Книги для чтения на английском языке, Онлайн библиотека. Этюд в багровых тонах

PART I	Часть I.
Being a Reprint from the Reminiscences of John H. Watson, M.D., Late of the Army Medical Department	Из воспоминаний доктора Джона Г. Уотсона, отставного офицера военно-медицинской службы
Chapter 1	Глава I.
MR. SHERLOCK HOLMES	Мистер Шерлок Холмс
In the year 1878 I took my degree of Doctor of Medicine of the University of London, and proceeded to Netley to go through the course prescribed for surgeons in the Army.	В 1878 году я окончил Лондонский университет, получив звание врача, и сразу же отправился в Нетли, где прошел специальный курс для военных хирургов.
Having completed my studies there, I was duly attached to the Fifth Northumberland Fusiliers as assistant surgeon.	После окончания занятий я был назначен ассистентом хирурга в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк.
The regiment was stationed in India at the time, and before I could join it, the second Afghan war had broken out.	В то время полк стоял в Индии, и не успел я до него добраться, как вспыхнула вторая война с Афганистаном.
On landing at Bombay, I learned that my corps had advanced through the passes, and was already deep in the enemy's country.	Высадившись в Бомбее, я узнал, что мой полк форсировал перевал и продвинулся далеко в глубь неприятельской территории.
I followed, however, with many other officers who were in the same situation as myself, and succeeded in reaching Candahar in safety, where I found my regiment, and at once entered upon my new duties.	Вместе с другими офицерами, попавшими в такое же положение, я пустился вдогонку своему полку; мне удалось благополучно добраться до Кандагара, где я наконец нашел его и тотчас же приступил к своим новым обязанностям.
The campaign brought honours and promotion to many, but for me it had nothing but misfortune and disaster.	Многим эта кампания принесла почести и повышения, мне же не досталось ничего, кроме неудач и несчастья.
I was removed from my brigade and attached to the Berkshires, with whom I served at the fatal battle of Maiwand.	Я был переведен в Беркширский полк, с которым я участвовал в роковом сражении при Майванде .
There I was struck on the shoulder by a Jezail bullet, which shattered the bone and grazed the subclavian artery.	Ружейная пуля угодила мне в плечо, разбила кость и задела подключичную артерию.
I should have fallen into the hands of the murderous Ghazis had it not been for the devotion and courage shown by Murray, my orderly, who threw me across a packhorse, and succeeded in bringing me safely to the British lines.	Вероятнее всего я попал бы в руки беспощадных гази , если бы не преданность и мужество моего ординарца Мюррея, который перекинул меня через спину вьючной лошади и ухитрился благополучно доставить в расположение английских частей.
Worn with pain, and weak from the prolonged hardships which I had undergone, I was removed, with a great train of wounded sufferers, to the base hospital at Peshawar.	Измученный раной и ослабевший от длительных лишений, я вместе с множеством других раненых страдальцев был отправлен поездом в главный госпиталь в Пешавер.
Here I rallied, and had already improved so far as to be able to walk about the wards, and even to bask a little upon the veranda when I was struck down by enteric fever, that curse of our Indian possessions.	Там я стал постепенно поправляться и уже настолько окреп, что мог передвигаться по палате и даже выходить на веранду, чтобы немножко погреться на солнце, как вдруг меня свалил брюшной тиф, бич наших индийских колоний.
For months my life was despaired of, and when at last I came to myself and became convalescent, I was so weak and emaciated that a medical board determined that not a day should be lost in sending me back to England.	Несколько месяцев меня считали почти безнадежным, а вернувшись наконец к жизни, я еле держался на ногах от слабости и истощения, и врачи решили, что меня необходимо немедля отправить в Англию.
I was despatched accordingly, in the troopship Orontes, and landed a month later on Portsmouth jetty, with my health irretrievably ruined, but with permission from a paternal government to spend the next nine months in attempting to improve it.	Я отплыл на военном транспорте «Оронтес» и месяц спустя сошел на пристань в Плимуте с непоправимо подорванным здоровьем, зато с разрешением отечески-заботливого правительства восстановить его в течение девяти месяцев.
I had neither kith nor kin in England, and was therefore as free as air — or as free as an income of eleven shillings and sixpence a day will permit a man to be.	В Англии у меня не было ни близких друзей, ни родни, и я был свободен, как ветер, вернее, как человек, которому положено жить на одиннадцать шиллингов и шесть пенсов в день.
Under such circumstances I naturally gravitated to London, that great cesspool into which all the loungers and idlers of the Empire are irresistibly drained.	При таких обстоятельствах я, естественно, стремился в Лондон, в этот огромный мусорный ящик, куда неизбежно попадают бездельники и лентяи со всей империи.
There I stayed for some time at a private hotel in the Strand, leading a comfortless, meaningless existence, and spending such money as I had, considerably more freely than I ought.	В Лондоне я некоторое время жил в гостинице на Стрэнде и влачил неуютное и бессмысленное существование, тратя свои гроши гораздо более привольно, чем следовало бы.
So alarming did the state of my finances become, that I soon realized that I must either leave the metropolis and rusticate somewhere in the country, or that I must make a complete alteration in my style of living.	Наконец мое финансовое положение стало настолько угрожающим, что вскоре я понял: необходимо либо бежать из столицы и прозябать где-нибудь в деревне, либо решительно изменить образ жизни.
Choosing the latter alternative, I began by making up my mind to leave the hotel, and take up my quarters in some less pretentious and less expensive domicile.	Выбрав последнее, я для начала решил покинуть гостиницу и найти себе какое-нибудь более непритязательное и менее дорогостоящее жилье.
On the very day that I had come to this conclusion, I was standing at the Criterion Bar, when someone tapped me on the shoulder, and turning round I recognized young Stamford, who had been a dresser under me at Bart's.	В тот день, когда я пришел к этому решению, в баре Критерион кто-то хлопнул меня по плечу. Обернувшись, я увидел молодого Стэмфорда, который когда-то работал у меня фельдшером в лондонской больнице.
The sight of a friendly face in the great wilderness of London is a pleasant thing indeed to a lonely man.	Как приятно одинокому увидеть вдруг знакомое лицо в необъятных дебрях Лондона!
In old days Stamford had never been a particular crony of mine, but now I hailed him with enthusiasm, and he, in his turn, appeared to be delighted to see me.	В прежние времена мы со Стэмфордом никогда особенно не дружили, но сейчас я приветствовал его почти с восторгом, да и он тоже, по-видимому, был рад видеть меня.
In the exuberance of my joy, I asked him to lunch with me at the Holborn, and we started off together in a hansom.	От избытка чувств я пригласил его позавтракать со мной, и мы тотчас же взяли кэб и поехали в Холборн.
“Whatever have you been doing with yourself, Watson?” he asked in undisguised wonder, as we rattled through the crowded London streets.	— Что вы с собой сделали, Уотсон? — с нескрываемым любопытством спросил он, когда кэб застучал колесами по людным лондонским улицам.
“You are as thin as a lath and as brown as a nut.”	— Вы высохли, как щепка, и пожелтели, как лимон!
I gave him a short sketch of my adventures, and had hardly concluded it by the time that we reached our destination.	Я вкратце рассказал ему о своих злоключениях и едва успел закончить рассказ, как мы доехали до места.
“Poor devil!” he said, commiseratingly, after he had listened to my misfortunes.	— Эх, бедняга! — посочувствовал он, узнав о моих бедах.
“What are you up to now?”	— Ну, и что же вы поделываете теперь?
“Looking for lodgings,” I answered.	— Ищу квартиру, — ответил я.
“Trying to solve the problem as to whether it is possible to get comfortable rooms at a reasonable price.”	— Стараюсь решить вопрос, бывают ли на свете удобные комнаты за умеренную цену.
“That's a strange thing,” remarked my companion; “you are the second man today that has used that expression to me.”	— Вот странно, — заметил мой спутник, — вы второй человек, от которого я сегодня слышу эту фразу.
“And who was the first?” I asked.	— А кто же первый? — спросил я.
“A fellow who is working at the chemical laboratory up at the hospital.	— Один малый, который работает в химической лаборатории при нашей больнице.
He was bemoaning himself this morning because he could not get someone to go halves with him in some nice rooms which he had found, and which were too much for his purse.”	Нынче утром он сетовал: он отыскал очень милую квартирку и никак не найдет себе компаньона, а платить за нее целиком ему не по карману.
“By Jove!” I cried; “if he really wants someone to share the rooms and the expense, I am the very man for him.	— Черт возьми! — воскликнул я. — Если он действительно хочет разделить квартиру и расходы, то я к его услугам!
I should prefer having a partner to being alone.”	Мне тоже куда приятнее поселиться вдвоем, чем жить в одиночестве!
Young Stamford looked rather strangely at me over his wineglass.	Молодой Стэмфорд как-то неопределенно посмотрел на меня поверх стакана с вином.
“You don't know Sherlock Holmes yet,” he said; “perhaps you would not care for him as a constant companion.”	— Вы ведь еще не знаете, что такое этот Шерлок Холмс, — сказал он. — Быть может, вам и не захочется жить с ним в постоянном соседстве.
“Why, what is there against him?”	— Почему? Чем же он плох?
“Oh, I didn't say there was anything against him.	— Я не говорю, что он плох.
He is a little queer in his ideas — an enthusiast in some branches of science.	Просто немножко чудаковат — энтузиаст некоторых областей науки.
As far as I know he is a decent fellow enough.”	Но вообще-то, насколько я знаю, он человек порядочный.
“A medical student, I suppose?” said I.	— Должно быть, хочет стать медиком? — спросил я.
“No — I have no idea what he intends to go in for.	— Да нет, я даже не пойму, чего он хочет.
I believe he is well up in anatomy, and he is a first-class chemist; but, as far as I know, he has never taken out any systematic medical classes.	По-моему, он отлично знает анатомию, и химик он первоклассный, но, кажется, медицину никогда не изучал систематически.
His studies are very desultory and eccentric, but he has amassed a lot of out-of-the-way knowledge which would astonish his professors.”	Он занимается наукой совершенно бессистемно и как-то странно, но накопил массу, казалось бы, ненужных для дела знаний, которые немало удивили бы профессоров.
“Did you never ask him what he was going in for?” I asked.	— А вы никогда не спрашивали, что у него за цель? — поинтересовался я.
“No; he is not a man that it is easy to draw out, though he can be communicative enough when the fancy seizes him.”	— Нет, из него не так-то легко что-нибудь вытянуть, хотя, если он чем-то увлечен, бывает, что его и не остановишь.
“I should like to meet him,” I said.	— Я не прочь с ним познакомиться, — сказал я.
“If I am to lodge with anyone, I should prefer a man of studious and quiet habits.	— Если уж иметь соседа по квартире, то пусть лучше это будет человек тихий и занятый своим делом.
I am not strong enough yet to stand much noise or excitement.	Я недостаточно окреп, чтобы выносить шум и всякие сильные впечатления.
I had enough of both in Afghanistan to last me for the remainder of my natural existence.	У меня столько было того и другого в Афганистане, что с меня хватит до конца моего земного бытия.
How could I meet this friend of yours?”	Как же мне встретиться с вашим приятелем?
“He is sure to be at the laboratory,” returned my companion.	— Сейчас он наверняка сидит в лаборатории, — ответил мой спутник.
“He either avoids the place for weeks, or else he works there from morning till night.	— Он либо не заглядывает туда по неделям, либо торчит там с утра до вечера.
If you like, we will drive round together after luncheon.”	Если хотите, поедем к нему после завтрака.
“Certainly,” I answered, and the conversation drifted away into other channels.	— Разумеется, хочу, — сказал я, и разговор перешел на другие темы.
As we made our way to the hospital after leaving the Holborn, Stamford gave me a few more particulars about the gentleman whom I proposed to take as a fellow-lodger.	Пока мы ехали из Холборна в больницу, Стамфорд успел рассказать мне еще о некоторых особенностях джентльмена, с которым я собирался поселиться вместе.
“You mustn't blame me if you don't get on with him,” he said;	— Не будьте на меня в обиде, если вы с ним не уживетесь, — сказал он.
“I know nothing more of him than I have learned from meeting him occasionally in the laboratory.	— Я ведь знаю его только по случайным встречам в лаборатории.
You proposed this arrangement, so you must not hold me responsible.”	Вы сами решились на эту комбинацию, так что не считайте меня ответственным за дальнейшее.
“If we don't get on it will be easy to part company,” I answered.	— Если мы не уживемся, нам ничто не помешает расстаться, — ответил я.
“It seems to me, Stamford,” I added, looking hard at my companion, “that you have some reason for washing your hands of the matter.	— Но мне кажется, Стамфорд, — добавил я, глядя в упор на своего спутника, — что по каким-то соображениям вы хотите умыть руки.
Is this fellow's temper so formidable, or what is it?	Что же, у этого малого ужасный характер, что ли?
Don't be mealymouthed about it.”	Не скрытничайте, ради Бога!
“It is not easy to express the inexpressible,” he answered with a laugh.	— Попробуйте-ка объяснить необъяснимое, — засмеялся Стэмфорд.
“Holmes is a little too scientific for my tastes — it approaches to cold-bloodedness.	— На мой вкус. Холмс слишком одержим наукой — это у него уже граничит с бездушием.
I could imagine his giving a friend a little pinch of the latest vegetable alkaloid, not out of malevolence, you understand, but simply out of a spirit of inquiry in order to have an accurate idea of the effects.	Легко могу себе представить, что он вспрыснет своему другу небольшую дозу какого-нибудь новооткрытого растительного алкалоида, не по злобе, конечно, а просто из любопытства, чтобы иметь наглядное представление о его действии.
To do him justice, I think that he would take it himself with the same readiness.	Впрочем, надо отдать ему справедливость, я уверен, что он так же охотно сделает этот укол и себе.
He appears to have a passion for definite and exact knowledge.”	У него страсть к точным и достоверным знаниям.
“Very right too.”	— Что ж, это неплохо.
“Yes, but it may be pushed to excess.	— Да, но и тут можно впасть в крайность.
When it comes to beating the subjects in the dissecting-rooms with a stick, it is certainly taking rather a bizarre shape.”	Если дело доходит до того, что трупы в анатомичке он колотит палкой, согласитесь, что это выглядит довольно-таки странно.
“Beating the subjects!”	— Он колотит трупы?
“Yes, to verify how far bruises may be produced after death.	— Да, чтобы проверить, могут ли синяки появиться после смерти.
I saw him at it with my own eyes.”	Я видел это своими глазами.
“And yet you say he is not a medical student?”	— И вы говорите, что он не собирается стать медиком?
“No.	— Вроде нет.
Heaven knows what the objects of his studies are.	Одному Богу известно, для чего он все это изучает.
But here we are, and you must form your own impressions about him.”	Но вот мы и приехали, теперь уж вы судите о нем сами.
As he spoke, we turned down a narrow lane and passed through a small side-door, which opened into a wing of the great hospital.	Мы свернули в узкий закоулок двора и через маленькую дверь вошли во флигель, примыкающий к огромному больничному зданию.
It was familiar ground to me, and I needed no guiding as we ascended the bleak stone staircase and made our way down the long corridor with its vista of whitewashed wall and duncoloured doors.	Здесь все было знакомо, и мне не нужно было указывать дорогу, когда мы поднялись по темноватой каменной лестнице и пошли по длинному коридору вдоль бесконечных выбеленных стен с коричневыми дверями по обе стороны.
Near the farther end a low arched passage branched away from it and led to the chemical laboratory.	Почти в самом конце в сторону отходил низенький сводчатый коридорчик — он вел в химическую лабораторию.
This was a lofty chamber, lined and littered with countless bottles.	В этой высокой комнате на полках и где попало поблескивали бесчисленные бутыли и пузырьки.
Broad, low tables were scattered about, which bristled with retorts, test-tubes, and little Bunsen lamps, with their blue flickering flames.	Всюду стояли низкие широкие столы, густо уставленные ретортами, пробирками и бунзеновскими горелками с трепещущими язычками синего пламени.
There was only one student in the room, who was bending over a distant table absorbed in his work.	Лаборатория пустовала, и лишь в дальнем углу, пригнувшись к столу, с чем-то сосредоточенно возился какой-то молодой человек.
At the sound of our steps he glanced round and sprang to his feet with a cry of pleasure.	Услышав наши шаги, он оглянулся и вскочил с места.
“I've found it!	— Нашел!
I've found it,” he shouted to my companion, running towards us with a test-tube in his hand.	Нашел! — ликующе крикнул он, бросившись к нам с пробиркой в руках.
“I have found a re-agent which is precipitated by haemoglobin, and by nothing else.”	— Я нашел наконец реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем другим!
Had he discovered a gold mine, greater delight could not have shone upon his features.	— Если бы он нашел золотые россыпи, и то, наверное, его лицо не сияло бы таким восторгом.
“Dr. Watson, Mr. Sherlock Holmes,” said Stamford, introducing us.	— Доктор Уотсон, мистер Шерлок Холмс, — представил нас друг другу Стэмфорд.
“How are you?” he said cordially, gripping my hand with a strength for which I should hardly have given him credit.	— Здравствуйте! — приветливо сказал Холмс, пожимая мне руку с силой, которую я никак не мог в нем заподозрить.
“You have been in Afghanistan, I perceive.”	— Я вижу, вы жили в Афганистане.
“How on earth did you know that?” I asked in astonishment.	— Как вы догадались? — изумился я.
“Never mind,” said he, chuckling to himselfl	— Ну, это пустяки, — бросил он, усмехнувшись.
“The question now is about haemoglobin.	— Вот гемоглобин — это другое дело.
No doubt you see the significance of this discovery of mine?”	Вы, разумеется, понимаете важность моего открытия?
“It is interesting, chemically, no doubt,” I answered, “but practically	— Как химическая реакция — это, конечно, интересно, — ответил я, — но практически…
“Why, man, it is the most practical medico-legal discovery for years.	— Господи, да это же самое практически важное открытие для судебной медицины за десятки лет.
Don't you see that it gives us an infallible test for blood stains?	Разве вы не понимаете, что это дает возможность безошибочно определять кровяные пятна?
Come over here now!”	Подите-ка, подите сюда!
He seized me by the coat-sleeve in his eagerness, and drew me over to the table at which he had been working.	— В пылу нетерпения он схватил меня за рукав и потащил к своему столу.
“Let us have some fresh blood,” he said, digging a long bodkin into his finger, and drawing off the resulting drop of blood in a chemical pipette.	— Возьмем немножко свежей крови, — сказал он и, уколов длинной иглой свой палец, вытянул пипеткой капельку крови.
“Now, I add this small quantity of blood to a litre of water.	— Теперь я растворю эту каплю в литре воды.
You perceive that the resulting mixture has the appearance of pure water.	Глядите, вода кажется совершенно чистой.
The proportion of blood cannot be more than one in a million.	Соотношение количества крови к воде не больше, чем один к миллиону.
I have no doubt, however, that we shall be able to obtain the characteristic reaction.”	И все-таки, ручаюсь вам, что мы получим характерную реакцию.
As he spoke, he threw into the vessel a few white crystals, and then added some drops of a transparent fluid.	— Он бросил в стеклянную банку несколько белых кристалликов и накапал туда какой-то бесцветной жидкости.
In an instant the contents assumed a dull mahogahy colour, and a brownish dust was precipitated to the bottom of the glass jar.	Содержимое банки мгновенно окрасилось в мутно-багровый цвет, а на дне появился коричневый осадок.
“Ha! ha!” he cried, clapping his hands, and looking as delighted as a child with a new toy.	— Ха, ха! — Он захлопал в ладоши, сияя от радости, как ребенок, получивший новую игрушку.
“What do you think of that?”	— Что вы об этом думаете?
“It seems to be a very delicate test,” I remarked.	— Это, по-видимому, какой-то очень сильный реактив, — заметил я.
“Beautiful! beautiful!	— Чудесный! Чудесный!
The old guaiacum test was very clumsy and uncertain. So is the microscopic examination for blood corpuscles. The latter is valueless if the stains are a few hours old.	Прежний способ с гваяковой смолой очень громоздок и ненадежен, как и исследование кровяных шариков под микроскопом, — оно вообще бесполезно, если кровь пролита несколько часов назад.
Now, this appears to act as well whether the blood is old or new.	А этот реактив действует одинаково хорошо, свежая ли кровь или нет.
Had this test been invented, there are hundreds of men now walking the earth who would long ago have paid the penalty of their crimes.”	Если бы он был открыт раньше, то сотни людей, что сейчас разгуливают на свободе, давно бы уже расплатились за свои преступления.
“Indeed!” I murmured.	— Вот как! — пробормотал я.
“Criminal cases are continually hinging upon that one point.	— Раскрытие преступлений всегда упирается в эту проблему.
A man is suspected of a crime months perhaps after it has been committed.	Человека начинают подозревать в убийстве, быть может, через несколько месяцев после того, как оно совершено.
His linen or clothes are examined and brownish stains discovered upon them.	Пересматривают его белье или платье, находят буроватые пятна.
Are they blood stains, or mud stains, or rust stains, or fruit stains, or what are they?	Что это: кровь, грязь, ржавчина, фруктовый сок или еще что-нибудь?
That is a question which has puzzled many an expert, and why?	Вот вопрос, который ставил в тупик многих экспертов, а почему?
Because there was no reliable test.	Потому что не было надежного реактива.
Now we have the Sherlock Holmes's test, and there will no longer be any difficulty.”	Теперь у нас есть реактив Шерлока Холмса, и всем затруднениям конец!
His eyes fairly glittered as he spoke, and he put his hand over his heart and bowed as if to some applauding crowd conjured up by hls imagination.	Глаза его блестели, он приложил руку к груди и поклонился словно отвечая на аплодисменты воображаемой толпы.
“You are to be congratulated,” I remarked, considerably surprised at his enthusiasm.	— Вас можно поздравить, — сказал я, немало изумленный его энтузиазмом.
“There was the case of Von Bischoff at Frankfort last year.	— Год назад во Франкфурте разбиралось запутанное дело фон Бишофа.
He would certainly have been hung had this test been in existence.	Он, конечно, был бы повешен, если бы тогда знали мой способ.
Then there was Mason of Bradford, and the notorious Muller, and Lefevre of Montpellier, and Samson of New Orleans.	А дело Мэзона из Брадфорда, и знаменитого Мюллера, и Лефевра из Монлелье, и Сэмсона из Нью-Орлеана?
I could name a score of cases in which it would have been decisive.”	Я могу назвать десятки дел, в которых мой реактив сыграл бы решающую роль.
_"You seem to be a walking calendar of crime,” said Stamford with a laugh.	— Вы просто ходячая хроника преступлений, — засмеялся Стэмфорд.
“You might start a paper on those lines.	— Вы должны издавать специальную газету.
Call it the	Назовите ее
'Police News of the Past.' “	«Полицейские новости прошлого».
“Very interesting reading it might be made, too,” remarked Sherlock Holmes, sticking a small piece of plaster over the prick on his finger.	— И это было бы весьма увлекательное чтение, — подхватил Шерлок Холмс, заклеивая крошечную ранку на пальце кусочком пластыря.
“I have to be careful,” he continued, turning to me with a smile, “for I dabble with poisons a good deal.”	— Приходится быть осторожным, — продолжал он, с улыбкой повернувшись ко мне, — я часто вожусь со всякими ядовитыми веществами.
He held out his hand as he spoke, and I noticed that it was all mottled over with similar pieces of plaster, and discoloured with strong acids.	— Он протянул руку, и я увидел, что пальцы его покрыты такими же кусочками пластыря и пятнами от едких кислот.
“We came here on business,” said Stamford, sitting down on a high three-legged stool, and pushing another one in my direction with his foot.	— Мы пришли по делу, — заявил Стэмфорд, усаживаясь на высокую трехногую табуретку и кончиком ботинка придвигая ко мне другую.
“My friend here wants to take diggings; and as you were complaining that you could get no one to go halves with you, I thought that I had better bring you together.”	— Мой приятель ищет себе жилье, а так как вы жаловались, что не можете найти компаньона, я решил, что вас необходимо свести.
Sherlock Holmes seemed delighted at the idea of sharing his rooms with me.	Шерлоку Холмсу, очевидно, понравилась перспектива разделить со мной квартиру.
“I have my eye on a suite in Baker Street,” he said, “which would suit us down to the ground.	— Знаете, я присмотрел одну квартирку на Бейкер-стрит, — сказал он, — которая нам с вами подойдет во всех отношениях.
You don't mind the smell of strong tobacco, I hope?”	Надеюсь, вы не против запаха крепкого табака?
“I always smoke 'ship's' myself,” I answered.	— Я сам курю «корабельный», — ответил я.
“That's good enough.	— Ну и отлично.
I generally have chemicals about, and occasionally do experiments.	Я обычно держу дома химикалии и время от времени ставлю опыты.
Would that annoy you?”	Это не будет вам мешать?
“By no means.”	— Нисколько.
“Let me see — what are my other shortcomings?	— Погодите-ка, какие же еще у меня недостатки?
I get in the dumps at times, and don't open my mouth for days on end.	Да, иногда на меня находит хандра, и я по целым дням не раскрываю рта.
You must not think I am sulky when I do that.	Не надо думать, что я на вас дуюсь.
Just let me alone, and I'll soon be right.	Просто не обращайте на меня внимания, и это скоро пройдет.
What have you to confess now?	Ну, а вы в чем можете покаяться?
It's just as well for two fellows to know the worst of one another before they begin to live together.”	Пока мы еще не поселились вместе, хорошо бы узнать друг о друге самое худшее.
I laughed at this cross-examination.	Меня рассмешил этот взаимный допрос.
“I keep a bull pup,” I said, “and I object to rows because my nerves are shaken, and I get up at all sorts of ungodly hours, and I am extremely lazy.	— У меня есть щенок-бульдог, — сказал я, — и я не выношу никакого шума, потому что у меня расстроены нервы, я могу проваляться в постели полдня и вообще невероятно ленив.
I have another set of vices when I'm well, but those are the principal ones at present.”	Когда я здоров, у меня появляется еще ряд пороков, но сейчас эти самые главные.
“Do you include violin playing in your category of rows?” he asked, anxiously.	— А игру на скрипке вы тоже считаете шумом? — с беспокойством спросил он.
“It depends on the player,” I answered.	— Смотря как играть, — ответил я.
“A well-played violin is a treat for the gods — a badly played one — ”	— Хорошая игра — это дар богов, плохая же…
“Oh, that's all right,” he cried, with a merry laugh.	— Ну, тогда все в порядке, — весело рассмеялся он.
“I think we may consider the thing as settled — that is if the rooms are agreeable to you.”	— По-моему, можно считать, что дело улажено, если только вам понравятся комнаты.
“When shall we see them?”	— Когда мы их посмотрим?
“Call for me here at noon to-morrow, and we'll go together and settle everything,” he answered.	— Зайдите за мной завтра в полдень, мы поедем отсюда вместе и обо всем договоримся.
“All right — noon exactly,” said I, shaking his hand.	— Хорошо, значит, ровно в полдень, — сказал я, пожимая ему руку.
We left him working among his chemicals, and we walked together towards my hotel.	Он снова занялся своими химикалиями, а мы со Стэмфордом пошли пешком к моей гостинице.
“By the way,” I asked suddenly, stopping and turning upon Stamford, “how the deuce did he know that I had come from Afghanistan?”	— Между прочим, — вдруг остановился я, повернувшись к Стэмфорду, — как он ухитрился угадать, что я приехал из Афганистана?
My companion smiled an enigmatical smile.	Мой спутник улыбнулся загадочной улыбкой.
“That's just his little peculiarity,” he said.	— Это главная его особенность, — сказал он.
“A good many people have wanted to know how he finds things out.”	— Многие дорого бы дали, чтобы узнать, как он все угадывает.
“Oh! a mystery is it?” I cried, rubbing my hands.	— А, значит, тут какая-то тайна? — воскликнул я, потирая руки.
“This is very piquant.	— Очень занятно!
I am much obliged to you for bringing us together.	Спасибо вам за то, что вы нас познакомили.
'The proper study of mankind is man,' you know.”	Знаете ведь «чтобы узнать человечество, надо изучить человека».
“You must study him, then,” Stamford said, as he bade me good-bye.	— Стало быть, вы должны изучать Холмса, — сказал Стэмфорд, прощаясь.
“You'll find him a knotty problem, though.	— Впрочем, вы скоро убедитесь, что это твердый орешек.
I'll wager he learns more about you than you about him.	Могу держать пари, что он раскусит вас быстрее, чем вы его.
Good-bye.”	Прощайте!
“Good-bye,” I answered, and strolled on to my hotel, considerably interested in my new acquaintance.	— Прощайте, — ответил я и зашагал к гостинице, немало заинтересованный своим новым знакомым.
Chapter 2	Глава II.
THE SCIENCE OF DEDUCTION	Искусство делать выводы
We met next day as he had arranged, and inspected the rooms at No. 22lB, Baker Street, of which he had spoken at our meeting.	На следующий день мы встретились в условленный час и поехали смотреть квартиру на Бейкер-стрит, No 221-б, о которой Холмс говорил накануне.
They consisted of a couple of comfortable bedrooms and a single large airy sitting-room, cheerfully furnished, and illuminated by two broad windows.	В квартире было две удобных спальни и просторная, светлая, уютно обставленная гостиная с двумя большими окнами.
So desirable in every way were the apartments, and so moderate did the terms seem when divided between us, that the bargain was concluded upon the spot, and we at once entered into possession.	Комнаты нам пришлись по вкусу, а плата, поделенная на двоих, оказалась такой небольшой, что мы тут же договорились о найме и немедленно вступили во владение квартирой.
That very evening I moved my things round from the hotel, and on the following morning Sherlock Holmes followed me with several boxes and portmanteaus.	В тот же вечер я перевез из гостиницы свои пожитки, а наутро прибыл Шерлок Холмс с несколькими ящиками и саквояжами.
For a day or two we were busily employed in unpacking and laying out our property to the best advantage. That done, we gradually began to settle down and to accommodate ourselves to our new surroundings.	День-другой мы возились с распаковкой и раскладкой нашего имущества, стараясь найти для каждой вещи наилучшее место, а потом стали постепенно обживать свое жилище и приспосабливаться к новым условиям.
Holmes was certainly not a difficult man to live with.	Холмс, безусловно, был не из тех, с кем трудно ужиться.
He was quiet in his ways, and his habits were regular.	Он вел спокойный, размеренный образ жизни и обычно был верен своим привычкам.
It was rare for him to be up after ten at night, and he had invariably breakfasted and gone out before I rose in the morning.	Редко когда он ложился спать после десяти вечера, а по утрам, как правило, успевал позавтракать и уйти, пока я еще валялся в постели.
Sometimes he spent his day at the chemical laboratory, sometimes in the dissectingrooms, and occasionally in long walks, which appeared to take him into the lowest portions of the city.	Иногда он просиживал целый день в лаборатории, иногда — в анатомичке, а порой надолго уходил гулять, причем эти прогулки, по-видимому, заводили его в самые глухие закоулки Лондона.
Nothing could exceed his energy when the working fit was upon him; but now and again a reaction would seize him, and for days on end he would lie upon the sofa in the sitting-room, hardly uttering a word or moving a muscle from morning to night.	Его энергии не было предела, когда на него находил рабочий стих, но время от времени наступала реакция, и тогда он целыми днями лежал на диване в гостиной, не произнося ни слова и почти не шевелясь.
On these occasions I have noticed such a dreamy, vacant expression in his eyes, that I might have suspected him of being addicted to the use of some narcotic, had not the temperance and cleanliness of his whole life forbidden such a notion.	В эти дни я подмечал такое мечтательное, такое отсутствующее выражение в его глазах, что заподозрил бы его в пристрастии к наркотикам, если бы размеренность и целомудренность его образа жизни не опровергала подобных мыслей.
As the weeks went by, my interest in him and my curiosity as to his aims in life gradually deepened and increased.	Неделя шла за неделей, и меня все сильнее и глубже интересовала его личность, и все больше разбирало любопытство относительно его целей в жизни.
His very person and appearance were such as to strike the attention of the most casual observer.	Даже внешность его могла поразить воображение самого поверхностного наблюдателя.
In height he was rather over six feet, and so excessively lean that he seemed to be considerably taller.	Ростом он был больше шести футов, но при своей необычайной худобе казался еще выше.
His eyes were sharp and piercing, save during those intervals of torpor to which I have alluded; and his thin, hawk-like nose gave his whole expression an air of alertness and decision.	Взгляд у него был острый, пронизывающий, если не считать тех периодов оцепенения, о которых говорилось выше; тонкий орлиный нос придавал его лицу выражение живой энергии и решимости.
His chin, too, had the prominence and squareness which mark the man of determination.	Квадратный, чуть выступающий вперед подбородок тоже говорил о решительном характере.
His hands were invariably blotted with ink and stained with chemicals, yet he was possessed of extraordinary delicacy of touch, as I frequently had occasion to observe when I watched him manipulating his fragile philosophical instruments.	Его руки были вечно в чернилах и в пятнах от разных химикалий, зато он обладал способностью удивительно деликатно обращаться с предметами, — я не раз это замечал, когда он при мне возился со своими хрупкими алхимическими приборами.
The reader may set me down as a hopeless busybody, when I confess how much this man stimulated my curiosity, and how often I endeavoured to break through the reticence which he showed on all that concerned himself.	Читатель, пожалуй, сочтет меня отпетым охотником до чужих дел, если я признаюсь, какое любопытство возбуждал во мне этот человек и как часто я пробовал пробить стенку сдержанности, которой он огораживал все, что касалось лично его.
Before pronouncing judgment, however, be it remembered how objectless was my life, and how little there was to engage my attention.	Но прежде чем осуждать, вспомните, до чего бесцельна была тогда моя жизнь и как мало было вокруг такого, что могло бы занять мой праздный ум.
My health forbade me from venturing out unless the weather was exceptionally genial, and I had no friends who would call upon me and break the monotony of my daily existence.	Здоровье не позволяло мне выходить в пасмурную или прохладную погоду, друзья меня не навещали, потому что у меня их не было, и ничто не скрашивало монотонности моей повседневной жизни.
Under these circumstances, I eagerly hailed the little mystery which hung around my companion, and spent much of my time in endeavouring to unravel it.	Поэтому я даже радовался некоторой таинственности, окружавшей моего компаньона, и жадно стремился развеять ее, тратя на это немало времени.
He was not studying medicine.	Холмс не занимался медициной.
He had himself, in reply to a question, confirmed Stamford's opinion upon that point.	Он сам однажды ответил на этот вопрос отрицательно, подтвердив тем самым мнение Стэмфорда.
Neither did he appear to have pursued any course of reading which might fit him for a degree, in science or any other recognized portal which would give him an entrance into the learned world.	Я не видел также, чтобы он систематически читал какую-либо научную литературу, которая пригодилась бы для получения ученого звания и открыла бы ему путь в мир науки.
Yet his zeal for certain studies was remarkable, and within eccentric limits his knowledge was so extraordinarily ample and minute that his observations have fairly astounded me. Surely no man would work so hard or attain such precise information unless he had some definite end in view.	Однако некоторые предметы он изучал с поразительным рвением, и в каких-то довольно странных областях обладал настолько обширными и точными познаниями, что порой я бывал просто ошеломлен.
Desultory readers are seldom remarkable for the exactness of their learning.	Человек, читающий что попало, редко может похвастаться глубиной своих знаний.
No man burdens his mind with small matters unless he has some very good reason for doing so.	Никто не станет обременять свою память мелкими подробностями, если на то нет достаточно веских причин.
His ignorance was as remarkable as his knowledge.	Невежество Холмса было так же поразительно, как и его знания.
Of contemporary literature, philosophy and politics he appeared to know next to nothing.	О современной литературе, политике и философии он почти не имел представления.
Upon my quoting Thomas Carlyle, he inquired in the naivest way who he might be and what he had done.	Мне случилось упомянуть имя Томаса Карлейля, и Холмс наивно спросил, кто он такой и чем знаменит.
My surprise reached a climax, however, when I found incidentally that he was ignorant of the Copernican Theory and of the composition of the Solar System.	Но когда оказалось, что он ровно ничего не знает ни о теории Коперника, ни о строении солнечной системы, я просто опешил от изумления.
That any civilized human being in this nineteenth century should not be aware that the earth travelled round the sun appeared to me to be such an extraordinary fact that I could hardly realize it.	Чтобы цивилизованный человек, живущий в девятнадцатом веке, не знал, что Земля вертится вокруг Солнца, — этому я просто не мог поверить!
“You appear to be astonished,” he said, smiling at my expression of surprise.	— Вы, кажется, удивлены, — улыбнулся он, глядя на мое растерянное лицо.
“Now that I do know it I shall do my best to forget it.”	— Спасибо, что вы меня просветили, но теперь я постараюсь как можно скорее все это забыть.
“To forget it!”	— Забыть?!
“You see,” he explained, “I consider that a man's brain originally is like a little empty attic, and you have to stock it with such furniture as you choose.	— Видите ли, — сказал он, — мне представляется, что человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите.
A fool takes in all the lumber of every sort that he comes across, so that the knowledge which might be useful to him gets crowded out, or at best is jumbled up with a lot of other things, so that he has a difficulty in laying his hands upon it.	Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься.
Now the skilful workman is very careful indeed as to what he takes into his brain-attic.	А человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак.
He will have nothing but the tools which may help him in doing his work, but of these he has a large assortment, and all in the most perfect order.	Он возьмет лишь инструменты, которые понадобятся ему для работы, но зато их будет множество, и все он разложит в образцовом порядке.
It is a mistake to think that that little room has elastic walls and can distend to any extent.	Напрасно люди думают, что у этой маленькой комнатки эластичные стены и их можно растягивать сколько угодно.
Depend upon it there comes a time when for every addition of knowledge you forget something that you knew before.	Уверяю вас, придет время, когда, приобретая новое, вы будете забывать что-то из прежнего.
It is of the highest importance, therefore, not to have useless facts elbowing out the useful ones.”	Поэтому страшно важно, чтобы ненужные сведения не вытесняли собой нужных.
“But the Solar System!” I protested.	— Да, но не знать о солнечной системе!.. — воскликнул я.
“What the deuce is it to me?” he interrupted impatiently: “you say that we go round the sun.	— На кой черт она мне? — перебил он нетерпеливо. — Ну хорошо, пусть, как вы говорите, мы вращаемся вокруг Солнца.
If we went round the moon it would not make a pennyworth of difference to me or to my work.”	А если бы я узнал, что мы вращаемся вокруг Луны, много бы это помогло мне или моей работе?
I was on the point of asking him what that work might be, but something in his manner showed me that the question would be an unwelcome one.	Я хотел было спросить, что же это за работа, но почувствовал, что он будет недоволен.
I pondered over our short conversation however, and endeavoured to draw my deductions from it.	Я задумался над нашим коротким разговором и попытался сделать кое-какие выводы.
He said that he would acquire no knowledge which did not bear upon his object.	Он не хочет засорять голову знаниями, которые не нужны для его целей.
Therefore all the knowledge which he possessed was such as would be useful to him.	Стало быть, все накопленные знания он намерен так или иначе использовать.
I enumerated in my own mind all the various points upon which he had shown me that he was exceptionally well informed.	Я перечислил в уме все области знаний, в которых он проявил отличную осведомленность.
I even took a pencil and jotted them down.	Я даже взял карандаш и записал все это на бумаге.
I could not help smiling at the document when I had completed it.	Перечитав список, я не мог удержаться от улыбки.
It ran in this way:	«Аттестат» выглядел так:
Sherlock Holmes — his limits.	Шерлок Холмс — его возможности
1.	1.
Knowledge of Literature. — Nil.	Знания в области литературы — никаких.
2.	2.
Philosophy. — Nil.	Философии — никаких.
3.	3.
Astronomy. — Nil.	Астрономии — никаких.
4.	4.
Politics. — Feeble.	Политики — слабые.
5.	5.
Botany. — Variable.	Ботаники — неравномерные.
Well up in belladonna, opium, and poisons generally.	Знает свойства белладонны, опиума и ядов вообще.
Knows nothing of practical gardening.	Не имеет понятия о садоводстве.
6.	6.
Knowledge of Geology. — Practical, but limited.	Геологии — практические, но ограниченные.
Tells at a glance different soils from each other.	С первого взгляда определяет образцы различных почв.
After walks has shown me splashes upon his trousers, and told me by their colour and consistence in what part of London he had received them.	После прогулок показывает мне брызги грязи на брюках и по их цвету и консистенции определяет, из какой она части Лондона.
7.	7.
Knowledge of Chemistry. — Profound.	Химии — глубокие.
8.	8.
Anatomy. — Accurate, but unsystematic	Анатомии — точные, но бессистемные.
9.	9.
Sensational Literature. — Immense.	Уголовной хроники — огромные.
He appears to know every detail of every horror perpetrated in the century.	Знает, кажется, все подробности каждого преступления, совершенного в девятнадцатом веке.
10.	10.
Plays the violin well.	Хорошо играет на скрипке.
11.	11.
Is an expert singlestick player, boxer, and swordsman.	Отлично фехтует на шпагах и эспадронах, прекрасный боксер.
12.	12.
Has a good practical knowledge of British law.	Основательные практические знания английских законов.
When I had got so far in my list I threw it into the fire in despair.	Дойдя до этого пункта, я в отчаянии швырнул «аттестат» в огонь.
“If I can only find what the fellow is driving at by reconciling all these accomplishments, and discovering a calling which needs them all,” I said to myself,	«Сколько ни перечислять все то, что он знает, — сказал я себе, — невозможно догадаться, для чего ему это нужно и что за профессия требует такого сочетания!
“I may as well give up the attempt at once.”	Нет, лучше уж не ломать себе голову понапрасну!»
I see that I have alluded above to his powers upon the violin.	Я уже сказал, что Холмс прекрасно играл на скрипке.
These were very remarkable, but as eccentric as all his other accomplishments.	Однако и тут было нечто странное, как во всех его занятиях.
That he could play pieces, and difficult pieces, I knew well, because at my request he has played me some of Mendelssohn's Lieder, and other favourites.	Я знал, что он может исполнять скрипичные пьесы, и довольно трудные: не раз по моей просьбе он играл «Песни» Мендельсона и другие любимые мною вещи.
When left to himself, however, he would seldom produce any music or attempt any recognized air.	Но когда он оставался один, редко можно было услышать пьесу или вообще что-либо похожее на мелодию.
Leaning back in his armchair of an evening, he would close his eyes and scrape carelessly at the fiddle which was thrown across his knee.	Вечерами, положив скрипку на колени, он откидывался на спинку кресла, закрывал глаза и небрежно водил смычком по струнам.
Sometimes the chords were sonorous and melancholy.	Иногда раздавались звучные, печальные аккорды.
Occasionally they were fantastic and cheerful.	Другой раз неслись звуки, в которых слышалось неистовое веселье.
Clearly they reflected the thoughts which possessed him, but whether the music aided those thoughts, or whether the playing was simply the result of a whim or fancy, was more than I could determine.	Очевидно, они соответствовали его настроению, но то ли звуки рождали это настроение, то ли они сами были порождением каких-то причудливых мыслей или просто прихоти, этого я никак не мог понять.
I might have rebelled against these exasperating solos had it not been that he usually terminated them by playing in quick succession a whole series of my favourite airs as a slight compensation for the trial upon my patience.	И, наверное, я взбунтовался бы против этих скребущих по нервам «концертов», если бы после них, как бы вознаграждая меня за долготерпение, он не проигрывал одну за другой несколько моих любимых вещей.
During the first week or so we had no callers, and I had begun to think that my companion was as friendless a man as I was myself.	В первую неделю к нам никто не заглядывал, и я было начал подумывать, что мой компаньон так же одинок в этом городе, как и я.
Presently, however, I found that he had many acquaintances, and those in the most different classes of society.	Но вскоре я убедился, что у него множество знакомых, причем из самых разных слоев общества.
There was one little sallow, rat-faced, dark-eyed fellow, who was introduced to me as Mr. Lestrade, and who came three or four times in a single week.	Как-то три-четыре раза на одной неделе появлялся щуплый человечек с изжелта-бледной крысьей физиономией и острыми черными глазками; он был представлен мне как мистер Лестрейд.
One morning a young girl called, fashionably dressed, and stayed for half an hour or more.	Однажды утром пришла элегантная молодая девушка и просидела у Холмса не меньше получаса.
The same afternoon brought a gray-headed, seedy visitor, looking like a Jew peddler, who appeared to me to be much excited, and who was closely followed by a slipshod elderly woman.	В тот же день явился седой, обтрепанный старик, похожий на еврея-старьевщика, мне показалось, что он очень взволнован. Почти следом за ним пришла старуха в стоптанных башмаках.
On another occasion an old white-haired gentleman had an interview with my companion; and on another, a railway porter in his velveteen uniform.	Однажды с моим сожителем долго беседовал пожилой джентльмен с седой шевелюрой, потом — вокзальный носильщик в форменной куртке из вельветина.
When any of these nondescript individuals put in an appearance, Sherlock Holmes used to beg for the use of the sitting-room, and I would retire to my bedroom.	Каждый раз, когда появлялся кто-нибудь из этих непонятных посетителей, Шерлок Холмс просил позволения занять гостиную, и я уходил к себе в спальню.
He always apologized to me for putting me to this inconvenience. “I have to use this room as a place of business,” he said, “and these people are my clients.”	«Приходится использовать эту комнату для деловых встреч», — объяснил он как-то, прося по обыкновению извинить его за причиняемые неудобства. «Эти люди — мои клиенты».
Again I had an opportunity of asking him a point-blank question, and again my delicacy prevented me from forcing another man to confide in me.	И опять у меня был повод задать ему прямой вопрос, но опять я из деликатности не захотел насильно выведывать чужие секреты.
I imagined at the time that he had some strong reason for not alluding to it, but he soon dispelled the idea by coming round to the subject of his own accord.	Мне казалось тогда, что у него есть какие-то веские причины скрывать свою профессию, но вскоре он доказал, что я неправ, заговорив об этом по собственному почину.
It was upon the 4th of March, as I have good reason to remember, that I rose somewhat earlier than usual, and found that Sherlock Holmes had not yet finished his breakfast.	Четырнадцатого марта — мне хорошо запомнилась эта дата — я встал раньше обычного и застал Шерлока Холмса за завтраком.
The landlady had become so accustomed to my late habits that my place had not been laid nor my coffee prepared.	Наша хозяйка так привыкла к тому, что я поздно встаю, что еще не успела поставить мне прибор и сварить на мою долю кофе.
With the unreasonable petulance of mankind I rang the bell and gave a curt intimation that I was ready.	Обидевшись на все человечество, я позвонил и довольно вызывающим тоном сообщил, что я жду завтрака.
Then I picked up a magazine from the table and attempted to while away the time with it, while my companion munched silently at his toast.	Схватив со стола какой-то журнал, я принялся его перелистывать, чтобы убить время, пока мой сожитель молча жевал гренки.
One of the articles had a pencil mark at the heading, and I naturally began to run my eye through it.	Заголовок одной из статей был отчеркнут карандашом, и, совершенно естественно, я стал пробегать ее глазами.
Its somewhat ambitious title was	Статья называлась несколько претенциозно:
“The Book of Life,” and it attempted to show how much an observant man might learn by an accurate and systematic examination of all that came in his way.	«Книга жизни»; автор пытался доказать, как много может узнать человек, систематически и подробно наблюдая все, что проходит перед его глазами.
It struck me as being a remarkable mixture of shrewdness and of absurdity.	На мой взгляд, это была поразительная смесь разумных и бредовых мыслей.
The reasoning was close and intense, but the deductions appeared to me to be far fetched and exaggerated.	Если в рассуждениях и была какая-то логика и даже убедительность, то выводы показались мне совеем уж нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца.
The writer claimed by a momentary expression, a twitch of a muscle or a glance of an eye, to fathom a man's inmost thoughts.	Автор утверждал, что по мимолетному выражению лица, по непроизвольному движению какого-нибудь мускула или по взгляду можно угадать самые сокровенные мысли собеседника.
Deceit, according to him, was an impossibility in the case of one trained to observation and analysis.	По словам автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и анализировать, обмануть просто невозможно.
His conclusions were as infallible as so many propositions of Euclid.	Его выводы будут безошибочны, как теоремы Эвклида.
So startling would his results appear to the uninitiated that until they learned the processes by which he had arrived at them they might well consider him as a necromancer.	И результаты окажутся столь поразительными, что люди непосвященные сочтут его чуть не за колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому предшествовал.
“From a drop of water,” said the writer, “a logician could infer the possibility of an Atlantic or a Niagara without having seen or heard of one or the other.	«По одной капле воды, — писал автор, — человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не слыхал.
So all life is a great chain, the nature of which is known whenever we are shown a single link of it.	Всякая жизнь — это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену.
Like all other arts, the Science of Deduction and Analysis is one which can only be acquired by long and patient study, nor is life long enough to allow any mortal to attain the highest possible perfection in it.	Искусство делать выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой области.
Before turning to those moral and mental aspects of the matter which present the greatest difficulties, let the inquirer begin by mastering more elementary problems.	Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности, пусть исследователь начнет с решения более простых задач.
Let him, on meeting a fellow-mortal, learn at a glance to distinguish the history of the man, and the trade or profession to which he belongs.	Пусть он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять его прошлое и его профессию.
Puerile as such an exercise may seem, it sharpens the faculties of observation, and teaches one where to look and what to look for.	Поначалу это может показаться ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и учат, как смотреть и на что смотреть.
By a man's finger-nails, by his coat-sleeve, by his boots, by his trouser-knees, by the callosities of his forefinger and thumb, by his expression, by his shirtcuffs — by each of these things a man's calling is plainly revealed.	По ногтям человека, по его рукавам, обуви и сгибе брюк на коленях, по утолщениям на большом и указательном пальцах, по выражению лица и обшлагам рубашки — по таким мелочам нетрудно угадать его профессию.
That all united should fail to enlighten the competent inquirer in any case is almost inconceivable.”	И можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет сведущему наблюдателю верные выводы».
“What ineffable twaddle!” I cried, slapping the magazine down on the table;	— Что за дикая чушь! — воскликнул я, швыряя журнал на стол.
“I never read such rubbish in my life.”	— В жизни не читал такой галиматьи.
“What is it?” asked Sherlock Holmes.	— О чем вы? — осведомился Шерлок Холмс.
“Why, this article,” I said, pointing at it with my eggspoon as I sat down to my breakfast.	— Да вот об этой статейке, — я ткнул в журнал чайной ложкой и принялся за свой завтрак.
“I see that you have read it since you have marked it.	— Я вижу, вы ее уже читали, раз она отмечена карандашом.
I don't deny that it is smartly written. It irritates me, though.	Не спорю, написано лихо, но меня все это просто злит.
It is evidently the theory of some armchair lounger who evolves all these neat little paradoxes in the seclusion of his own study. It is not practical.	Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные парадоксы!
I should like to see him clapped down in a third-class carriage on the Underground, and asked to give the trades of all his fellow-travellers.	Втиснуть бы его в вагон третьего класса подземки да заставить угадать профессии пассажиров!
I would lay a thousand to one against him.”	Ставлю тысячу против одного, что у него ничего не выйдет!
“You would lose your money,” Holmes remarked calmly.	— И вы проиграете, — спокойно заметил Холмс.
“As for the article, I wrote it myself.”	— А статью написал я.
“You!”	— Вы?!
“Yes; I have a turn both for observation and for deduction.	— Да. У меня есть наклонности к наблюдению — и к анализу.
The theories which I have expressed there, and which appear to you to be so chimerical, are really extremely practical — so practical that I depend upon them for my bread and cheese.”	Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.
“And how?” I asked involuntarily.	— Но каким образом? — вырвалось у меня.
“Well, I have a trade of my own.	— Видите ли, у меня довольно редкая профессия.
I suppose I am the only one in the world.	Пожалуй, я единственный в своем роде.
I'm a consulting detective, if you can understand what that is.	Я сыщик-консультант, если только вы представляете себе, что это такое.
Here in London we have lots of government detectives and lots of private ones.	В Лондоне множество сыщиков, и государственных и частных.
When these fellows are at fault, they come to me, and I manage to put them on the right scent.	Когда эти молодцы заходят в тупик, они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному следу.
They lay all the evidence before me, and I am generally able, by the help of my knowledge of the history of crime, to set them straight.	Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и, хорошо знай историю криминалистики, я почти всегда могу указать им, где ошибка.
There is a strong family resemblance about misdeeds, and if you have all the details of a thousand at your finger ends, it is odd if you can't unravel the thousand and first.	Все злодеяния имеют большое фамильное сходство, и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое.
Lestrade is a well-known detective.	Лестрейд — очень известный сыщик.
He got himself into a fog recently over a forgery case, and that was what brought him here.”	Но недавно он не сумел разобраться в одном деле о подлоге и пришел ко мне.
“And these other people?”	— А другие?
“They are mostly sent on by private inquiry agencies.	— Чаше всего их посылают ко мне частные агентства.
They are all people who are in trouble about something and want a little enlightening.	Все это люди, попавшие в беду и жаждущие совета.
I listen to their story, they listen to my comments, and then I pocket my fee.”	Я выслушиваю их истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман гонорар.
“But do you mean to say,” I said, “that without leaving your room you can unravel some knot which other men can make nothing of, although they have seen every detail for themselves?”	— Неужели вы хотите сказать, — не вытерпел я, — что, не выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?
“Quite so. l have a kind of intuition that way.	— Именно. У меня есть своего рода интуиция.
Now and again a case turns up which is a little more complex.	Правда, время от времени попадается какое-нибудь дело посложнее.
Then I have to bustle about and see things with my own eyes.	Ну, тогда приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими глазами.
You see I have a lot of special knowledge which I apply to the problem, and which facilitates matters wonderfully.	Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают дело.
Those rules of deduction laid down in that article which aroused your scorn are invaluable to me in practical work.	Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы отозвались так презрительно, просто бесценны для моей практической работы.
Observation with me is second nature.	Наблюдательность — моя вторая натура.
You appeared to be surprised when I told you, on our first meeting, that you had come from Afghanistan.”	Вы, кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы приехали из Афганистана?
“You were told, no doubt.”	— Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.
“Nothing of the sort. I knew you came from Afghanistan.	— Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы приехали из Афганистана.
From long habit the train of thoughts ran so swiftly through my mind that I arrived at the conclusion without being conscious of intermediate steps.	Благодаря давней привычке цепь умозаключений возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не замечая промежуточных посылок.
There were such steps, however.	Однако они были, эти посылки.
The train of reasoning ran,	Ход моих мыслей был таков:
'Here is a gentleman of a medical type, but with the air of a military man.	«Этот человек по типу — врач, но выправка у него военная.
Clearly an army doctor, then.	Значит, военный врач.
He has just come from the tropics, for his face is dark, and that is not the natural tint of his skin, for his wrists are fair.	Он только что приехал из тропиков — лицо у него смуглое, но это не природный оттенок его кожи, так как запястья у него гораздо белее.
He has undergone hardship and sickness, as his haggard face says clearly.	Лицо изможденное, — очевидно, немало натерпелся и перенес болезнь.
His left arm has been injured. He holds it in a stiff and unnatural manner.	Был ранен в левую руку — держит ее неподвижно и немножко неестественно.
Where in the tropics could an English army doctor have seen much hardship and got his arm wounded?	Где же под тропиками военный врач-англичанин мог натерпеться лишений и получить рану?
Clearly in Afghanistan.'	Конечно же, в Афганистане».
The whole train of thought did not occupy a second.	Весь ход мыслей не занял и секунды.
I then remarked that you came from Afghanistan, and you were astonished.”	И вот я сказал, что вы приехали из Афганистана, а вы удивились.
“It is simple enough as you explain it,” I said, smiling.	— Послушать вас, так это очень просто, — улыбнулся я.
“You remind me of Edgar Allan Poe's Dupin.	— Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По.
I had no idea that such individuals did exist outside of stories.”	Я думал, что такие люди существуют лишь в романах.
Sherlock Holmes rose and lit his pipe.	Шерлок Холмс встал и принялся раскуривать трубку.
“No doubt you think that you are complimenting me in comparing me to Dupin,” he observed.	— Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном, делаете мне комплимент, — заметил он.
“Now, in my opinion, Dupin was a very inferior fellow.	— А по-моему, ваш Дюпен — очень недалекий малый.
That trick of his of breaking in on his friends' thoughts with an apropos remark after a quarter of an hour's silence is really very showy and superficial.	Этот прием — сбивать с мыслей своего собеседника какой-нибудь фразой «к случаю» после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк.
He had some analytical genius, no doubt; but he was by no means such a phenomenon as Poe appeared to imagine.”	У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.
“Have you read Gaboriau's works?” I asked.	— Вы читали Габорио? — спросил я.
“Does Lecoq come up to your idea of a detective?”	— Как, по-вашему, Лекок — настоящий сыщик?
Sherlock Holmes sniffed sardonically.	Шерлок Холмс иронически хмыкнул.
“Lecoq was a miserable bungler,” he said, in an angry voice; “he had only one thing to recommend him, and that was his energy.	— Лекок — жалкий сопляк, — сердито сказал он. — У него только и есть, что энергия.
That book made me positively ill.	От этой книги меня просто тошнит.
The question was how to identify an unknown prisoner.	Подумаешь, какая проблема — установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму!
I could have done it in twenty-four hours.	Я бы это сделал за двадцать четыре часа.
Lecoq took six months or so.	А Лекок копается почти полгода.
It might be made a textbook for detectives to teach them what to avoid.”	По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.
I felt rather indignant at having two characters whom I had admired treated in this cavalier style.	Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных героев, что я опять начал злиться.
I walked over to the window and stood looking out into the busy street.	Я отошел к окну и повернулся спиной к Холмсу, рассеянно глядя на уличную суету.
“This fellow may be very clever,” I said to myself, “but he is certainly very conceited.”	«Пусть он умен, — говорил я про себя, — но, помилуйте, нельзя же быть таким самоуверенным!»
“There are no crimes and no criminals in these days,” he said, querulously.	— Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих преступников, — ворчливо продолжал Холмс.
“What is the use of having brains in our profession?	— Будь ты хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии?
I know well that I have it in me to make my name famous.	Я знаю, что мог бы прославиться.
No man lives or has ever lived who has brought the same amount of study and of natural talent to the detection of crime which I have done.	На свете нет и не было человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько врожденного таланта и упорного труда, как я.
And what is the result?	И что же?
There is no crime to detect, or, at most, some bungling villainy with a motive so transparent that even a Scotland Yard official can see through it.”	Раскрывать нечего, преступлений нет, в лучшем случае какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда видят все насквозь.
I was still annoyed at his bumptious style of conversation.	Меня положительно коробил этот хвастливый тон.
I thought it best to change the topic.	Я решил переменить тему разговора.
“I wonder what that fellow is looking for?” I asked, pointing to a stalwart, plainly dressed individual who was walking slowly down the other side of the street, looking anxiously at the numbers.	— Интересно, что он там высматривает? — спросил я, показывая на дюжего, просто одетого человека, который медленно шагал по другой стороне улицы, вглядываясь в номера домов.
He had a large blue envelope in his hand, and was evidently the bearer of a message.	В руке он держал большой синий конверт, — очевидно, это был посыльный.
“You mean the retired sergeant of Marines,” said Sherlock Holmes.	— Кто, этот отставной флотский сержант? — сказал Шерлок Холмс.
“Brag and bounce!” thought I to myself.	«Кичливый хвастун! — обозвал я его про себя.
“He knows that I cannot verify his guess.”	— Знает же, что его не проверишь!»
The thought had hardly passed through my mind when the man whom we were watching caught sight of the number on our door, and ran rapidly across the roadway.	Едва успел я это подумать, как человек, за которым мы наблюдали, увидел номер на нашей двери и торопливо перебежал через улицу.
We heard a loud knock, a deep voice below, and heavy steps ascending the stair.	Раздался громкий стук, внизу загудел густой бас, затем на лестнице послышались тяжелые шаги.
“For Mr. Sherlock Holmes,” he said, stepping into the room and handing my friend the letter.	— Мистеру Шерлоку Холмсу, — сказал посыльный, входя в комнату, и протянул письмо моему приятелю.
Here was an opportunity of taking the conceit out of him.	Вот прекрасный случай сбить с него спесь!
He little thought of this when he made that random shot.	Прошлое посыльного он определил наобум и, конечно, не ожидал, что тот появится в нашей комнате.
“May I ask, my lad,” I said, in the blandest voice, “what your trade may be?”	— Скажете, уважаемый, — вкрадчивейшим голосом спросил я, — чем вы занимаетесь?
“Commissionaire, sir,” he said, gruffly.	— Служу посыльным, — угрюмо бросил он.
“Uniform away for repairs.”	— Форму отдал заштопать.
“And you were?” I asked, with a slightly malicious glance at my companion.	— А кем были раньше? — продолжал я, не без злорадства поглядывая на Холмса.
“A sergeant, sir, Royal Marine Light Infantry, sir.	— Сержантом королевской морской пехоты, сэр.
No answer?	Ответа не ждать?
Right, sir.”	Есть, сэр.
He clicked his heels together, raised his hand in salute, and was gone.	— Он прищелкнул каблуками, отдал честь и вышел.
Chapter 3	Глава III.
THE LAURISTON GARDEN MYSTERY	Тайна Лористон-Гарденс
I confess that I was considerably startled by this fresh proof of the practical nature of my companion's theories.	Должен сознаться, что я был немало поражен тем, как оправдала себя на деле теория моего компаньона.
My respect for his powers of analysis increased wondrously.	Уважение мое к его способностям сразу возросло.
There still remained some lurking suspicion in my mind, however, that the whole thing was a prearranged episode, intended to dazzle me, though what earthly object he could have in taking me in was past my comprehension.	И все же я не мог отделаться от подозрения, что все это было подстроено заранее, чтобы ошеломить меня, хотя зачем, собственно, — этого я никак не мог понять.
When I looked at him, he had finished reading the note, and his eyes had assumed the vacant, lacklustre expression which showed mental abstraction.	Когда я взглянул на него, он держал в руке прочитанную записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что свидетельствовало о напряженной работе мысли.
“How in the world did you deduce that?” I asked.	— Как же вы догадались? — спросил я.
“Deduce what?” said he, petulantly.	— О чем? — хмуро отозвался он.
“Why, that he was a retired sergeant of Marines.”	— Да о том, что он отставной сержант флота?
“I have no time for trifles,” he answered, brusquely, then with a smile, “Excuse my rudeness.	— Мне некогда болтать о пустяках, — отрезал он, но тут же, улыбнувшись, поспешил добавить: — Извините за резкость.
You broke the thread of my thoughts; but perhaps it is as well.	Вы прервали ход моих мыслей, но, может, это и к лучшему.
So you actually were not able to see that that man was a sergeant of Marines?”	Так, значит, вы не сумели увидеть, что он в прошлом флотский сержант?
“No, indeed.”	— Нет, конечно.
“It was easier to know it than to explain why I know it.	— Мне было легче понять, чем объяснить, как я догадался.
If you were asked to prove that two and two made four, you might find some difficulty, and yet you are quite sure of the fact.	Представьте себе, что вам нужно доказать, что дважды два — четыре, — трудновато, не правда ли, хотя вы в этом твердо уверены.
Even across the street I could see a great blue anchor tattooed on the back of the fellow's hand.	Даже через улицу я заметил на его руке татуировку — большой синий якорь.
That smacked of the sea.	Тут уже запахло морем.
He had a military carriage, however, and regulation side whiskers.	Выправка у него военная, и он носит баки военного образца.
There we have the marine.	Стало быть, перед нами флотский.
He was a man with some amount of self-importance and a certain air of command.	Держится он с достоинством, пожалуй, даже начальственно.
You must have observed the way in which he held his head and swung his cane. A steady, respectable, middle-aged man, too, on the face of him — all facts which led me to believe that he had been a sergeant.”	Вы должны были бы заметить, как высоко он держит голову и как помахивает своей палкой, а с виду он степенный мужчина средних лет — вот и все приметы, по которым я узнал, что он был сержантом,
“Wonderful!” I ejaculated.	— Чудеса! — воскликнул я.
“Commonplace,” said Holmes, though I thought from his expression that he was pleased at my evident surprise and admiration.	— А, чепуха, — отмахнулся Холмс, но по лицу его я видел, что он доволен моим восторженным изумлением.
“I said just now that there were no criminals.	— Вот я только что говорил, что теперь больше нет преступников.
It appears that I am wrong — look at this!”	Кажется, я ошибся. Взгляните-ка!
He threw me over the note which the commissionaire had brought.	— Он протянул мне записку, которую принес посыльный.
“Why,” I cried, as I cast my eye over it, “this is terrible!”	— Послушайте, да ведь это ужасно! — ахнул я, пробежав еее глазами.
“It does seem to be a little out of the common,” he remarked, calmly.	— Да, что-то, видимо, не совсем обычное, — хладнокровно заметил он.
“Would you mind reading it to me aloud?”	— Будьте добры, прочтите мне это вслух.
This is the letter which I read to him, —	Вот письмо, которое я прочел:
“MY DEAR MR. SHERLOCK HOLMES:	«Дорогой мистер Шерлок Холмс!
“There has been a bad business during the night at 3, Lauriston Gardens, off the Brixton Road.	Сегодня ночью в доме No 3 в Лористон-Гарденс на Брикстон-роуд произошла скверная история.
Our man on the beat saw a light there about two in the morning, and as the house was an empty one, suspected that something was amiss.	Около двух часов ночи наш полисмен, делавший обход, заметил в доме свет, а так как дом нежилой, он заподозрил что-то неладное.
He found the door open, and in the front room, which is bare of furniture, discovered the body of a gentle- man, well dressed, and having cards in his pocket bearing the name of 'Enoch J. Drebber, Cleveland, Ohio, U. S. A.'	Дверь оказалась незапертой, и в первой комнате, совсем пустой, он увидел труп хорошо одетого джентльмена; в кармане он нашел визитные карточки: „Енох Дж. Дреббер, Кливленд, Огайо, Соединенные Штаты“.
There had been no robbery, nor is there any evidence as to how the man met his death.	И никаких следов грабежа, никаких признаков насильственной смерти.
There are marks of blood in the room, but there is no wound upon his person.	На полу есть кровяные пятна, но на трупе ран не оказалось.
We are at a loss as to how he came into the empty house; indeed, the whole affair is a puzzler.	Мы не можем понять, как он очутился в пустом доме, и вообще это дело — сплошная головоломка.
If you can come round to the house any time before twelve, you will find me there.	Если вы приедете в любое время до двенадцати, вы застанете меня здесь.
I — have left everything in statu quo until I hear from you.	>В ожидании вашего ответа или приезда я оставляю все как было.
If you are unable to come, I shall give you fuller details, and would esteem it a great kindness if you would favour me with your opinions.	Если не сможете приехать, я сообщу вам все подробности и буду чрезвычайно обязан, если вы соблаговолите поделиться со мной вашим мнением.
“Yours faithfully, “TOBIAS GREGSON.	Уважающий вас Тобиас Грегсон»
“Gregson is the smartest of the Scotland Yarders,” my friend remarked; “he and Lestrade are the pick of a bad lot.	— Грегсон — самый толковый сыщик в Скотленд-Ярде, — сказал мой приятель. — Он и Лестрейд выделяются среди прочих ничтожеств.
They are both quick and energetic, but conventional — shockingly so.	Оба расторопны и энергичны, хотя банальны до ужаса.
They have their knives into one another, too.	Друг с другом они на ножах.
They are as jealous as a pair of professional beauties.	Они ревнивы к славе, как профессиональные красавицы.
There will be some fun over this case if they are both put upon the scent.”	Будет потеха, если оба нападут на след.
I was amazed at the calm way in which he rippled on.	Удивительно неторопливо журчала его речь!
“Surely there is not a moment to be lost,” I cried, “shall I go and order you a cab?”	— Но ведь, наверное, нельзя терять ни секунды, — встревожился я. — Пойти позвать кэб?
“I'm not sure about whether I shall go.	— А я не уверен, поеду я или нет.
I am the most incurably lazy devil that ever stood in shoe leather — that is, when the fit is on me, for I can be spry enough at times.”	Я же лентяй, каких свет не видел, то есть, конечно, когда на меня нападет лень, а вообще-то могу быть и проворным.
“Why, it is just such a chance as you have been longing for.”	— Вы же мечтали о таком случае!
“My dear fellow, what does it matter to me?	— Дорогой мой, да что мне за смысл?
Supposing I unravel the whole matter, you may be sure that Gregson, Lestrade, and Co. will pocket all the credit.	Предположим, я распутаю это дело — ведь все равно Грегсон, Лестрейд и компания прикарманят всю славу.
That comes of being an unofficial personage.”	Такова участь лица неофициального.
“But he begs you to help him.”	— Но он просит у вас помощи.
“Yes.	— Да.
He knows that I am his superior, and acknowledges it to me; but he would cut his tongue out before he would own it to any third person.	Он знает, что до меня ему далеко, и сам мне это говорил, но скорее отрежет себе язык, чем признается кому-то третьему.
However, we may as well go and have a look.	Впрочем, пожалуй, давайте поедем и посмотрим.
I shall work it out on my own hook.	Возьмусь за дело на свой риск.
I may have a laugh at them if I have nothing else.	По крайней мере посмеюсь над ними, если ничего другого мне не останется.
Come on!”	Пошли!
He hustled on his overcoat, and bustled about in a way that showed that an energetic fit had superseded the apathetic one.	Он засуетился и бросился за своим пальто: приступ энергии сменил апатию.
“Get your hat,” he said.	— Берите шляпу, — велел он.
“You wish me to come?”	— Хотите, чтобы я поехал с вами?
“Yes, if you have nothing better to do.”	— Да, если вам больше нечего делать.
A minute later we were both in a hansom, driving furiously for the Brixton Road.	Через минуту мы оба сидели в кэбе, мчавшем нас к Брикстон-роуд.
It was a foggy, cloudy morning, and a dun-coloured veil hung over the housetops, looking like the reflection of the mudcoloured streets beneath.	Стояло пасмурное, туманное утро, над крышами повисла коричневатая дымка, казавшаяся отражением грязно-серых улиц внизу.
My companion was in the best of spirits, and prattled away about Cremona fiddles and the difference between a Stradivarius and an Amati.	Мой спутник был в отличном настроении, без умолку болтал о кремонских скрипках и о разнице между скрипками Страдивариуса и Амати.
As for myself, I was silent, for the dull weather and the melancholy business upon which we were engaged depressed my spirits.	Я помалкивал; унылая погода и предстоявшее нам грустное зрелище угнетали меня.
“You don't seem to give much thought to the matter in hand,” I said at last, interrupting Holmes's musical disquisition.	— Вы как будто совсем не думаете об этом деле, — прервал я наконец его музыкальные рассуждения.
“No data yet,” he answered.	— У меня еще нет фактов, — ответил он.
“It is a capital mistake to theorize before you have all the evidence.	— Строить предположения, не зная всех обстоятельств дела, — крупнейшая ошибка.
It biases the judgment.”	Это может повлиять на дальнейший ход рассуждений.
“You will have your data soon,” I remarked, pointing with my finger; “this is the Brixton Road, and that is the house, if I am not very much mistaken.”	— Скоро вы получите ваши факты, — сказал я, указывая пальцем. — Вот Брикстон-роуд, а это, если не ошибаюсь, тот самый дом.
“So it is.	— Правильно.
Stop, driver, stop!”	Стойте, кучер, стойте!
We were still a hundred yards or so from it, but he insisted upon our alighting, and we finished our journey upon foot.	Мы не доехали ярдов сто, но по настоянию Холмса вышли из кэба и к дому подошли пешком.
Number 3, Lauriston Gardens wore an ill-omened and minatory look.	Дом No 3 в тупике, носившем название «Лористон-Гарденс», выглядел зловеще, словно затаил в себе угрозу.
It was one of four which stood back some little way from the street, two being occupied and two empty.	Это был один из четырех домов, стоявших немного поодаль от улицы; два дома были обитаемы и два пусты.
The latter looked out with three tiers of vacant melancholy windows, which were blank and dreary, save that here and there a “To Let” card had developed like a cataract upon the bleared panes.	Номер 3 смотрел на улицу тремя рядами тусклых окон; то здесь, то там на мутном темном стекле, как бельмо на глазу, выделялась надпись «Сдается внаем».
A small garden sprinkled over with a scattered eruption of sickly plants separated each of these houses from the street, and was traversed by a narrow pathway, yellowish in colour, and consisting apparently of a mixture of clay and of gravel.	Перед каждым домом был разбит маленький палисадник, отделявший его от улицы, — несколько деревцев над редкими и чахлыми кустами; по палисаднику шла узкая желтоватая дорожка, судя по виду, представлявшая собою смесь глины и песка.
The whole place was very sloppy from the rain which had fallen through the night.	Ночью прошел дождь, и всюду стояли лужи.
The garden was bounded by a three-foot brick wall with a fringe of wood rails upon the top, and against this wall was leaning a stalwart police constable, surrounded by a small knot of loafers, who craned their necks and strained their eyes in the vain hope of catching some glimpse of the proceedings within.	Вдоль улицы тянулся кирпичный забор в три фута высотой, с деревянной решеткой наверху; к забору прислонился дюжий констебль, окруженный небольшой кучкой зевак, которые вытягивали шеи в тщетной надежде хоть мельком увидеть, что происходит за забором.
I had imagined that Sherlock Holmes would at once have hurried into the house and plunged into a study of the mystery.	Мне думалось, что Шерлок Холмс поспешит войти в дом и сразу же займется расследованием.
Nothing appeared to be further from his intention.	Ничего похожего. Казалось, это вовсе не входило в его намерения.
With an air of nonchalance which, under the circumstances, seemed to me to border upon affectation, he lounged up and down the pavement, and gazed vacantly at the ground, the sky, the opposite houses and the line of railings.	С беспечностью, которая при таких обстоятельствах граничила с позерством, он прошелся взад и вперед по тротуару, рассеянно поглядывая на небо, на землю, на дома напротив и на решетку забора.
Having finished his scrutiny, he proceeded slowly down the path, or rather down the fringe of grass which flanked the path, keeping his eyes riveted upon the ground.	Закончив осмотр, он медленно зашагал по дорожке, вернее, по траве, сбоку дорожки, и стал пристально разглядывать землю.
Twice he stopped, and once I saw him smile, and heard him utter an exclamation of satisfaction.	Дважды он останавливался; один раз я заметил на лице его улыбку и услышал довольное хмыканье.
There were many marks of footsteps upon the wet clayey soil; but since the police had been coming and going over it, I was unable to see how my companion could hope to learn anything from it.	На мокрой глинистой земле было много следов, но ведь ее уже основательно истоптали полицейские, и я недоумевал, что еще надеется обнаружить там Холмс.
Still I had had such extraordinary evidence of the quickness of his perceptive faculties, that I had no doubt that he could see a great deal which was hidden from me.	Однако я успел убедиться в его необычайной проницательности и не сомневался, что он может увидеть много, такого, что недоступно мне.
At the door of the house we were met by a tall, white-faced, flaxen-haired man, with a notebook in his hand, who rushed forward and wrung my companion's hand with effusion.	В дверях дома нас встретил высокий, белолицый человек с льняными волосами и с записной книжкой в руке. Он бросился к нам и с чувством пожал руку моему спутнику.
“It is indeed kind of you to come,” he said,	— Как хорошо, что вы приехали!.. — сказал он.
“I have had everything left untouched.”	— Никто ничего не трогал, я все оставил, как было.
“Except that!” my friend answered, pointing at the pathway.	— Кроме этого, — ответил Холмс, указывая на дорожку.
“If a herd of buffaloes had passed along, there could not be a greater mess.	— Стадо буйволов, и то не оставило бы после себя такое месиво!
No doubt, however, you had drawn your own conclusions, Gregson, before you permitted this.”	Но, разумеется, вы обследовали дорожку, прежде чем дали ее так истоптать?
“I have had so much to do inside the house,” the detective said evasively.	— У меня было много дела в доме, — уклончиво ответил сыщик.
“My colleague, Mr. Lestrade, is here.	— Мой коллега, мистер Лестрейд, тоже здесь.
I had relied upon him to look after this.”	Я понадеялся, что он проследит за этим.
Holmes glanced at me and raised his eyebrows sardonically.	Холмс бросил на меня взгляд и саркастически поднял брови.
“With two such men as yourself and Lestrade upon the ground there will not be much for a third party to find out,” he said.	— Ну, после таких мастеров своего дела, как вы и Лестрейд, мне, пожалуй, тут нечего делать, — сказал он.
Gregson rubbed his hands in a self-satisfied way.	Грегсон самодовольно потер руки.
“I think we have done all that can be done,” he answered; “it's a queer case, though, and I knew your taste for such things.”	— Да уж, кажется, сделали все, что можно. Впрочем, дело заковыристое, а я знаю, что вы такие любите.
“You did not come here in a cab?” asked Sherlock Holmes.	— Вы сюда подъехали в кэбе?
“No, sir.”	— Нет, пришел пешком, сэр.
“Nor Lestrade?”	— А Лестрейд?
“No, sir.”	— Тоже, сэр.
“Then let us go and look at the room.” With which inconsequent remark he strode on into the house followed by Gregson, whose features expressed his astonishment.	— Ну, тогда пойдемте, посмотрим комнату, — совсем уж непоследовательно заключил Холмс и вошел в дом. Грегсон, удивленно подняв брови, поспешил за ним.
A short passage, bare-planked and dusty, led to the kitchen and offices.	Небольшой коридор с давно не метенным дощатым полом вел в кухню и другие службы.
Two doors opened out of it to the left and to the right.	Справа и слева были две двери.
One of these had obviously been closed for many weeks. The other belonged to the dining-room, which was the apartment in which the mysterious affair had occurred.	Одну из них, видимо, уже несколько месяцев не открывали; другая вела в столовую, где и было совершено загадочное убийство.
Holmes walked in, and I followed him with that subdued feeling at my heart which the presence of death inspires.	Холмс вошел в столовую, я последовал за ним с тем гнетущим чувством, которое вселяет в нас присутствие смерти.
It was a large square room, looking all the larger from the absence of all furniture.	Большая квадратная комната казалась еще больше оттого, что в ней не было никакой мебели.
A vulgar flaring paper adorned the walls, but it was blotched in places with mildew, and here and there great strips had become detached and hung down, exposing the yellow plaster beneath.	Яркие безвкусные обои были покрыты пятнами плесени, а кое-где отстали и свисали лохмотьями, обнажая желтую штукатурку.
Opposite the door was a showy fireplace, surmounted by a mantelpiece of imitation white marble. On one corner of this was stuck the stump of a red wax candle.	Прямо против двери стоял аляповатый камин с полкой, отделанной под белый мрамор; на краю полки был прилеплен огарок красной восковой свечки.
The solitary window was so dirty that the light was hazy and uncertain, giving a dull gray tinge to everything, which was intensified by the thick layer of dust which coated the whole apartment.	В неверном, тусклом свете, пробивавшемся сквозь грязные стекла единственного окна, все вокруг казалось мертвенно-серым, чему немало способствовал толстый слой пыли на полу.
All these details I observed afterwards.	Все эти подробности я заметил уже после.
At present my attention was centred upon the single, grim, motionless figure which lay stretched upon the boards, with vacant, sightless eyes staring up at the discoloured ceiling.	В первые минуты я смотрел только на одинокую страшную фигуру, распростертую на голом полу, на пустые, незрячие глаза, устремленные в потолок.
It was that of a man about fortythree or forty-four years of age, middle-sized, broad-shouldered, with crisp curling black hair, and a short, stubbly beard.	Это был человек лет сорока трех-четырех, среднего роста, широкоплечий, с жесткими, кудрявыми черными волосами и коротенькой, торчащей вверх бородкой.
He was dressed in a heavy broadcloth frock coat and waistcoat, with light-coloured trousers, and immaculate collar and cuffs.	На нем был сюртук и жилет из плотного сукна, светлые брюки и рубашка безукоризненной белизны.
A top hat, well brushed and trim, was placed upon the floor beside him.	Рядом валялся вылощенный цилиндр.
His hands were clenched and his arms thrown abroad, while his lower limbs were interlocked, as though his death struggle had been a grievous one.	Руки убитого были раскинуты, пальцы сжаты в кулаки, ноги скрючены, словно в мучительной агонии.
On his rigid face there stood an expression of horror, and, as it seemed to me, of hatred, such as I have never seen upon human features.	На лице застыло выражение ужаса и, как мне показалось, ненависти — такого выражения я никогда еще не видел на человеческом лице.
This malignant and terrible contortion, combined with the low forehead, blunt nose, and prognathous jaw, gave the dead man a singularly simious and ape-like appearance, which was increased by. his writhing, unnatural posture.	Страшная, злобная гримаса, низкий лоб, приплюснутый нос и выступающая вперед челюсть придавали мертвому сходство с гориллой, которое еще больше усиливала его неестественная вывернутая поза.
I have seen death in many forms, but never has it appeared to me in a more fearsome aspect than in that dark, grimy apartment, which looked out upon one of the main arteries of suburban London.	Я видел смерть в разных ее видах, но никогда еще она не казалась мне такой страшной, как сейчас, в этой полутемной, мрачной комнате близ одной из главных магистралей лондонского предместья.
Lestrade, lean and ferret-like as ever, was standing by the doorway, and greeted my companion and myself.	Щуплый, похожий на хорька Лестрейд стоял у двери. Он поздоровался с Холмсом и со мной.
“This case will make a stir, sir,” he remarked.	— Этот случай наделает много шуму, сэр, — заметил он.
“It beats anything I have seen, and I am no chicken.”	— Такого мне еще не встречалось, а ведь я человек бывалый.
“There is no clue?” said Gregson.	— И нет никакого ключа к этой тайне, — сказал Грегсон.
“None at all,” chimed in Lestrade.	— Никакого, — подхватил Лестрейд.
Sherlock Holmes approached the body, and, kneeling down, examined it intently.	Шерлок Холмс подошел к трупу и, опустившись на колени, принялся тщательно разглядывать его.
“You are sure that there is no wound?” he asked, pointing to numerous gouts and splashes of blood which lay all round.	— Вы уверены, что на нем нет ран? — спросил он, указывая на брызги крови вокруг тела.
“Positive!” cried both detectives.	— Безусловно! — ответили оба.
“Then, of course, this blood belongs to a second individual — presumably the murderer, if murder has been committed.	— Значит, это кровь кого-то другого — вероятно, убийцы, если тут было убийство.
It reminds me of the circumstances attendant on the death of Van Jansen, in Utrecht, in the year '34.	Это мне напоминает обстоятельства смерти Ван Янсена в Утрехте, в тридцать четвертом году.
Do you remember the case, Gregson?”	Помните это дело, Грегсон?
“No, sir.”	— Нет, сэр.
“Read it up — you really should.	— Прочтите, право, стоит прочесть.
There is nothing new under the sun.	Да, ничто не ново под луной.
It has all been done before.”	Все уже бывало прежде.
As he spoke, his nimble fingers were flying here, there, and everywhere, feeling, pressing, unbuttoning, examining, while his eyes wore the same far-away expression which I have already remarked upon.	Его чуткие пальцы в это время беспрерывно летали по мертвому телу, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали, а в глазах стояло то же отсутствующее выражение, которое я видел уже не раз.
So swiftly was the examination made, that one would hardly have guessed the minuteness with which it was conducted.	Осмотр произошел так быстро, что вряд ли кто-либо понял, как тщательно он был сделан.
Finally, he sniffed the dead man's lips, and then glanced at the soles of his patent leather boots.	Наконец Холмс понюхал губы трупа, потом взглянул на подметки его лакированных ботинок.
“He has not been moved at all?” he asked.	— Его не сдвигали с места? — спросил он.
“No more than was necessary for the purpose of our examination.”	— Нет, только осматривали.
“You can take him to the mortuary now,” he said.	— Можно отправить в морг, — сказал Холмс.
“There is nothing more to be learned.”	— Больше в нем нет надобности.
Gregson had a stretcher and four men at hand.	Четыре человека с носилками стояли наготове.
At his call they entered the room, and the stranger was lifted and carried out.	Грегсон позвал их, они положили труп на носилки и понесли.
As they raised him, a ring tinkled down and rolled across the floor.	Когда его поднимали, на пол упало и покатилось кольцо.
Lestrade grabbed it up and stared at it with mystified eyes.	Лестрейд схватил его и стал рассматривать.
“There's been a woman here,” he cried.	— Здесь была женщина! — удивленно воскликнул он.
“It's a woman's wedding ring.”	— Это женское обручальное кольцо…
He held it out, as he spoke, upon the palm of his hand.	Он положил его на ладонь и протянул нам.
We all gathered round him and gazed at it.	Обступив Лестрейда, мы тоже уставились на кольцо.
There could be no doubt that that circlet of plain gold had once adorned the finger of a bride.	Несомненно, этот гладкий золотой ободок когда-то украшал палец новобрачной.
“This complicates matters,” said Gregson.	— Дело осложняется, — сказал Грегсон.
“Heaven knows, they were complicated enough before.”	— А оно, ей-Богу, и без того головоломное.
“You're sure it doesn't simplify them?” observed Holmes.	— А вы уверены, что это не упрощает его? — возразил Холмс.
“There's nothing to be learned by staring at it.	— Но довольно любоваться кольцом, это нам не поможет.
What did you find in his pockets?”	Что вы нашли в карманах?
“We have it all here,” said Gregson, pointing to a litter of objects upon one of the bottom steps of the stairs.	— Все тут. — Грегсон, выйдя в переднюю, указал на кучку предметов, разложенных на нижней ступеньке лестницы.
“A gold watch, No. 97163, by Barraud, of London.	— Золотые часы фирмы Баро, Лондон, No 97163.
Gold Albert chain, very heavy and solid.	Золотая цепочка, очень тяжелая и массивная.
Gold ring, with masonic device.	Золотое кольцо с масонской эмблемой.
Gold pin — bull-dog's head, with rubies as eyes.	Золотая булавка — голова бульдога с рубиновыми глазами.
Russian leather cardcase, with cards of Enoch J. Drebber of Cleveland, corresponding with the E. J. D. upon the linen.	Бумажник русской кожи для визитных карточек и карточки, на них написано: Енох Дж. Дреббер, Кливленд — это соответствует меткам на белье — Е. Д. Д.
No purse, but loose money to the extent of seven pounds thirteen.	Кошелька нет, но в карманах оказалось семь фунтов тринадцать шиллингов.
Pocket edition of Boccaccio's 'Decameron,' with name of Joseph Stangerson upon the flyleaf.	Карманное издание «Декамерона» Боккаччо с надписью «Джозеф Стэнджерсон» на форзаце.
Two letters — one addressed to E. J. Drebber and one to Joseph Stangerson.”	Два письма — одно адресовано Е. Дж. Дребберу, другое — Джозефу Стэнджерсону.
“At what address?”	— Адрес какой?
“American Exchange, Strand — to be left till called for.	— Стрэнд, Американская биржа, до востребования.
They are both from the Guion Steamship Company, and refer to the sailing of their boats from Liverpool.	Оба письма от пароходной компании «Гийон» и касаются отплытия их пароходов из Ливерпуля.
It is clear that this unfortunate man was about to return to New York.”	Ясно, что этот несчастный собирался вернуться в Нью-Йорк.
“Have you made any inquiries as to this man Stangerson?”	— Вы начали разыскивать этого Стэнджерсона?
“I did it at once, sir,” said Gregson.	— Сразу же, сэр.
“I have had advertisements sent to all the newspapers, and one of my men has gone to the American Exchange, but he has not returned yet.”	Я разослал объявления во все газеты, а один из моих людей поехал на американскую биржу, но еще не вернулся.
“Have you sent to Cleveland?”	— А Кливленд вы запросили?
“We telegraphed this morning.”	— Утром послали телеграмму.
“How did you word your inquiries?”	— Какую?
“We simply detailed the circumstances, and said that we should be glad of any information which could help us.”	— Мы просто сообщили, что произошло, и просили дать сведения.
“You did not ask for particulars on any point which appeared to you to be crucial?”	— А вы не просили сообщить подробнее относительно чего-нибудь такого, что показалось вам особенно важным?
“I asked about Stangerson.”	— Я спросил насчет Стэнджерсона.
“Nothing else?	— И больше ни о чем?
Is there no circumstance on which this whole case appears to hinge? Will you not telegraph again?”	Нет ли здесь, по-вашему, каких-либо особых обстоятельств в жизни Дреббера, которые необходимо выяснить?
“I have said all I have to say,” said Gregson, in an offended voice.	— Я спросил обо всем, что считал нужным, — обиженным тоном ответил Грегсон.
Sherlock Holmes chuckled to himself, and appeared to be about to make some remark, when Lestrade, who had been in the front room while we were holding this conversation in the hall, reappeared upon the scene, rubbing his hands in a pompous and self-satisfied manner.	Шерлок Холмс усмехнулся про себя и хотел было что-то сказать, как вдруг перед нами возник Лестрейд, который остался в комнате, когда мы вышли в переднюю. Он пыжился от самодовольства и потирал руки.
“Mr. Gregson,” he said, “I have just made a discovery of the highest importance, and one which would have been overlooked had I not made a careful examination of the walls.”	— Мистер Грегсон, я только что сделал открытие величайшей важности! — объявил он. — Не догадайся я тщательно осмотреть стены, мы ничего бы и не узнали!
The little man's eyes sparkled as he spoke, and he was evidently in a state of suppressed exultation at having scored a point against his colleague.	У маленького человечка блестели глаза, он, видимо, внутренне ликовал оттого, что обставил своего коллегу на одно очко.
“Come here,” he said, bustling back into the room, the atmosphere of which felt clearer since the removal of its ghastly inmate.	— Пожалуйте сюда, — сказал он суетливо, ведя нас обратно в комнату, где, казалось, стало немного светлее после того, как унесли ее страшного обитателя.
“Now, stand there!”	— Вот станьте-ка сюда!
He struck a match on his boot and held it up against the wall.	Он чиркнул спичкой о подошву ботинка и поднес ее к стене.
“Look at that!” he said, triumphantly.	— Глядите! — торжествующе сказал он.
I have remarked that the paper had fallen away in parts.	Я уже говорил, что во многих местах обои висели клочьями.
In this particular corner of the room a large piece had peeled off, leaving a yellow square of coarse plastering.	В этом углу от стены отстал большой кусок, обнажив желтый квадрат шероховатой штукатурки.
Across this bare space there was scrawled in blood-red letters a single word —	На ней кровью было выведено
RACHE	RACHE
“What do you think of that?” cried the detective, with the air of a showman exhibiting his show.	— Видали? — хвастливо сказал Лестрейд, как балаганщик, представляющий публике аттракцион.
“This was overlooked because it was in the darkest corner of the room, and no one thought of looking there.	— Это самый темный угол, и никому не пришло в голову сюда заглянуть.
The murderer has written it with his or her own blood.	Убийца — он или она — написал это своей собственной кровью.
See this smear where it has trickled down the wall!	Глядите, вот кровь стекла со стены, и здесь на полу пятно.
That disposes of the idea of suicide anyhow.	Во всяком случае, самоубийство исключается.
Why was that corner chosen to write it on?	А почему убийца выбрал именно этот угол?
I will tell you.	Сейчас объясню.
See that candle on the mantelpiece.	Видите огарок на камине?
It was lit at the time, and if it was lit this corner would be the brightest instead of the darkest portion of the wall.”	Когда он горел, этот угол был самый светлый, а не самый темный.
“And what does it mean now that you have found it?” asked Gregson in a depreciatory voice.	— Ну хорошо, надпись попалась вам на глаза, а как вы ее растолкуете? — пренебрежительным тоном сказал Грегсон.
“Mean?	— Как?
Why, it means that the writer was going to put the female name Rachel, but was disturbed before he or she had time to finish.	А вот как. Убийца — будь то мужчина или женщина — хотел написать женское имя «Рэчел», но не успел докончить, наверное, что-то помешало.
You mark my words, when this case comes to be cleared up, you will find that a woman named Rachel has something to do with it.	Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана женщина по имени Рэчел.
It's all very well for you to laugh, Mr. Sherlock Holmes.	Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс.
You may be very smart and clever, but the old hound is the best, when all is said and done.”	Вы, конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счете старая ищейка даст вам несколько очков вперед!
“I really beg your pardon!” said my companion, who had ruffled the little man's temper by bursting into an explosion of laughter.	— Прошу прощения, — сказал мой приятель, рассердивший маленького человечка своим смехом.
“You certainly have the credit of being the first of us to find this out and, as you say, it bears every mark of having been written by the other participant in last night's mystery.	— Разумеется, честь этого открытия принадлежит вам, и надпись, без сомнения, сделана вторым участником ночной драмы.
I have not had time to examine this room yet, but with your permission I shall do so now.”	Я не успел еще осмотреть комнату и с вашего позволения осмотрю сейчас.
As he spoke, he whipped a tape measure and a large round magnifying glass from his pocket. With these two implements he trotted noiselessly about the room, sometimes stopping, occasionally kneeling, and once lying flat upon his face.	Он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он даже лег на пол.
So engrossed was he with his occupation that he appeared to have forgotten our presence, for he chattered away to himself under his breath the whole time, keeping up a running fire of exclamations, groans, whistles, and little cries suggestive of encouragement and of hope.	Холмс так увлекся, что, казалось, совсем забыл о нашем существовании — а мы слышали то бормотанье, то стон, то легкий присвист, то одобрительные и радостные восклицания.
As I watched him I was irresistibly reminded of a pure-blooded, well-trained foxhound, as it dashes backward and forward through the covert, whining in its eagerness, until it comes across the lost scent.	Я смотрел на него, и мне невольно пришло на ум, что он сейчас похож на чистокровную, хорошо выдрессированную гончую, которая рыщет взад-вперед по лесу, скуля от нетерпения, пока не нападет на утерянный след.
For twenty minutes or more he continued his researches, measuring with the most exact care the distance between marks which were entirely invisible to me, and occasionally applying his tape to the walls in an equally incomprehensible manner.	Минут двадцать, если не больше, он продолжал свои поиски, тщательно измеряя расстояние между какими-то совершенно незаметными для меня следами, и время от времени — так же непонятно для меня — что-то измерял рулеткой на стенах.
In one place he gathered up very carefully a little pile of gray dust from the floor, and packed it away in an envelope.	В одном месте он осторожно собрал щепотку серой пыли с пола и положил в конверт.
Finally he examined with his glass the word upon the wall, going over every letter of it with the most minute exactness.	Наконец он стал разглядывать через лупу надпись на стене, внимательно исследуя каждую букву.
This done, he appeared to be satisfied, for he replaced his tape and his glass in his pocket.	Видимо, он был удовлетворен осмотром, потому что спрятал рулетку и лупу в карман.
“They say that genius is an infinite capacity for taking pains,” he remarked with a smile.	— Говорят, будто гений — это бесконечная выносливость, — с улыбкой заметил он.
“It's a very bad definition, but it does apply to detective work.”	— Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит вполне.
Gregson and Lestrade had watched the manoeuvres of their amateur companion with considerable curiosity and some contempt.	Грегсон и Лестрейд наблюдали за маневрами своего коллеги-дилетанта с нескрываемым любопытством и не без презрения.
They evidently failed to appreciate the fact, which I had begun to realize, that Sherlock Holmes's smallest actions were all directed towards some definite and practical end.	Очевидно, они не могли оценить того, что понимал я: все, что делал Холмс, вплоть до незначительных с виду мелочей, служило какой-то вполне определенной и практической цели.
“What do you think of it, sir?” they both asked.	— Ну, что скажете, сэр? — спросили оба хором.
“It would be robbing you of the credit of the case if I were to presume to help you,” remarked my friend.	— Не хочу отнимать у вас пальму первенства в раскрытии преступления, — сказал мой приятель, — и поэтому не позволю себе навязывать советы.
“You are doing so well now that it would be a pity for anyone to interfere.”	Вы оба так хорошо справляетесь, что было бы грешно вмешиваться.
There was a world of sarcasm in his voice as he spoke.	— В голосе его звучал явный сарказм.
“If you will let me know how your investigations go,” he continued, “I shall be happy to give you any help I can.	— Если вы сообщите о ходе расследования, — продолжал он, — я буду счастлив помочь вам, если смогу.
In the meantime I should like to speak to the constable who found the body.	А пока я хотел бы поговорить с констеблем, который обнаружил труп.
Can you give me his name and address?”	Будьте добры сказать мне его имя и адрес.
Lestrade glanced at his notebook.	Лестрейд вынул записную книжку.
“John Rance,” he said.	— Джон Рэнс, — сказал он.
“He is off duty now.	— Сейчас он свободен.
You will find him at 46, Audley Court, Kennington Park Gate.”	Его адрес: Одли-корт, 46, Кеннингтон-парк-гейт.
Holmes took a note of the address.	Холмс записал адрес.
“Come along, Doctor,” he said: “we shall go and look him up.	— Пойдемте, доктор, — сказал он мне. — Мы сейчас же отправимся к нему.
I'll tell you one thing which may help you in the case,” he continued, turning to the two detectives.	А вам я хочу кое-что сказать, — обратился он к сыщикам, — быть может, это поможет следствию.
“There has been murder done, and the murderer was a man.	Это, конечно, убийство, и убийца — мужчина.
He was more than six feet high, was in the prime of life, had small feet for his height, wore coarse, square-toed boots and smoked a Trichinopoly cigar.	Рост у него чуть больше шести футов, он в расцвете лет, ноги у него очень небольшие для такого роста, обут в тяжелые ботинки с квадратными носками и курит трихинопольские сигары.
He came here with his victim in a four-wheeled cab, which was drawn by a horse with three old shoes and one new one on his off fore-leg.	Он и его жертва приехали сюда вместе в четырехколесном экипаже, запряженном лошадью с тремя старыми и одной новой подковой на правом переднем копыте.
In all probability the murderer had a florid face, and the finger-nails of his right hand were remarkably long.	По всей вероятности, у убийцы красное лицо и очень длинные ногти на правой руке.
These are only a few indications, but they may assist you.”	Это, конечно, мелочи, но они могут вам пригодиться.
Lestrade and Gregson glanced at each other with an incredulous smile.	Лестрейд и Грегсон, недоверчиво усмехаясь, переглянулись.
“If this man was murdered, how was it done?” asked the former.	— Если этот человек убит, то каким же образом?
“Poison,” said Sherlock Holmes curtly, and strode off.	— Яд, — коротко бросил Шерлок Холмс и зашагал к двери.
“One other thing, Lestrade,” he added, turning round at the door: “	— Да, вот еще что, Лестрейд, — добавил он, обернувшись. —
'Rache,' is the German for 'revenge'; so don't lose your time looking for Miss Rachel.”	«Rache» — по-немецки «месть», так что не теряйте времени на розыски мисс Рэчел.
With which Parthian shot he walked away, leaving the two rivals open mouthed behind him.	Выпустив эту парфянскую стрелу, он ушел, а оба соперника смотрели ему вслед, разинув рты.
Chapter 4	Глава IV.
WHAT JOHN RANCE HAD TO TELL	Что рассказал Джон Рэнс
It was one o'clock when we left No. 3, Lauriston Gardens.	Мы вышли из дома No 3 в Лористон-Гарденс около часу дня.
Sherlock Holmes led me to the nearest telegraph office, whence he dispatched a long telegram.	Шерлок Холмс потащил меня в ближайшую телеграфную контору, откуда он послал какую-то длинную телеграмму.
He then hailed a cab, and ordered the driver to take us to the address given us by Lestrade.	Затем он подозвал кэб и велел кучеру ехать по адресу, который дал нам Лестрейд.
“There is nothing like first-hand evidence,” he remarked; “as a matter of fact, my mind is entirely made up upon the case, but still we may as well learn all that is to be learned.”	— Самое ценное — это показания очевидцев, — сказал мне Холмс. — Откровенно говоря, у меня сложилось довольно ясное представление о деле, но тем не менее надо узнать все, что только можно.
“You amaze me, Holmes,” said I.	— Знаете, Холмс, вы меня просто поражаете, — сказал я.
“Surely you are not as sure as you pretend to be of all those particulars which you gave.”	— Вы очень уверенно описали подробности преступления, но скажите, неужели вы в душе ничуть не сомневаетесь, что все было именно так?
“There's no room for a mistake,” he answered.	— Тут трудно ошибиться, — ответил Холмс.
“The very first thing which I observed on arriving there was that a cab had made two ruts with its wheels close to the curb.	— Первое, что я увидел, подъехав к дому, были следы кэба у самой обочины дороги.
Now, up to last night, we have had no rain for a week, so that those wheels which left such a deep impression must have been there during the night.	Заметьте, что до прошлой ночи дождя не было целую неделю. Значит, кэб, оставивший две глубокие колеи, очевидно, проехал там нынешней ночью.
There were the marks of the horse's hoofs, too, the outline of one of which was far more clearly cut than that of the other three, showing that that was a new shoe.	Потом я заметил следы лошадиных копыт, причем один отпечаток был более четким, чем три остальных, а это значит, что подкова была новая.
Since the cab was there after the rain began, and was not there at any time during the morning — I have Gregson's word for that — it follows that it must have been there during the night, and therefore, that it brought those two individuals to the house.”	Кэб прибыл после того, как начался дождь, а утром, по словам Грегсона, никто не приезжал, — стало быть, этот кэб подъехал ночью, и, конечно же, он-то и доставил туда тех двоих.
“That seems simple enough,” said I; “but how about the other man's height?”	— Все это вполне правдоподобно, — сказал я, — но как вы угадали рост убийцы?
“Why, the height of a man, in nine cases out of ten, can be told from the length of his stride.	— Да очень просто: рост человека в девяти случаях из десяти можно определить по ширине его шага.
It is a simple calculation enough, though there is no use my boring you with figures.	Это очень несложно, но я не хочу утомлять вас вычислениями.
I had this fellow's stride both on the clay outside and on the dust within.	Я измерил шаги убийцы и на глинистой дорожке и на пыльном полу в комнате.
Then I had a way of checking my calculation.	А потом мне представился случай проверить свои вычисления.
When a man writes on a wall, his instinct leads him to write above the level of his own eyes.	Когда человек пишет на стене, он инстинктивно пишет на уровне своих глаз.
Now that writing was just over six feet from the ground.	От пола до надписи на стене шесть футов.
It was child's play.”	Одним словом, задачка для детей!
“And his age?” I asked.	— А как вы узнали его возраст?
“Well, if a man can stride four and a half feet without the smallest effort, he can't be quite in the sere and yellow.	— Ну, вряд ли дряхлый старец может сразу перемахнуть четыре с половиной фута.
That was the breadth of a puddle on the garden walk which he had evidently walked across.	А это как раз ширина лужи на дорожке, которую он, судя по всему, перепрыгнул.
Patent-leather boots had gone round, and Square-toes had hopped over.	Лакированные ботинки обошли ее стороной, а квадратные носы перепрыгнули.
There is no mystery about it at all.	Ничего таинственного, как видите.
I am simply applying to ordinary life a few of those precepts of observation and deduction which I advocated in that article. Is there anything else that puzzles you?”	Просто я применяю на практике некоторые правила наблюдательности дедуктивного мышления, которые я отстаивал в своей статье… Ну, что же еще вам непонятно?
“The finger-nails and the Trichinopoly,” I suggested.	— Ногти и трихинопольская сигара, — ответил я.
“The writing on the wall was done with a man's forefinger dipped in blood.	— Надпись на стене сделана указательным пальцем, обмакнутым в кровь.
My glass allowed me to observe that the plaster was slightly scratched in doing it, which would not have been the case if the man's nail had been trimmed.	Я рассмотрел через лупу, что, выводя буквы, убийца слегка царапал штукатурку, чего не случилось бы, если бы ноготь на пальце был коротко подстрижен.
I gathered up some scattered ash from the floor. It was dark in colour and flaky — such an ash is only made by a Trichinopoly.	Пепел, который я собрал с полу, оказался темным и слоистым — такой пепел остается только от трихинопольских сигар.
I have made a special study of cigar ashes — in fact, I have written a monograph upon the subject.	Ведь я специально изучал пепел от разных сортов табака; если хотите знать, я написал об этом целое исследование.
I flatter myself that I can distinguish at a glance the ash of any known brand either of cigar or of tobacco.	Могу похвастаться, что с первого же взгляда определю вам по пеплу сорт сигары или табака.
It is just in such details that the skilled detective differs from the Gregson and Lestrade type.”	Между прочим, знание таких мелочей и отличает искусного сыщика от всяких Грегсонов и Лестрейдов.
“And the florid face?” I asked.	— Ну, а красное лицо? — спросил я.
“Ah, that was a more daring shot, though I have no doubt that I was right.	— А вот это уже более смелая догадка, хотя я не сомневаюсь, что и тут я прав.
You must not ask me that at the present state of the affair.”	Но об этом вы пока что не расспрашивайте.
I passed my hand over my brow.	Я провел рукой по лбу.
“My head is in a whirl,” I remarked; “the more one thinks of it the more mysterious it grows.	— У меня просто голова кругом идет, — сказал я, — чем больше думаешь об этом преступлении, тем загадочнее оно становится.
How came these two men — if there were two men — into an empty house?	Как могли попасть эти двое — если их было двое — в пустой дом?
What has become of the cabman who drove them?	Куда девался кучер, который их привез?
How could one man compel another to take poison?	Каким образом один мог заставить другого принять яд?
Where did the blood come from?	Откуда взялась кровь?
What was the object of the murderer, since robbery had no part in it?	Что за цель преследовал убийца, если он даже не ограбил свою жертву?
How came the woman's ring there?	Как попало туда женское кольцо?
Above all, why should the second man write up the German word RACHE before decamping?	А главное, зачем второй человек, прежде чем скрыться, написал немецкое слово «Rache»?
I confess that I cannot see any possible way of reconciling all these facts.”	Должен сознаться, решительно не понимаю, как связать между собой эти факты.
My companion smiled approvingly.	Мой спутник одобрительно улыбнулся.
“You sum up the difficulties of the situation succinctly and well,” he said.	— Вы кратко и очень толково подытожили все трудности этого дела, — сказал он.
“There is much that is still obscure, though I have quite made up my mind on the main facts.	— Тут еще многое неясно, хотя с помощью главных фактов я уже нашел разгадку.
As to poor Lestrade's discovery, it was simply a blind intended to put the police upon a wrong track, by suggesting Socialism and secret societies.	А что до открытия бедняги Лестрейда, то это просто уловка убийцы, чтобы направить полицию по ложному следу, внушив ей, будто тут замешаны социалисты и какие-то тайные общества.
It was not done by a German.	Написано это не немцем.
The A, if you noticed, was printed somewhat after the German fashion. Now, a real German invariably prints in the Latin character, so that we may safely say that this was not written by one, but by a clumsy imitator who overdid his part.	Букву «А», если вы заметили, он пытался вывести готическим шрифтом, а настоящий немец всегда пишет печатными буквами на латинский манер, поэтому мы можем утверждать, что писал не немец, а неумелый и перестаравшийся имитатор.
It was simply a ruse to divert inquiry into a wrong channel.	Конечно же, это хитрость с целью запутать следствие.
I'm not going to tell you much more of the case, Doctor.	Пока я вам больше ничего не скажу, доктор.
You know a conjurer gets no credit when once he has explained his trick and if I show you too much of my method of working, you will come to the conclusion that I am a very ordinary individual after all.”	Знаете, стоит фокуснику объяснить хоть один свой фокус, и в глазах зрителей сразу же меркнет ореол его славы; и если я открою вам метод своей работы, вы, пожалуй, придете к убеждению, что я самая рядовая посредственность!
“I shall never do that,” I answered; “you have brought detection as near an exact science as it ever will be brought in this world.”	— Вот уж никогда! — возразил я. — Вы сделали великое дело: благодаря вам раскрытие преступлений находится на грани точной науки.
My companion flushed up with pleasure at my words, and the earnest way in which I uttered them.	Мои слова и серьезная убежденность тона, очевидно, доставили моему спутнику немалое удовольствие — он даже порозовел.
I had already observed that he was as sensitive to flattery on the score of his art as any girl could be of her beauty.	Я уже говорил, что он был чувствителен к похвалам его искусству не меньше, чем девушка к похвалам своей красоте.
“I'll tell you one other thing,” he said.	— Я скажу вам еще кое-что, — продолжал он.
“Patent-leathers and Square-toes came in the same cab, and they walked down the pathway together as friendly as possible — arm-in-arm, in all probability.	— Лакированные ботинки и Квадратные носы приехали в одном кэбе и вместе, по-дружески, чуть ли не под руку, пошли по дорожке к дому.
When they got inside, they walked up and down the room — or rather, Patent-leathers stood still while Square-toes walked up and down.	В комнате они расхаживали взад и вперед, вернее Лакированные ботинки стояли, а расхаживали Квадратные носы.
I could read all that in the dust; and I could read that as he walked he grew more and more excited. That is shown by the increased length of his strides.	Я это прочел по следам на полу и прочел также, что человека, шагавшего по комнате, охватывало все большее возбуждение.
He was talking all the while, and working himself up, no doubt, into a fury.	Он все время что-то говорил, пока не взвинтил себя до того, что пришел в бешенство.
Then the tragedy occurred.	И тогда произошла трагедия.
I've told you all I know myself now, for the rest is mere surmise and conjecture.	Ну вот, я рассказал вам все, что знаю, наверное, остальное — лишь догадки и предположения.
We have a good working basis, however, on which to start.	Впрочем, фундамент для них крепкий.
We must hurry up, for I want to go to Halle's concert to hear Norman Neruda this afternoon.”	Но давайте-ка поторопимся, я еще хочу успеть на концерт, послушать Норман Неруду.
This conversation had occurred while our cab had been threading its way through a long succession of dingy streets and dreary byways. ln the dingiest and dreariest of them our driver suddenly came to a stand.	Кэб наш тем временем пробирался по бесконечным убогим уличкам и мрачным переулкам. Наш кучер вдруг остановился в самом мрачном и унылом из них.
“That's Audley Court in there,” he said, pointing to a narrow slit in the line of dead-coloured brick.	— Вот вам Одли-корт, — произнес он, указывая на узкую щель в ряде тусклых кирпичных домов.
“You'll find me here when you come back.”	— Когда вернетесь, я буду стоять здесь.
Audley Court was not an attractive locality.	Одли-корт был местом малопривлекательным.
The narrow passage led us into a quadrangle paved with flags and lined by sordid dwellings.	Тесный проход привел нас в четырехугольный, вымощенный плитняком двор, окруженный грязными лачугами.
We picked our way among groups of dirty children, and through lines of discoloured linen, until we came to Number 46, the door of which was decorated with a small slip of brass on which the name Rance was engraved.	Мы протолкались сквозь гурьбу замурзанных ребятишек и, ныряя под веревки с линялым бельем, добрались до номера 46. На двери красовалась маленькая медная дощечка, на которой было выгравировано имя Рэнса.
On inquiry we found that the constable was in bed, and we were shown into a little front parlour to await his coming.	Нам сказали, что констебль еще не вставал, и предложили подождать в крохотной гостиной.
He appeared presently, looking a little irritable at being disturbed in his slumbers.	Вскоре появился и сам Ране. Он, по-видимому, был сильно не в духе оттого, что мы потревожили его сон.
“I made my report at the office,” he said.	— Я ведь уже дал показания в участке, — проворчал он.
Holmes took a half-sovereign from his pocket and played with it pensively.	Холмс вынул из кармана полсоверена и задумчиво повертел его в пальцах.
“We thought that we should like to hear it all from your own lips,” he said.	— Нам было бы куда приятнее послушать вас лично, — сказал он.
“I shall be most happy to tell you anything I can,” the constable answered, with his eyes upon the little golden disc.	— Что ж, я не прочь рассказать все, что знаю, — ответил констебль, не сводя глаз с золотого кружка.
“Just let us hear it all in your own way as it occurred.”	— Просто расскажите нам все по порядку.
Rance sat down on the horsehair sofa, and knitted his brows as though determined not to omit anything in his narrative.	Рэнс уселся на диван, набитый конским волосом, и озабоченно сдвинул брови, как бы стараясь восстановить в памяти каждую мелочь.
“I'll tell it ye from the beginning,” he said.	— Начну с самого начала, — сказал он.
“My time is from ten at night to six in the morning.	— Я дежурил ночью, с десяти до шести утра.
At eleven there was a fight at the White Hart; but bar that all was quiet enough on the beat.	Около одиннадцати в «Белом олене» малость подрались, а вообще-то в моем районе было тихо.
At one o'clock it began to rain, and I met Harry Murcher — him who has the Holland Grove beat — and we stood together at the corner of Henrietta Street a-talkin'.	В час ночи полил дождь, я повстречался с Гарри Мерчером — с тем, что дежурит в районе Холленд-Грув.
Presently — maybe about two or a little after — I thought I would take a look round and see that all was right down the Brixton Road.	Мы постояли на углу Генриетта-стрит, покалякали о том, о сем, а потом, часа, наверное, в два или чуть позже, я решил пройтись по Брикстон-роуд, проверить, все ли в порядке.
It was precious dirty and lonely. Not a soul did I meet all the way down, though a cab or two went past me.	Грязь там была невылазная, а кругом ни души, разве что один-два кэба проехали.
I was a-strollin' down, thinkin' between ourselves how uncommon handy a four of gin hot would be, when suddenly the glint of a light caught my eye in the window of that same house.	Иду себе и думаю, между нами говоря, что хорошо бы сейчас пропустить стаканчик горяченького джина, как вдруг вижу: в окне того самого дома мелькнул свет.
Now, I knew that them two houses in Lauriston Gardens was empty on account of him that owns them who won't have the drains seed to, though the very last tenant what lived in one of them died o' typhoid fever. I was knocked all in a heap, therefore, at seeing a light in the window, and I suspected as something was wrong.	Ну, я-то знаю, что два дома на Лористон-Гарденс стоят пустые, и все потому, что хозяин не желает чистить канализационные трубы, хотя, между прочим, последний жилец умер там от брюшного тифа… Ну и вот, я как увидел в окне свет, так даже опешил и, конечно, заподозрил что-то неладное.
When I got to the door — ”	Когда я подошел к двери…
“You stopped, and then walked back to the garden gate,” my companion interrupted.	— Вы остановились, потом пошли обратно к калитке, — перебил его мой приятель.
“What did you do that for?”	— Почему вы вернулись?
Rance gave a violent jump, and stared at Sherlock Holmes with the utmost amazement upon his features.	Рэнс подскочил на месте и изумленно уставился на Холмса.
“Why, that's true, sir,” he said; “though how you come to know it, Heaven only knows.	— А ведь верно, сэр! — сказал он. — Хотя откуда вам это известно, один Бог знает!
Ye see when I got up to the door, it was so still and so lonesome, that I thought I'd be none the worse for someone with me.	Понимаете, когда я подошел к двери, кругом было так пустынно и тихо, что я решил: лучше-ка я захвачу кого-нибудь с собой.
I ain't afeared of anything on this side o' the grave; but I thought that maybe it was him that died o' the typhoid inspecting the drains what killed him.	Вообще-то я не боюсь никого, кто ходит по земле; вот те, кто лежат под землей, конечно, другое дело… Я и подумал: а вдруг это тот, что умер от брюшного тифа, пришел осмотреть канализационные трубы, которые его погубили?..
The thought gave me a kind o' turn, and I walked back to the gate to see if I could see Murcher's lantern, but there wasn't no sign of him nor of anyone else.”	Мне, признаться, стало жутковато, ну я и вернулся к калитке, думал, может, увижу фонарь Мерчера, но только никого вокруг не оказалось.
“There was no one in the street?”	— И на улице никого не было?
“Not a livin' soul, sir, nor as much as a dog.	— Ни души, сэр, даже ни одна собака не пробежала.
Then I pulled myself together and went back and pushed the door open.	Тогда я собрался с духом, вернулся назад и распахнул дверь.
All was quiet inside, so I went into the room where the light was a-burnin'.	В доме было тихо, и я вошел в комнату, где горел свет.
There was a candle flickerin' on the mantelpiece — a red wax one — and by its light I saw — ”	Там на камине стояла свечка, красная, восковая, и я увидел…
“Yes, I know all that you saw.	— Знаю, что вы увидели.
You walked round the room several times, and you knelt down by the body, and then you walked through and tried the kitchen door, and then — ”	Вы несколько раз обошли комнату, стали на колени возле трупа, потом пошли и открыли дверь в кухню, а потом…
John Rance sprang to his feet with a frightened face and suspicion in his eyes.	Джон Рэнс порывисто вскочил на ноги, с испугом и подозрением глядя на Холмса.
“Where was you hid to see all that?” he cried.	— Постойте, а где же вы прятались, почему вы все это видели, а? — закричал он.
“It seems to me that you knows a deal more than you should.”	— Что-то вы слишком много знаете!
Holmes laughed and threw his card across the table to the constable.	Холмс рассмеялся и бросил на стол перед констеблем свою визитную карточку.
“Don't go arresting me for the murder,” he said.	— Пожалуйста, не арестовывайте меня по подозрению в убийстве, — сказал он.
“I am one of the hounds and not the wolf; Mr. Gregson or Mr. Lestrade will answer for that.	— Я не волк, а одна из ищеек; мистер Грегсон или мистер Лестрейд это подтвердят.
Go on, though.	Продолжайте, прошу вас.
What did you do next?”	Что же было дальше?
Rance resumed his seat, without, however, losing his mystified expression.	Рэнс снова сел, но вид у него был по-прежнему озадаченный.
“I went back to the gate and sounded my whistle.	— Я пошел к калитке и свистнул в свисток.
That brought Murcher and two more to the spot.”	Прибежал Мерчер, а с ним еще двое.
“Was the street empty then?”	— А на улице так никого и не было?
“Well, it was, as far as anybody that could be of any good goes.”	— Да, в общем, можно сказать, никого.
“What do you mean?”	— Как это понять?
The constable's features broadened into a grin,	По лицу констебля расплылась улыбка.
“I've seen many a drunk chap in my time,” he said, “but never anyone so cryin' drunk as that cove.	— Знаете, сэр, видал я пьяных на своем веку, но уж чтоб так нализаться, как этот, — таких мне еще не попадалось.
He was at the gate when I came out, a-leanin' up ag'in the railings, and a-singin' at the pitch o' his lungs about Columbine's New-fangled Banner, or some such stuff.	Когда я вышел на улицу, он привалился к забору возле калитки, но никак не мог устоять, а сам во всю мочь горланил какую-то песню.
He couldn't stand, far less help.”	А ноги его так и разъезжались в стороны.
“What sort of a man was he?” asked Sherlock Holmes.	— Каков он был с виду? — быстро спросил Шерлок Холмс.
John Rance appeared to be somewhat irritated at this digression.	Джон Рэнс был явно раздражен этим не относящимся к делу вопросом,
“He was an uncommon drunk sort o' man,” he said.	— Пьяный, как свинья, вот какой он был с виду, — ответил он.
“He'd ha' found hisself in the station if we hadn't been so took up.”	— Если б мы не были заняты, конечно, сволокли бы его в участок.
“His face — his dress — didn't you notice them?” Holmes broke in impatiently.	— Какое у него лицо, одежда, вы не заметили? — нетерпеливо добивался Холмс.
“I should think I did notice them, seeing that I had to prop him up — me and Murcher between us. He was a long chap, with a red face, the lower part muffled round — ”	— Как не заметить, ведь мы с Мерчером попробовали было поставить его на ноги, этого краснорожего верзилу. Подбородок у него был замотан шарфом до самого рта.
“That will do,” cried Holmes.	— Так, достаточно! — воскликнул Холмс.
“What became of him?”	— Куда же он делся?
“We'd enough to do without lookin' after him,” the policeman said, in an aggrieved voice.	— Некогда нам было возиться с пьяницей, других забот хватало, — обиженно заявил полисмен.
“I'll wager he found his way home all right.”	— Уж как-нибудь сам доплелся домой, будьте уверены.
“How was he dressed?”	— Как он был одет?
“A brown overcoat.”	— Пальто у него было коричневое.
“Had he a whip in his hand?”	— А в руке он не держал кнут?
“A whip — no.”	— Кнут? Нет.
“He must have left it behind,” muttered my companion.	— Значит, бросил его где-то поблизости, — пробормотал мой приятель.
“You didn't happen to see or hear a cab after that?”	— Может быть, вы видели или слышали, не проехал ли потом кэб?
“No.”	— Нет.
“There's a half-sovereign for you,” my companion said, standing up and taking his hat.	— Ну вот вам полсоверена, — сказал Холмс, вставая и берясь за шляпу.
“I am afraid, Rance, that you will never rise in the force.	— Боюсь, Рэнс, вы никогда не получите повышения по службе.
That head of yours should be for use as well as ornament.	Головой надо иногда думать, а не носить ее, как украшение.
You might have gained your sergeant's stripes last night.	Вчера ночью вы могли бы заработать сержантские нашивки.
The man whom you held in your hands is the man who holds the clue of this mystery, and whom we are seeking.	У человека, которого вы поднимали на ноги, ключ к этой тайне, его-то мы и разыскиваем.
There is no use of arguing about it now; I tell you that it is so.	Сейчас нечего об этом рассуждать, но можете мне поверить, что это так.
Come along, Doctor.”	Пойдемте, доктор!
We started off for rhe cab together, leaving our informant incredulous, but obviously uncomfortable.	Оставив нашего констебля в тягостном недоумении, мы направились к кэбу.
“The blundering fool!” Holmes said, bitterly, as we drove back to our lodgings.	— Неслыханный болван! — сердито хмыкнул Холмс, когда мы ехали домой.
“Just to think of his having such an incomparable bit of good luck, and not taking advantage of it.”	— Подумать только: прозевать такую редкостную удачу!
“I am rather in the dark still.	— Я все-таки многого тут не понимаю.
It is true that the description of this man tallies with your idea of the second party in this mystery.	Действительно, приметы этого человека совпадают с вашим представлением о втором лице, причастном к этой тайне.
But why should he come back to the house after leaving it?	Но зачем ему было опять возвращаться в дом?
That is not the way of criminals.”	Убийцы так не поступают.
“The ring, man, the ring: that was what he came back for.	— Кольцо, друг мой, кольцо — вот зачем он вернулся.
If we have no other way of catching him, we can always bait our line with the ring.	Если не удастся словить его иначе, мы закинем удочку с кольцом.
I shall have him, Doctor — I'll lay you two to one that I have him.	Я его поймаю на эту наживку, ставлю два против одного, что поймаю.
I must thank you for it all.	Я вам очень благодарен, доктор.
I might not have gone but for you, and so have missed the finest study I ever came across: a study in scarlet, eh? Why shouldn't we use a little art jargon.	Если б не вы, я, пожалуй, не поехал бы и пропустил то, что я назвал бы интереснейшим этюдом. В самом деле, почему бы не воспользоваться жаргоном художников? Разве это не этюд, помогающий изучению жизни? Этюд в багровых тонах, а?
There's the scarlet thread of murder running through the colourless skein of life, and our duty is to unravel it, and isolate it, and expose every inch of it.	Убийство багровой нитью проходит сквозь бесцветную пряжу жизни, и наш долг — распутать эту нить, отделить ее и обнажить дюйм за дюймом.
And now for lunch, and then for Norman Neruda.	А теперь пообедаем и поедем слушать Норман Неруду.
Her attack and her bowing are splendid.	Она великолепно владеет смычком, и тон у нее удивительно чистый.
What's that little thing of Chopin's she plays so magnificently: Tra-la-la-lira-lira-lay.”	Как мотив этой шопеновской вещицы, которую она так прелестно играет? Тра-ля-ля, лира-ля!..
Leaning back in the cab, this amateur bloodhound carolled away like a lark while I meditated upon the many-sidedness of the human mind.	Откинувшись на спинку сиденья, этот сыщик-любитель распевал, как жаворонок, а я думал о том, как разносторонен человеческий ум.
Chapter 5	Глава V.
OUR ADVERTISEMENT BRINGS A VISITOR	К нам приходят по объявлению
Our morning's exertions had been too much for my weak health, and I was tired out in the afternoon.	Волнения нынешнего утра оказались мне не по силам, и к концу дня я почувствовал себя совершенно разбитым.
After Holmes's departure for the concert, I lay down upon the sofa and endeavoured to get a couple of hours' sleep.	Когда Холмс уехал на концерт, я улегся на диване, надеясь, что сумею заснуть часа на два.
It was a useless attempt.	Но не тут-то было.
My mind had been too much excited by all that had occurred, and the strangest fancies and surmises crowded into it.	Мозг мой был перевозбужден сегодняшними событиями, в голове теснились самые странные образы и догадки.
Every time that I closed my eyes I saw before me the distorted, baboon-like countenance of the murdered man. So sinister was the impression which that face had produced upon me that I found it difficult to feel anything but gratitude for him who had removed its owner from the world.	Стоило мне закрыть глаза, как я видел перед собой искаженное, гориллообразное лицо убитого — лицо, которое нагоняло на меня такую жуть, что я невольно проникался благодарностью к тому, кто отправил его владельца на тот свет.
If ever human features bespoke vice of the most malignant type, they were certainly those of Enoch J. Drebber, of Cleveland.	Наверное, еще ни одно человеческое лицо не отражало столь явно самые, низменные пороки, как лицо Еноха Дж. Дреббера из Кливленда.
Still I recognized that justice must be done, and that the depravity of the victim was no condonement in the eyes of the law.	Но правосудие есть правосудие, и порочность жертвы не может оправдать убийцу в глазах закона.
The more I thought of it the more extraordinary did my companion's hypothesis, that the man had been poisoned, appear.	Чем больше я раздумывал об этом преступлении, тем невероятнее казались мне утверждения Холмса, что Енох Дреббер был отравлен.
I remembered how he had sniffed his lips, and had no doubt that he had detected something which had given rise to the idea.	Я вспомнил, как он обнюхивал его губы, — несомненно, он обнаружил что-нибудь такое, что навело его на эту мысль.
Then, again, if not poison, what had caused the man's death, since there was neither wound nor marks of strangulation?	Кроме того, если не яд, то что же было причиной смерти, раз на мертвеце не оказалось ни раны, ни следов удушения?
But, on the otner hand, whose blood was that which lay so thickly upon the floor?	А с другой стороны, чьей же кровью так густо забрызган пол?
There were no signs of a struggle, nor had the victim any weapon with which he might have wounded an antagonist.	В комнате не было никаких признаков борьбы, а на жертве не найдено никакого оружия, которым он мог бы ранить своего противника.
As long as all these questions were unsolved, I felt that sleep would be no easy matter, either for Holmes or myself.	И мне казалось, что, пока на все эти вопросы не найдется ответов, ни я, ни Холмс не сможем спать по ночам.
His quiet, self-confident manner convinced me that he had already formed a theory which explained all the facts, though what it was I could not for an instant conjecture.	Мой приятель держался спокойно и уверенно, — надо полагать, у него уже сложилась какая-то теория, объяснявшая все факты, но какая — я не имел ни малейшего представления.
He was very late in returning — so late that I knew that the concert could not have detained him all the time.	Мне пришлось ждать Холмса долго — так долго, что не было сомнений: после концерта у него нашлись и другие дела.
Dinner was on the table before he appeared.	Когда он вернулся, обед уже стоял на столе.
“It was magnificent,” he said, as he took his seat.	— Это было прекрасно, — сказал он, садясь за стол.
“Do you remember what Darwin says about music?	— Помните, что говорит Дарвин о музыке?
He claims that the power of producing and appreciating it existed among the human race long before the power of speech was arrived at.	Он утверждает, что человечество научилось создавать музыку и наслаждаться ею гораздо раньше, чем обрело способность говорить.
Perhaps that is why we are so subtly influenced by it.	Быть может, оттого-то нас так глубоко волнует музыка.
There are vague memories in our souls of those misty centuries when the world was in its childhood.”	В наших душах сохранилась смутная память о тех туманных веках, когда мир переживал свое раннее детство.
“That's rather a broad idea,” I remarked.	— Смелая теория, — заметил я.
“One's ideas must be as broad as Nature if they are to interpret Nature,” he answered.	— Все теории, объясняющие явления природы, должны быть смелы, как сама природа, — ответил Холмс.
“What's the matter?	— Но что это с вами?
You're not looking quite yourself.	На вас лица нет.
This Brixton Road affair has upset you.”	Вас, наверное, сильно взволновала эта история на Брикстон-роуд.
“To tell the truth, it has,” I said.	— Сказать по правде, да, — вздохнул я.
“I ought to be more case-hardened after my Afghan experiences.	— Хотя после моих афганских мытарств мне следовало бы стать более закаленным.
I saw my own comrades hacked to pieces at Maiwand without losing my nerve.”	Когда в Майванде у меня на глазах рубили в куски моих товарищей, я и то не терял самообладания.
“I can understand.	— Понимаю.
There is a mystery about this which stimulates the imagination; where there is no imagination there is no horror.	В этом преступлении есть таинственность, которая действует на воображение; где нет пищи воображению, там нет и страха.
Have you seen the evening paper?”	Вы видели вечернюю газету?
“No.”	— Нет еще.
“It gives a fairly good account of the affair.	— Там довольно подробно рассказано об этом убийстве.
It does not mention the fact that when the man was raised up a woman's wedding ring fell upon the floor. It is just as well it does not.”	Правда, ничего не говорится о том, что, когда подняли труп, на пол упало обручальное кольцо, — но тем лучше для нас!
“Why?”	— Почему?
“Look at this advertisement,” he answered.	— Прочтите-ка это объявление.
“I had one sent to every paper this morning immediately after the affair.”	Я разослал его во все газеты утром, когда мы заезжали на почту.
He threw the paper across to me and I glanced at the place indicated.	Он положил на стол передо мной газету; я взглянул на указанное место.
It was the first announcement in the “Found” column.	Первое объявление под рубрикой «Находки» гласило:
“In Brixton Road, this morning,” it ran, “a plain gold wedding ring, found in the roadway between the White Hart Tavern and Holland Grove.	«Сегодня утром на Брикстон-роуд, между трактиром „Белый олень“ и Холленд-Грув найдено золотое кольцо.
Apply Dr. Watson, 221 B, Baker Street, between eight and nine this evening.”	Обращаться к доктору Уотсону, Бейкер-стрит, 221-б, от восьми до девяти вечера».
“Excuse my using your name,” he said.	— Простите, что воспользовался вашим именем, — сказал Холмс.
“If I used my own, some of these dunderheads would recognize it, and want to meddle in the affair.”	— Если бы я назвал свое, кто-нибудь из этих остолопов догадался бы, в чем дело, и счел бы своим долгом вмешаться.
“That is all right,” I answered.	— О, ради Бога, — ответил я.
“But supposing anyone applies, I have no ring.”	— Но вдруг кто-нибудь явится; — ведь у меня нет кольца.
“Oh, yes, you have,” said he, handing me one.	— Вот оно, — сказал Холмс, протягивая мне какое-то кольцо.
“This will do very well. It is almost a facsimile.”	— Сойдет вполне: оно почти такое же.
“And who do you expect will answer this advertisement?”	— И кто же, по-вашему, придет за ним?
“Why, the man in the brown coat — our florid friend with the square toes.	— Ну, как кто, конечно, человек в коричневом пальто, наш краснолицый друг с квадратными носками.
If he does not come himself, he will send an accomplice.”	А если не он сам, так его сообщник.
“Would he not consider it as too dangerous?”	— Неужели он не побоится риска?
“Not at all.	— Ничуть.
If my view of the case is correct, and I have every reason to believe that it is, this man would rather risk anything than lose the ring.	Если я правильно понял это дело, а у меня есть основания думать, что правильно, — то этот человек пойдет на все, лишь бы вернуть кольцо.
According to my notion he dropped it while stooping over Drebber's body, and did not miss it at the time.	Мне думается, он выронил его, когда нагнулся над трупом Дреббера.
After leaving the house he discovered his loss and hurried back, but found the police already in possession, owing to his own folly in leaving the candle burning.	А выйдя из дома, хватился кольца и поспешил обратно, но туда по его собственной оплошности уже явилась полиция, — ведь он забыл погасить свечу.
He had to pretend to be drunk in order to allay the suspicions which might have been aroused by his appearance at the gate.	Тогда, чтобы отвести подозрения, ему пришлось притвориться пьяным.
Now put yourself in that man's place.	Теперь попробуйте-ка стать на его место.
On thinking the matter over, it must have occurred to him that it was possible that he had lost the ring in the road after leaving the house.	Подумав, он сообразит, что мог потерять кольцо на улице после того, как вышел из дома.
What would he do then?	Что же он сделает?
He would eagerly look out for the evening papers in the hope of seeing it among the articles found.	Наверняка схватится за вечерние газеты в надежде найти объявление о находке.
His eye, of course, would light upon this. He would be overjoyed.	И вдруг — о радость! — он видит наше объявление.
Why should he fear a trap?	Думаете, он заподозрит ловушку?
There would be no reason in his eyes why the finding of the ring should be connected with the murder.	Никогда. Он уверен, что никому и в голову не придет, что между найденным кольцом и убийством есть какая-то связь.
He would come. He will come.	И он придет.
You shall see him within an hour.”	Вы его увидите в течение часа.
“And then?” I asked.	— А потом что? — спросил я.
“Oh, you can leave me to deal with him then.	— О, предоставьте это мне.
Have you any arms?”	У вас есть какое-нибудь оружие?
“I have my old service revolver and a few cartridges.”	— Есть старый револьвер и несколько патронов.
“You had better clean it and load it.	— Почистите его и зарядите.
He will be a desperate man; and though I shall take him unawares, it is as well to be ready for anything.”	Он, конечно, человек отчаянный, и, хоть я поймаю его врасплох, лучше быть готовым ко всему.
I went to my bedroom and followed his advice.	Я пошел в свою комнату и сделал все, как он сказал.
When I returned with the pistol, the table had been cleared, and Holmes was engaged in his favourite occupation of scraping upon his violin.	Когда я вернулся с револьвером, со стола было уже убрано, а Холмс предавался своему любимому занятию — пиликал на скрипке.
“The plot thickens,” he said, as I entered;	— Сюжет усложняется, — сказал он.
“I have just had an answer to my American telegram.	— Только что я получил из Америки ответ на свою телеграмму.
My view of the case is the correct one.”	Все так, как я и думал.
“And that is?” I asked eagerly.	— А что такое? — жадно спросил я.
“My fiddle would be the better for new strings,” he remarked.	— Надо бы купить новые струны для скрипки, — сказал он.
“Put your pistol in your pocket.	— Спрячьте револьвер в карман.
When the fellow comes, speak to him in an ordinary way.	Когда явится этот тип, разговаривайте с ним как ни в чем не бывало.
Leave the rest to me.	Остальное я беру на себя.
Don't frighten him by looking at him too hard.”	И не впивайтесь в него глазами, не то вы его спугнете.
“It is eight o'clock now,” I said, glancing at my watch.	— Уже восемь, — заметил я, взглянув на часы.
“Yes.	— Да.
He will probably be here in a few minutes.	Он, наверное, явится через несколько минут.
Open the door slightly.	Чуть-чуть приоткройте дверь.
That will do.	Вот так, достаточно.
Now put the key on the inside. Thank you!	Вставьте ключ изнутри… Спасибо.
This is a queer old book I picked up at a stall yesterday — De Jure inter Gentes — published in Latin at Liege in the Lowlands, in 1642.	Вчера на лотке я купил занятную старинную книжку — De Jure inter Gentes , изданную на латинском языке в Льеже в 1642 году.
Charles's head was still firm on his shoulders when this little brown-backed volume was struck off.”	Когда вышел этот коричневый томик, голова Карла еще крепко сидела на плечах.
“Who is the printer?”	— Кто издатель?
“Philippe de Croy, whoever he may have been.	— Какой-то Филипп де Круа.
On the flyleaf, in very faded ink, is written	На титульном листе сильно выцветшими чернилами написано:
'Ex libris Guliolmi Whyte.'	«Ex libris Guliolmi Wnyte» .
I wonder who William Whyte was.	Любопытно, кто такой был этот Уильям Уайт.
Some pragmatical seventeenthcentury lawyer, I suppose.	Наверное, какой-нибудь дотошный стряпчий семнадцатого века.
His writing has a legal twist about it.	У него затейливый почерк крючкотвора.
Here comes our man, I think.”	А вот, кажется, и наш гость!
As he spoke there was a sharp ring at the bell.	Послышался резкий звонок.
Sherlock Holmes rose softly and moved his chair in the direction of the door.	Шерлок Холмс встал и тихонько подвинул свой стул поближе к двери.
We heard the servant pass along the hall, and the sharp click of the latch as she opened it.	Мы услышали шаги служанки в передней и щелканье замка.
“Does Dr. Watson live here?” asked a clear but rather harsh voice.	— Здесь живет доктор Уотсон? — донесся до нас четкий, довольно грубый голос.
We could not hear the servant's reply, but the door closed, and someone began to ascend the stairs.	Мы не слышали ответа служанки, но дверь захлопнулась, и кто-то стал подниматься по лестнице.
The footfall was an uncertain and shuffling one.	Шаги были шаркающие и неуверенные.
A look of surprise passed over the face of my companion as he listened to it.	Холмс прислушался и удивленно поднял брови.
It came slowly along the passage, and there was a feeble tap at the door.	Шаги медленно приближались по коридору, затем раздался робкий стук в дверь.
“Come in,” I cried.	— Войдите, — сказал я.
At my summons, instead of the man of violence whom we expected, a very old and wrinkled woman hobbled into the apartment.	Вместо грубого силача перед нами появилась древняя, ковыляющая старуха!
She appeared to be dazzled by the sudden blaze of light, and after dropping a curtsey, she stood blinking at us with her bleared eyes and fumbling in her pocket with nervous, shaky fingers.	Она сощурилась от яркого света; сделав реверанс, она остановилась у двери и, моргая подслеповатыми глазками, принялась нервно шарить в кармане дрожащими пальцами.
I glanced at my companion, and his face had assumed such a disconsolate expression that it was all I could do to keep my countenance.	Я взглянул на Холмса — на лице его было такое несчастное выражение, что я с трудом удержался от смеха.
The old crone drew out an evening paper, and pointed at our advertisement.	Старая карга вытащила вечернюю газету и ткнула в нее пальцем.
“It's this as has brought me, good gentlemen,” she said, dropping another curtsey; “a gold wedding ring in the Brixton Road.	— Я вот зачем пришла, добрые господа, — прошамкала она, снова приседая. — Насчет золотого обручального колечка на Брикстон-роуд.
It belongs to my girl Sally, as was married only this time twelvemonth, which her husband is steward aboard a Union boat, and what he'd say if he comes 'ome and found her without her ring is more than I can think, he being short enough at the best o' times, but more especially when he has the drink.	Это дочка моя, Салли, обронила, она только год как замужем, а муж ее плавает буфетчиком на пароходе, и вот было бы шуму, если б он вернулся, а кольца нет! Он и так крутого нрава, а уж когда выпьет — упаси Бог!
If it please you, she went to the circus last night along with — ”	Коли угодно вам знать, она вчера пошла в цирк вместе с…
“Is that her ring?” I asked.	— Это ее кольцо? — спросил я.
“The Lord be thanked!” cried the old woman;	— Слава тебе Господи! — воскликнула старуха.
“Sally will be a glad woman this night.	— Уж как Салли обрадуется!
That's the ring.”	Оно самое, как же!
“And what may your address be?” I inquired, taking up a pencil.	— Ваш адрес, пожалуйста, — сказал я, взяв карандаш.
“13, Duncan Street, Houndsditch.	— Хаундсдитч, Дункан-стрит, номер 13.
A weary way from here.”	Путь до вас не ближний!
“The Brixton Road does not lie between any circus and Houndsditch,” said Sherlock Holmes sharply.	— Брикстон-роуд совсем не по дороге от Хаундсдитча к цирку, — резко произнес Холмс.
The old woman faced round and looked keenly at him from her little red-rimmed eyes.	Старуха обернулась и остро взглянула на него своими маленькими красными глазками.
“The gentleman asked me for my address,” she said. “Sally lives in lodgings at 3, Mayfield Place, Peckham.”	— Они ведь спросили, где живу я, — сказала она, — а Салли живет в Пекхэме, Мэйсфилд-плейс, дом 3.
“And your name is?”	— Как ваша фамилия?
“My name is Sawyer — hers is Dennis, which Tom Dennis married her — and a smart, clean lad, too, as long as he's at sea, and no steward in the company more thought of; but when on shore, what with the women and what with liquor shops — ”	— Моя-то Сойер, а ее — Деннис, потому как она вышла за Тома Денниса, — малый он из себя аккуратный, тихий, пока в море, а пароходная компания им не нахвалится, а уж сойдет на берег, тут и женский пол, и пьянки, и…
“Here is your ring, Mrs. Sawyer,” I interrupted, in obedience to a sign from my companion; “it clearly belongs to your daughter, and I am glad to be able to restore it to the rightful owner.”	— Вот ваше кольцо, миссис Сойер, — перебил я, повинуясь знаку, поданному Холмсом. — Оно, несомненно, принадлежит вашей дочери, и я рад, что могу его вернуть законной владелице.
With many mumbled blessings and protestations of gratitude the old crone packed it away in her pocket, and shuffled off down the stairs.	Бормоча слова благодарности и призывая на меня Божье благословение, старая карга спрятала кольцо в карман и заковыляла вниз по лестнице.
Sherlock Holmes sprang to his feet the moment that she was gone and rushed into his room.	Едва она успела выйти за дверь, как Шерлок Холмс вскочил со стула и ринулся в свою комнату.
He returned in a few seconds enveloped in an ulster and a cravat.	Через несколько секунд он появился в пальто и шарфе.
“I'll follow her,” he said, hurriedly; “she must be an accomplice, and will lead me to him.	— Я иду за ней, — торопливо бросил он. — Она, конечно, сообщница, и приведет меня к нему.
Wait up for me.”	Дождитесь меня, пожалуйста.
The hall door had hardly slammed behind our visitor before Holmes had descended the stair.	Когда внизу захлопнулась дверь за нашей гостьей, Холмс уже сбегал с лестницы.
Looking through the window I could see her walking feebly along the other side, while her pursuer dogged her some little distance behind.	Я выглянул в окно, — старуха плелась по другой стороне улицы, а Холмс шагал за нею, держась немного поодаль.
“Either his whole theory is incorrect,” I thought to myself, “or else he will be led now to the heart of the mystery.”	«Либо вся его теория ничего не стоит, — подумал я, — либо сейчас он ухватится за нить, ведущую к разгадке этой тайны».
There was no need for him to ask me to wait up for him, for I felt that sleep was impossible until I heard the result of his adventure.	Просьба дождаться его была совершенно излишней: разве я мог уснуть, не узнав, чем кончилось его приключение?
It was close upon nine when he set out.	Он ушел около девяти.
I had no idea how long he might be, but I sat stolidly puffing at my pipe and skipping over the pages of Henri Murger's Vie de Boheme.	Я, конечно, и понятия не имел, когда он вернется, но тупо сидел в столовой, попыхивая трубкой и перелистывая страницы «Vie de Boheme» Мюрже.
Ten o'clock passed, and I heard the footsteps of the maid as she pattered off to bed.	Пробило десять; по лестнице протопала служанка, отправляясь спать.
Eleven, and the more stately tread of the landlady passed my door, bound for the same destination.	Вот уже и одиннадцать, и снова шаги; я узнал величавую поступь нашей хозяйки, тоже собиравшейся отходить ко сну.
It was close upon twelve before I heard the sharp sound of his latchkey.	Около двенадцати внизу резко щелкнул замок.
The instant he entered I saw by his face that he had not been successful.	Как только Холмс вошел, я сразу понял, что он не мог похвастаться удачей.
Amusement and chagrin seemed to be struggling for the mastery, until the former suddenly carried the day, and he burst into a hearty laugh.	На лице его боролись смешливость и досада, наконец, чувство юмора взяло верх, и он весело расхохотался.
“I wouldn't have the Scotland Yarders know it for the world,” he cried, dropping into his chair;	— Что угодно, лишь бы мои дружки из Скотленд-Ярда не пронюхали об этом! — воскликнул он, бросаясь в кресло.
“I have chaffed them so much that they would never have let me hear the end of it.	— Я столько раз издевался над ними, что они мне этого ни за что не спустят!
I can afford to laugh, because I know that I will be even with them in the long run.”	А посмеяться над собой я имею право — я ведь знаю, что в конечном счете возьму реванш!
“What is it then?” I asked.	— Да что же произошло? — спросил я.
“Oh, I don't mind telling a story against myself.	— Я остался в дураках, — но это не беда.
That creature had gone a little way when she began to limp and show every sign of being footsore.	Так вот. Старуха шла по улице, потом вдруг стала хромать, и по всему было видно, что у нее разболелась нога.
Presently she came to a halt, and hailed a four-wheeler which was passing.	Наконец она остановилась и подозвала проезжавший мимо кэб.
I managed to be close to her so as to hear the address, but I need not have been so anxious, for she sang it out loud enough to be heard at the other side of the street, 'Drive to 13, Duncan Street, Houndsditch,' she cried.	Я старался подойти как можно ближе, чтобы услышать, куда она велит ехать, но мог бы и не трудиться: она закричала на всю улицу: «Дункан-стрит, номер тринадцать!»
This begins to look genuine, I thought, and having seen her safely inside, I perched myself behind. That's an art which every detective should be an expert at.	Неужели же здесь нет обмана, подумал я, но когда она села в кэб, я на всякий случай прицепился сзади — этим искусством должен отлично владеть каждый сыщик.
Well, away we rattled, and never drew rein until we reached the street in question.	Так мы и покатили без остановок до самой Дункан-стрит.
I hopped off before we came to the door, and strolled down the street in an easy, lounging way.	Я соскочил раньше, чем мы подъехали к дому, и не спеша пошел по тротуару.
I saw the cab pull up.	Кэб остановился.
The driver jumped down, and I saw him open the door and stand expectantly. Nothing came out though.	Кэбмен спрыгнул и открыл дверцу — никого!
When I reached him, he was groping about frantically in the empty cab, and giving vent to the finest assorted collection of oaths that ever I listened to.	Когда я подошел, он в бешенстве заглядывал в пустой кэб, и должен сказать, что такой отборной ругани я еще на своем веку не слыхал!
There was no sign or trace of his passenger, and I fear it will be some time before he gets his fare.	Старухи и след простыл, и, боюсь, ему долго придется ждать своих денежек!
On inquiring at Number 13 we found that the house belonged to a respeetable paperhanger, named Keswick, and that no one of the name either of Sawyer or Dennis had ever been heard of there.”	Мы справились в доме тринадцать — владельцем оказался почтенный обойщик по имени Кесуик, а о Сойерах и Деннисах там никто и не слышал.
“You don't mean to say,” I cried, in amazement, “that that tottering, feeble old woman was able to get out of the cab while it was in motion, without either you or the driver seeing her?”	— Неужели вы хотите сказать, — изумился я, — что эта немощная хромая старуха выскочила из кэба на ходу, да так, что ни вы, ни кучер этого не заметили?
“Old woman be damned!” said Sherlock Holmes, sharply.	— Какая там к черту старуха! — сердито воскликнул Шерлок Холмс.
“We were the old women to be so taken in.	— Это мы с вами — старые бабы, и нас обвели вокруг пальца!
It must have been a young man, and an active one, too, besides being an incomparable actor.	То был, конечно, молодой человек, очень ловкий, и к тому же бесподобный актер.
The get-up was inimitable.	Грим у него был превосходный.
He saw that he was followed, no doubt, and used this means of giving me the slip.	Он, конечно, заметил, что за ним следят, и проделал этот трюк, чтобы улизнуть.
It shows that the man we are after is not as lonely as I imagined he was, but has friends who are ready to risk something for him.	Это доказывает, что человек, которого мы ищем, действует не в одиночку, как мне думалось, — у него есть друзья, готовые для него пойти на риск.
Now, Doctor, you are looking done-up.	Однако, доктор, вы, я вижу, совсем никуда не годитесь!
Take my advice and turn in.	Ступайте-ка спать, вот что я вам скажу!
I was certainly feeling very weary, so I obeyed his injunction.	Я и в самом деле очень устал, и охотно последовал его совету.
I left Holmes seated in front of the smouldering fire, and long into the watches of the night I heard the low melancholy wailings of his violin, and knew that he was still pondering over the strange problem which he had set himself to unravel.	Холмс уселся у тлеющего камина, и я еще долго слышал тихие, заунывные звуки его скрипки. Я уже знал, что это значит — Холмс обдумывал странную тайну, которую решил распутать во что бы то ни стало.
Chapter 6	Глава VI.
TOBIAS GREGSON SHOWS WHAT HE CAN DO	Тобиас Грегсон доказывает, на что он способен
The papers next day were full of the “Brixton Mystery,” as they termed it.	На следующий день все газеты были полны сообщениями о так называемой «Брикстонской тайне».
Each had a long account of the affair, and some had leaders upon it in addition.	Каждая газета поместила подробный отчет о происшедшем, а некоторые напечатали и статьи.
There was some information in them which was new to me.	Из них я узнал кое-что для меня новое.
I still retain in my scrapbook numerous clippings and extracts bearing upon the case.	У меня до сих пор хранится множество газетных вырезок, а в записной книжке есть выписка из статей о загадочном убийстве.
Here is a condensation of a few of them:	Вот содержание нескольких из них:
The Daily Telegraph remarked that in the history of crime there had seldom been a tragedy which presented stranger features.	«Дейли телеграф» писала, что в истории преступлений вряд ли можно найти убийство, которому сопутствовали бы столь странные обстоятельства.
The German name of the victim, the absence of all other motive, and the sinister inscription on the wall, all pointed to its perpetration by political refugees and revolutionists.	Немецкая фамилия жертвы, отсутствие каких-либо явных мотивов и зловещая надпись на стене — все говорит о том, что преступление совершено политическими эмигрантами и революционерами.
The Socialists had many branches in America, and the deceased had no doubt, infringed their unwritten laws, and been tracked down by them.	В Америке много социалистских организаций; по-видимому, убитый нарушил какие-то их неписаные законы и его выследили.
After alluding airily to the Vehmgericht, aqua tofana, Carbonari, the Marchioness de Brinvilliers, the Darwinian theory, the principles of Malthus, and the Ratcliff Highway murders, the article concluded by admonishing the government and advocating a closer watch over foreigners in England.	Бегло упомянув германский фемгерихт , aqua tofana , карбонариев, маркизу де Бренвилье , теорию Дарвина, теорию Мальтуса и убийства на Рэтклиффской дороге , автор статьи под конец призывал правительство быть начеку и требовал усиления надзора за иностранцами в Англии.
The Standard commented upon the fact that lawless outrages of the sort usually occurred under a Liberal administration.	«Стандард» подчеркивала, что беззакония такого рода, как правило, происходят при либеральном правительстве.
They arose from the unsettling of the minds of the masses, and the consequent weakening of all authority.	Причина тому — неустойчивое настроение масс, что порождает неуважение к закону.
The deceased was an American gentleman who had been residing for some weeks in the metropolis.	Убитый, по происхождению — американец, прожил в нашей столице несколько недель.
He had stayed at the boarding-house of Madame Charpentier, in Torquay Terrace, Camberwell.	Он остановился в пансионе мадам Шарпантье на Торки-Террас, в Камберуэлле.
He was accompanied in his travels by his private secretary, Mr. Joseph Stangerson.	В поездках его сопровождал личный секретарь, мистер Джозеф Стэнджерсон.
The two bade adieu to their landlady upon Tuesday, the 4th inst., and departed to Euston Station with the avowed intention of catching the Liverpool express.	Во вторник, четвертого числа сего месяца, оба простились с хозяйкой и поехали на Юстонский вокзал к ливерпульскому экспрессу.
They were afterwards seen together upon the platform.	На перроне их видели вместе.
Nothing more is known of them until Mr. Drebber's body was, as recorded, discovered in an empty house in the Brixton Road, many miles from Euston.	После этого о них ничего не было известно, пока, согласно приведенному выше отчету, тело мистера Дреббера не было обнаружено в пустом доме на Брикстон-роуд, в нескольких милях от вокзала.
How he came there, or how he met his fate, are questions which are still involved in mystery. Nothing is known of the whereabouts of Stangerson.	Как он туда попал и каким образом был убит — все это пока окутано мраком неизвестности.
We are glad to learn that Mr. Lestrade and Mr. Gregson, of Scotland Yard, are both engaged upon the case, and it is confidently anticipated that these well-known officers will speedily throw light upon the matter.	«Мы рады слышать, что расследование ведут мистер Лестрейд и мистер Грегсон из Скотленд-Ярда; можно с уверенностью сказать, что с помощью этих известных сыщиков загадка разъяснится очень скоро».
The Daily News observed that there was no doubt as to the crime being a political one.	Газета «Дейли ньюс» не сомневалась, что это — убийство на политической почве.
The despotism and hatred of Liberalism which animated the Continental governments had had the effect of driving to our shores a number of men who might have made excellent citizens were they not soured by the recollection of all that they had undergone.	Деспотизм континентальных правительств и их ненависть к либерализму прибили к нашим берегам множество эмигрантов, которые стали бы превосходными гражданами Англии, если бы не были отравлены воспоминаниями о том, что им пришлось претерпеть.
Among these men there was a stringent code of honour, any infringement of which was punished by death.	У этих людей существует строгий кодекс чести, и малейшее его нарушение карается смертью.
Every effort should be made to find the secretary, Stangerson, and to ascertain some particulars of the habits of the deceased.	Нужно приложить все усилия, чтобы разыскать секретаря покойного, некоего Стэнджерсона, и разузнать об особенностях и привычках его патрона.
A great step had been gained by the discovery of the address of the house at which he had boarded — a result which was entirely due to the acuteness and energy of Mr. Gregson of Scotland Yard.	Чрезвычайно важно то, что удалось установить адрес дома, где он жил, — это следует целиком приписать энергии и проницательности мистера Грегсона из Скотленд-Ярда.
Sherlock Holmes and I read these notices over together at breakfast, and they appeared to afford him considerable amusement.	Мы прочли эти статьи за завтраком; Шерлок Холмс потешался над ними вовсю.
“I told you that, whatever happened, Lestrade and Gregson would be sure to score.”	— Я же говорил, — что бы ни случилось, Лестрейд и Грегсон всегда останутся в выигрыше!
“That depends on how it turns out.”	— Это зависит от того, какой оборот примет дело.
“Oh, bless you, it doesn't matter in the least.	— Ну что вы, это ровно ничего не значит.
If the man is caught, it will be on account of their exertions; if he escapes, it will be in spite of their exertions.	Если убийцу поймают, то исключительно благодаря их стараниям; если, он удерет — то несмотря на их старания.
It's heads I win and tails you lose.	Одним словом, — «мне вершки, тебе корешки», и они всегда выигрывают.
Whatever they do, they will have followers.	Что бы они ни натворили, у них всегда найдутся поклонники.
'Un sot trouve toujours un plus sot qui l'admire.' “	Un sot trouve toujours un plus sot qui I'admire .
“What on earth is this?” I cried, for at this moment there came the pattering of many steps in the hall and on the stairs, accompanied by audible expressions of disgust upon the part of our landlady.	— Боже, что там такое? — воскликнул я, услышав в прихожей и на лестнице топот множества ног и гневные возгласы нашей хозяйки.
“It's the Baker Street division of the detective police force,” said my companion gravely; and as he spoke there rushed into the room half a dozen of the dirtiest and most ragged street Arabs that ever I clapped eyes on.	— Это отряд уголовной полиции Бейкер-стрит, — серьезно ответил Шерлок Холмс. В комнату ворвалась целая орава на редкость грязных и оборванных уличных мальчишек.
“ 'Tention!” cried Holmes, in a sharp tone, and the six dirty little scoundrels stood in a line like so many disreputable statuettes.	— Смирно! — строго крикнул Холмс, и шестеро оборванцев, выстроившись в ряд, застыли неподвижно, как маленькие, и, надо сказать, довольно безобразные изваяния.
“In future you shall send up Wiggins alone to report, and the rest of you must wait in the street.	— Впредь с докладом будет приходить один Уиггинс, остальные пусть ждут на улице.
Have you found it, Wiggins?”	Ну что, Уиггинс, нашли?
“No, sir, we hain't,” said one of the youths.	— Не нашли, сэр, — выпалил один из мальчишек.
“I hardly expected you would.	— Я так и знал.
You must keep on until you do.	Ищите, пока не найдете.
Here are your wages.”	Вот ваше жалованье.
He handed each of them a shilling.	— Холмс дал каждому по шиллингу.
“Now, off you go, and come back with a better report next time.”	— А теперь марш отсюда, и следующий раз приходите с хорошими новостями!
He waved his hand, and they scampered away downstairs like so many rats, and we heard their shrill voices next moment in the street.	Он махнул им рукой, и мальчишки, как стайка крыс, помчались вниз по лестнице; через минуту их пронзительные голоса донеслись уже с улицы.
“There's more work to be got out of one of those little beggars than out of a dozen of the force,” Holmes remarked.	— От этих маленьких попрошаек больше толку, чем от десятка полисменов, — заметил Холмс.
“The mere sight of an official-looking person seals men's lips. These youngsters, however, go everywhere and hear everything.	— При виде человека в мундире у людей деревенеет язык, а эти сорванцы всюду пролезут и все услышат.
They are as sharp as needles, too; all they want is organization.”	Смышленый народ, им не хватает только организованности.
“Is it on this Brixton case that you are employing them?” I asked.	— Вы наняли их для Брикстонского дела? — спросил я.
“Yes; there is a point which I wish to ascertain.	— Да, мне нужно установить один факт.
It is merely a matter of time.	Но это только вопрос времени.
Hullo! we are going to hear some news now with a vengeance!	Ага! Сейчас мы услышим что-то новенькое насчет убийства из мести.
Here is Gregson coming down the road with beatitude written upon every feature of his face. Bound for us, I know. Yes, he is stopping. There he is!”	К нам жалует сам Грегсон, и каждая черта его лица источает блаженство.
There was a violent peal at the bell, and in a few seconds the fair-haired detective came up the stairs, three steps at a time, and burst into our sitting-room.	Нетерпеливо зазвонил звонок; белобрысый сыщик через несколько секунд взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки зараз, и влетел в нашу гостиную.
“My dear fellow,” he cried, wringing Holmes's unresponsive hand, “congratulate me!	— Дорогой коллега, поздравьте меня! — закричал он, изо всех сил тряся покорную руку Холмса.
I have made the whole thing as clear as day.”	— Я разгадал загадку, и теперь все ясно, как божий день!
A shade of anxiety seemed to me to cross my companion's expressive face.	Мне показалось, что на выразительном лице моего приятеля мелькнула тень беспокойства.
“Do you mean that you are on the right track?” he asked.	— Вы хотите сказать, что напали на верный след? — спросил он.
“The right track!	— Да что там след! Ха-ха!
Why, sir, we have the man under lock and key.”	Преступник сидит у нас под замком!
“And his name is?”	— Кто же он такой?
“Arthur Charpentier, sub-lieutenant in Her Majesty's navy,” cried Gregson pompously rubbing his fat hands and inflating his chest.	— Артур Шарпантье, младший лейтенант флота ее величества! — воскликнул Грегсон, горделиво выпятив грудь и потирая пухлые руки.
Sherlock Holmes gave a sigh of relief and relaxed into a smile.	Шерлок Холмс с облечением вздохнул, и его чуть сжавшиеся губы распустились в улыбке.
“Take a seat, and try one of these cigars,” he said.	— Садитесь и попробуйте вот эти сигары, — сказал он.
“We are anxious to know how you managed it.	— Мы горим нетерпением узнать, как это вам удалось.
Will you have some whisky and water?”	Хотите виски с водой?
“I don't mind if I do,” the detective answered.	— Не возражаю, — ответил сыщик.
“The tremendous exertions which I have gone through during the last day or two have worn me out. Not so much bodily exertion, you understand, as the strain upon the mind.	— Последние два дня отняли у меня столько сил, что я просто валюсь с ног — не столько от физической усталости, конечно, сколько от умственного перенапряжения.
You will appreciate that, Mr. Sherlock Holmes, for we are both brain-workers.”	Вам это знакомо, мистер Холмс, мы же с вами одинаково работаем головой.
“You do me too much honour,” said Holmes, gravely.	— Вы мне льстите, — с серьезным видом возразил Холмс.
“Let us hear how you arrived at this most gratifying result.”	— Итак, каким же образом вы пришли к столь блистательным результатам?
The detective seated himself in the armchair, and puffed complacently at his cigar.	Сыщик удобно уселся в кресло и задымил сигарой.
Then suddenly he slapped his thigh in a paroxysm of amusement.	Но вдруг он хлопнул себя по ляжке и захохотал.
“The fun of it is,” he cried, “that that fool Lestrade, who thinks himself so smart, has gone off upon the wrong track altogether.	— Нет, вот что интересно! — воскликнул он. — Этот болван Лестрейд воображает, что умнее всех, а сам пошел по совершенно ложному следу!
He is after the secretary Stangerson, who had no more to do with the crime than the babe unborn.	Он ищет секретаря Стэнджерсона, а этот Стэнджерсон так же причастен к убийству, как неродившееся дитя.
I have no doubt that he has caught him by this time.”	А он, наверное, уже посадил его под замок!
The idea tickled Gregson so much that he laughed until he choked.	Эта мысль показалась Грегсону столь забавной, что он смеялся до слез.
“And how did you get your clue?”	— А как же вы напали на след?
“Ah, I'll tell you all about it.	— Сейчас все расскажу.
Of course, Dr. Watson, this is strictly between ourselves.	Доктор Уотсон, это, конечно, строго между нами.
The first difficulty which we had to contend with was the finding of this American's antecedents.	Первая трудность состояла в том, как разузнать о жизни Дреббера в Америке.
Some people would have waited until their advertisements were answered, or until parties came forward and volunteered information.	Другой бы стал ждать, пока кто-то откликнется на объявление или сам вызовется дать сведения об убитом.
That is not Tobias Gregson's way of going to work.	Но Тобиас Грегсон работает иначе.
You remember the hat beside the dead man?”	Помните цилиндр, что нашли возле трупа?
“Yes,” said Holmes; “by John Underwood and Sons, 129, Camberwell Road.”	— Помню, — сказал Холмс. — На нем была марка — «Джон Ундервуд и сыновья», Камберуэлл-роуд, 129.
Gregson looked quite crestfallen.	Грегсон заметно помрачнел.
“I had no idea that you noticed that,” he said.	— Вот уж никак не думал, что вы это заметили, — сказал он.
“Have you been there?”	— Вы были в магазине?
“No.”	— Нет.
“Ha!” cried Gregson, in a relieved voice; “you should never neglect a chance, however small it may seem.”	— Ха! — с облегчением усмехнулся Грегсон. — В нашем деле нельзя упускать ни единой возможности, хоть и самой малой.
“To a great mind, nothing is little,” remarked Holmes, sententiously.	— Для великого ума мелочей не существует, — сентенциозно произнес Холмс.
“Well, I went to Underwood, and asked him if he had sold a hat of that size and description.	— Само собой, я пошел к Ундервуду и спросил, не случилось ли ему продать такой-то цилиндр такого-то размера.
He looked over his books, and came on it at once.	Он заглянул в свою книгу и сразу же нашел запись.
He had sent the hat to a Mr. Drebber, residing at Charpentier's Boarding Establishment, Torquay Terrace.	Он послал цилиндр мистеру Дребберу в пансион Шарпантье на Торки-Террас.
Thus I got at his address.”	Вот таким образом я узнал его адрес.
“Smart, — very smart!” murmured Sherlock Holmes.	— Ловко, ничего не скажешь, — пробормотал Шерлок Холмс.
“I next called upon Madame Charpentier,” continued the detective.	— Затем я отправился к миссис Шарпантье, — продолжал детектив.
“I found her very pale and distressed.	— Она была бледна и, очевидно, очень расстроена.
Her daughter was in the room, too — an uncommonly fine girl she is, too; she was looking red about the eyes and her lips trembled as I spoke to her. That didn't escape my notice.	При ней находилась дочь — на редкость хорошенькая, между прочим; глаза у нее были красные, а когда я с ней заговорил, губы ее задрожали.
I began to smell a rat.	Я, конечно, сразу почуял, что дело тут нечисто.
You know the feeling, Mr. Sherlock Holmes, when you come upon the right scent — a kind of thrill in your nerves.	Вам знакомо это ощущение какого-то особого холодка внутри, когда нападаешь на верный след, мистер Холмс?
'Have you heard of the mysterious death of your late boarder Mr. Enoch J. Drebber, of Cleveland?' I asked.	Я спросил: — Вам известно о загадочной смерти вашего бывшего квартиранта, мистера Еноха Дреббера из Кливленда?
“The mother nodded.	Мать кивнула.
She didn't seem able to get out a word.	У нее, видно, не было силы вымолвить хоть слово.
The daughter burst into tears.	Дочь вдруг расплакалась.
I felt more than ever that these people knew something of the matter.	Тут мне уже стало ясно: эти женщины что-то знают.
“ 'At what o'clock did Mr. Drebber leave your house for the train?' I alsked.	— В котором часу мистер Дреббер уехал на вокзал? — спрашиваю я.
“ 'At eight o'clock,' she said, gulping in her throat to keep down her agitation.	Мать, стараясь побороть волнение, судорожно глотнула воздух. — В восемь, — ответила она.
'His secretary, Mr. Stangerson, said that there were two trains — one at 9:15 and one at 11.	— Его секретарь, мистер Стэнджерсон, сказал, что есть два поезда: один — в девять пятнадцать, другой — в одиннадцать.
He was to catch the lfirst.'	Он собирался ехать первым.
“ 'And was that the last which you saw of him?'	— И больше вы его не видели?
“A terible change came over the woman's face as I asked the question. Her features turned perfectly livid. It was some seconds before she could get out the single word 'Yes' — and when it did come it was in a husky, unnatural tone.	Женщина вдруг сильно изменилась в лице. Она стала белой, как мел, и хрипло, через силу произнесла «нет».
“There was silence for a moment, and then the daughter spoke in a calm, clear voice.	Наступило молчание; вдруг дочь сказала ясным, спокойным голосом:
“ 'No good can ever come of falsehood, mother,' she said.	— Ложь никогда не приводит к добру, мама.
'Let us be frank with this gentleman.	Давайте скажем все откровенно.
We did see Mr. Drebber again.'	Да, мы видели мистера Дреббера еще раз.
“ 'God forgive you!' cried Madame Charpentier, throwing up her hands and sinking back in her chair.	— Да простит тебя Бог! — крикнула мадам Шарпантье, всплеснув руками, и упала в кресло.
'You have murdered your brother.'	— Ты погубила своего брата!
“ 'Arthur would rather that we spoke the truth,' the girl answered firmly.	— Артур сам велел бы нам говорить только правду, — твердо сказала девушка.
“ 'Yqu had best tell me all about it now,' I said.	— Советую вам рассказать все без утайки, — сказал я.
'Halfconfidences are worse than none.	— Полупризнание хуже, чем запирательство.
Besides, you do not know how much we know of it.'	Кроме того, мы сами уже кое-что знаем.
“ 'On your head be it, Alice!' cried her mother; and then turning to me,	— Пусть же это будет на твоей совести, Алиса! — воскликнула мать и повернулась ко мне.
'I will tell you all, sir.	— Я вам расскажу все, сэр.
Do not imagine that my agitation on behalf of my son arises from any fear lest he should have had a hand in this terrible affair.	Не подумайте, что я волнуюсь потому, что мои сын причастен к этому ужасному убийству.
He is utterly innocent of it.	Он ни в чем не виновен.
My dread is, however, that in your eyes and in the eyes of others he may appear to be compromised.	Я боюсь только, что в ваших глазах и, может быть, в глазах других он будет невольно скомпрометирован.
That, however, is surely impossible.	Впрочем, этого тоже быть не может.
His high character, his profession, his antecedents would all forbid it.'	Порукой тому его кристальная честность, его убеждения, вся его жизнь!
“ 'Your best way is to make a clean breast of the facts,' I answered.	— Вы лучше расскажите все начистоту, — сказал я.
'Depend upon it, if your son is innocent he will be none the worse.'	— И можете поверить, если ваш сын тут ни при чем, ничего плохого с ним не случится.
“ 'Perhaps, Alice, you had better leave us together,' she said, and her daughter withdrew.	— Алиса, пожалуйста, оставь нас вдвоем, — сказала мать, и девушка вышла из комнаты.
'Now, sir,' she continued, 'I had no intention of telling you all this, but since my poor daughter has disclosed it I have no alternative.	— Я решила молчать, но раз уж моя бедняжка дочь заговорила об этом, то делать нечего.
Having once decided to speak, I will tell you all without omitting any particular.'	И поскольку я решилась, то расскажу все подробно.
“ 'It is your wisest course,' said I.	— Вот это разумно! — согласился я.
“ 'Mr. Drebber has been with us nearly three weeks.	— Мистер Дреббер жил у нас почти три недели.
He and his secretary, Mr. Stangerson, had been travelling on the Continent.	Он и его секретарь, мистер Стэнджерсон, путешествовали по Европе.
I noticed a Copenhagen label upon each of their trunks, showing that that had been their last stopping place.	На каждом чемодане была наклейка «Копенгаген» — стало быть, они прибыли прямо оттуда.
Stangerson was a quiet, reserved man, but his employer, I am sorry to say, was far otherwise.	Стэнджерсон — человек спокойный, сдержанный, но хозяин его, к сожалению, был совсем другого склада.
He was coarse in his habits and brutish in his ways.	У него были дурные привычки, и вел он себя довольно грубо.
The very night of his arrival he became very much the worse for drink, and, indeed, after twelve o'clock in the day he could hardly ever be said to be sober.	Когда они приехали, он в первый же вечер сильно напился, и если уж говорить правду, после полудня вообще не бывал трезвым.
His manners towards the maid-servants were disgustingly free and familiar.	Он заигрывал с горничными и позволял себе с ними недопустимые вольности.
Worst of all, he speedily assumed the same attitude towards my daughter, Alice, and spoke to her more than once in a way which, fortunately, she is too innocent to understand.	Самое ужасное, что он вскоре повел себя так и с моей дочерью Алисой и не раз говорил ей такое, чего она, к счастью, по своей невинности даже не могла понять.
On one occasion he actually seized her in his arms and embraced her — an outrage which caused his own secretary to reproach him for his unmanly conduct.'	Однажды он дошел до крайней наглости — схватил ее и стал целовать; даже его собственный секретарь не вытерпел и упрекнул его за столь неприличное поведение.
“ 'But why did you stand all this?' I asked.	— Но вы-то почему это терпели? — спросил я.
'I suppose that you can get rid of your boarders when you wish.'	— Вы ведь могли выставить вон ваших жильцов в любую минуту.
“Mrs. Charpentier blushed at my pertinent question.	Вопрос, как видите, вполне естественный, однако миссис Шарпантье сильно смешалась.
'Would to God that I had given him notice on the very day that he came,' she said. 'But it was a sore temptation. They were paying a pound a day each — fourteen pounds a week, and this is the slack season.	— Видит Бог, я отказала бы им на другой же день, — сказала она, — но слишком велико было искушение — ведь каждый платил по фунту в день — значит, четырнадцать фунтов в неделю, а в это время года так трудно найти жильцов!
I am a widow, and my boy in the Navy has cost me much.	Я вдова, сын мой служит во флоте, и это стоит немалых денег.
I grudged to lose the money. I acted for the best.	Не хотелось лишаться дохода, ну я и терпела, сколько могла.
This last was too much, however, and I gave him notice to leave on account of it.	Но последняя его выходка меня совсем уж возмутила, и я сейчас же попросила его освободить комнаты.
That was the reason of his going.'	Потому-то он и уехал.
“ 'Well?'	— А дальше?
“ 'My heart grew light when I saw him drive away.	— У меня отлегло от сердца, когда они уехали.
My son is on leave just now, but I did not tell him anything of all this, for his temper is violent, and he is passionately fond of his sister.	Сын мой сейчас дома, он в отпуску, но я побоялась рассказать ему — он очень уж вспыльчивый и нежно любит сестру.
When I closed the door behind them a load seemed to be lifted from my mind.	Когда я заперла за ними дверь, у меня словно камень с души свалился.
Alas, in less than an hour there was a ring at the bell, and I learned that Mr. Drebber had returned.	Но, увы, не прошло и часа, как раздался звонок и мне сказали, что мистер Дреббер вернулся.
He was much excited, and evidently the worse for drink.	Он вел себя очень развязно, очевидно, успел порядком напиться.
He forced his way into the room, where I was sitting with my daughter, and made some incoherent remark about having missed his train.	Он вломился в комнату, где сидели мы с дочерью, и буркнул мне что-то невразумительное насчет того, что он-де опоздал на поезд.
He then turned to Alice, and before my very face, proposed to her that she should fly with him.	Потом повернулся к Алисе и прямо при мне предложил ей уехать с ним.
“You are of age,” he said, “and there is no law to stop you.	«Вы уже взрослая, — сказал он, — и по закону никто вам запретить не может.
I have money enough and to spare.	Денег у меня куча.
Never mind the old girl here, but come along with me now straight away.	Не обращайте внимания на свою старуху, едемте вместе сейчас же!
You shall live like a princess.”	Вы будете жить, как герцогиня!»
Poor Alice was so frightened that she shrunk away from him, but he caught her by the wrist and endeavoured to draw her towards the door.	Бедная Алиса перепугалась и бросилась прочь, но он схватил ее за руку и потащил к двери.
I screamed, and at that moment my son Arthur came into the room.	Я закричала, и тут вошел мой сын, Артур.
What happened then I do not know.	Что было потом, я не знаю.
I heard oaths and the confused sounds of a scuffle.	Я слышала только злобные проклятия и шумную возню.
I was too terrified to raise my head.	Я была так напугана, что не смела открыть глаза.
When I did look up I saw Arthur standing in the doorway laughing, with a stick in his hand.	Наконец я подняла голову и увидела, что Артур стоит на пороге с палкой в руках и смеется.
“I don't think that fine fellow will trouble us again,” he said.	«Думаю, что наш прекрасный жилец сюда больше не покажется, — сказал он.
“I will just go after him and see what he does with himself.”	— Пойду на улицу, погляжу, что он там делает».
With those words he took his hat and started off down the street.	Артур взял шляпу и вышел.
The next morning we heard of Mr. Drebber's mysterious death.'	А наутро мы узнали, что мистер Дреббер убит неизвестно кем.
“This statement came from Mrs. Charpentier's lips with many gasps and pauses.	Рассказывая, миссис Шарпантье то вздыхала, то всхлипывала.
At times she spoke so low that I could hardly catch the words.	Временами она даже не говорила, а шептала так тихо, что я еле разбирал слова.
I made shorthand notes of all that she said however, so that there should be no possibility of a mistake.”	Но все, что она сказала, я записал стенографически, чтобы потом не было недоразумений.
“It's quite exciting,” said Sherlock Holmes, with a yawn.	— Очень любопытно, — сказал Холмс, зевая.
“What happened next?”	— Ну, и что же дальше?
“When Mrs. Charpentier paused,” the detective continued, “I saw that the whole case hung upon one point.	— Миссис Шарпантье замолчала, — продолжал сыщик, — и тут я понял, что все зависит от одного-единственного обстоятельства.
Fixing her with my eye in a way which I always found effective with women, I asked her at what hour her son returned.	Я посмотрел на нее пристальным взглядом — я не раз убеждался, как сильно он действует на женщин, — и спросил, когда ее сын вернулся домой.
“ 'I do not know,' she answered.	— Не знаю, — ответила она.
“ 'Not know?'	— Не знаете?
“ 'No; he has a latchkey, and he let himself in.'	— Нет, у него есть ключ, он сам отпирает дверь.
“ 'After you went to bed?'	— Но вы уже спали, когда он пришел?
“ 'Yes.'	— Да.
“ 'When did you go to bed?'	— А когда вы легли спать?
“ 'About eleven.'	— Около одиннадцати.
“ 'So your son was gone at least two hours?'	— Значит, ваш сын отсутствовал часа два, не меньше?
“ 'Yes.'	— Да.
“ 'Possibly four or five?'	— А может, четыре или пять часов?
“ 'Yes.'	— Может быть.
“ 'What was he doing during that time?'	— Что же он делал все это время?
“ 'I do not know,' she answered, turning white to her very lips.	— Не знаю, — сказала она, так побледнев, что даже губы у нее побелели.
“Of course after that there was nothing more to be done.	Конечно, после этого уже не о чем было говорить.
I found out where Lieutenant Charpentier was, took two officers with me, and arrested him.	Я разузнал, где находится лейтенант Шарпантье, взял с собой двух полицейских и арестовал его.
When I touched him on the shoulder and warned him to come quietly with us, he answered us as bold as brass,	Когда я тронул его за плечо и велел спокойно идти с нами, он нагло спросил:
'I suppose you are arresting me for being concerned in the death of that scoundrel Drebber,' he said.	«Вы, наверное, подозреваете, что я убил этого негодяя Дреббера?»
We had said nothing to him about it, so that his alluding to it had a most suspicious aspect.”	А поскольку об убийстве и речи пока не было, то все это весьма подозрительно.
“Very,” said Holmes.	— Очень, — подтвердил Холмс.
“He still carried the heavy stick which the mother described him as having with him when he followed Drebber.	— При нем была палка, с которой он, по словам матери, бросился вслед за Дреббером.
It was a stout oak cudgel.”	Толстая, тяжелая дубинка, сэр.
“What is your theory, then?”	— Как же, по-вашему, произошло убийство?
“Well, my theory is that he followed Drebber as far as the Brixton Road.	— А вот как. Он шел за Дреббером до самой Брикстон-роуд.
When there, a fresh altercation arose between them, in the course of which Drebber received a blow from the stick, in the pit of the stomach perhaps, which killed him without leaving any mark.	Там снова завязалась драка. Шарпантье ударил этой палкой Дреббера, всего вероятнее, в живот, — и тот сразу же умер, а на теле никаких следов не осталось.
The night was so wet that no one was about, so Charpentier dragged the body of his victim into the empty house.	Лил дождь, кругом не было ни души, и Шарпантье оттащил свою жертву в пустой дом.
As to the candle, and the blood, and the writing on the wall, and the ring, they may all be so many tricks to throw the police on to the wrong scent.”	А свеча, кровь на полу, надпись на стене и кольцо — это всего-навсего хитрости, чтобы запутать следствие.
“Well done!” said Holmes in an encouraging voice.	— Молодец! — одобрительно воскликнул Холмс.
“Really, Gregson, you are getting along.	— Право, Грегсон, вы делаете большие успехи.
We shall make something of you yet.”	У вас большая будущность.
“I flatter myself that I have managed it rather neatly,” the detective answered, proudly.	— Я тоже доволен собой, кажется, я недурно справился с делом, — горделиво ответил сыщик.
“The young man volunteered a statement, in which he said that after following Drebber some time, the latter perceived him, and took a cab in order to get away from him.	— Молодой человек в своих показаниях утверждает, что он пошел за Дреббером, но тот вскоре заметил его и, подозвав кэб, уехал.
On his way home he met an old shipmate, and took a long walk with him.	Шарпантье утверждает, что, возвращаясь домой, он якобы встретил своего товарища по флоту, и они долго гуляли по улицам.
On being asked where this old shipmate lived, he was unable to give any satisfactory reply.	Однако он не смог сказать, где живет этот его товарищ.
I think the whole case fits together uncommonly well.	Мне кажется, тут все сходится одно к одному необыкновенно точно.
What amuses me is to think of Lestrade, who had started off upon the wrong scent. I am afraid he won't make much of it.	Но Лестрейд-то, Лестрейд! Как подумаю, что он сейчас рыщет по ложному следу, так меня разбирает смех!
Why, by Jove, here's the very man himself!”	Смотрите-ка, да вот и он сам!
It was indeed Lestrade, who had ascended the stairs while we were talking, and who now entered the room.	Да, действительно в дверях стоял Лестрейд — за разговором мы не услышали его шагов на лестнице.
The assurance and jauntiness which generally marked his demeanour and dress were, however, wanting.	Но куда девалась его самоуверенность, его обычная щеголеватость?
His face was disturbed and troubled, while his clothes were disarranged and untidy.	На лице его была написана растерянность и тревога, измятая одежда забрызгана грязью.
He had evidently come with the intention of consulting with Sherlock Holmes, for on perceiving his colleague he appeared to be embarrassed and put out.	Очевидно, он пришел о чем-то посоветоваться с Шерлоком Холмсом, потому что, увидев своего коллегу, был смущен и раздосадован.
He stood in the centre of the room, fumbling nervously with his hat and uncertain what to do.	Он стоял посреди комнаты, нервно теребя шляпу, и, казалось, не знал, как поступить.
“This is a most extraordinary case,” he said at last — “a most incomprehensible affair.”	— Совершенно небывалый случай, — произнес он наконец, — непостижимо запутанное дело!
“Ah, you find it so, Mr. Lestrade!” cried Gregson, triumphantly.	— Неужели, мистер Лестрейд! — торжествующе воскликнул Грегсон.
“I thought you would come to that conclusion.	— Я не сомневался, что вы придете к такому заключению.
Have you managed to find the secretary, Mr. Joseph Stangerson?”	Удалось ли вам найти секретаря, мистера Джозефа Стэнджерсона?
“The secretary, Mr. Joseph Stangerson,” said Lestrade, gravely, “was murdered at Halliday's Private Hotel about six o'clock this morning.”	— Мистер Джозеф Стэнджерсон, — серьезным тоном сказал Лестрейд, — убит в гостинице «Холлидей» сегодня около шести часов утра.
Chapter 7	Глава VII.
LIGHT IN THE DARKNESS	Проблеск света
The intelligence with which Lestrade greeted us was so momentous and so unexpected that we were all three fairly dumfounded.	Неожиданная и важная весть, которую принес нам Лестрейд, слегка ошеломила всех нас.
Gregson sprang out of his chair and upset the remainder of his whisky and water.	Грегсон вскочил с кресла, пролив на пол остатки виски с водой.
I stared in silence at Sherlock Holmes, whose lips were compressed and his brows drawn down over his eyes.	Шерлок Холмс сдвинул брови и крепко сжал губы, а я молча уставился на него.
“Stangerson too!” he muttered.	— И Стэнджерсон тоже… — пробормотал Холмс.
“The plot thickens.”	— Дело осложняется.
“It was quite thick enough before,” grumbled Lestrade, taking a chair,	— Оно и без того достаточно сложно, — проворчал Лестрейд, берясь за стул.
“I seem to have dropped into a sort of council of war.”	— Но я, кажется, угодил на военный совет?
“Are you — are you sure of this piece of intelligence?” stammered Gregson.	— А вы… вы точно знаете, что он убит? — запинаясь, спросил Грегсон.
“I have just come from his room,” said Lestrade.	— Я только что был в его комнате, — ответил Лестрейд.
“I was the first to discover what had occurred.”	— И первый обнаружил его труп.
“We have been hearing Gregson's view of the matter,” Holmes observed.	— А мы тут слушали Грегсона, который по-своему решил загадку, — заметил Холмс.
“Would you mind letting us know what you have seen and done?”	— Будьте добры, расскажите нам, что вы видели и что успели сделать.
“I have no objection,” Lestrade answered, seating himself.	— Пожалуйста, — ответил Лестрейд, усаживаясь на стул.
“I freely confess that I was of the opinion that Stangerson was concerned in the death of Drebber.	— Не скрою, я держался того мнения, что Стэнджерсон замешан в убийстве Дреббера.
This fresh development has shown me that I was completely mistaken.	Сегодняшнее событие доказало, что я ошибался.
Full of the one idea, I set myself to find out what had become of the secretary.	Одержимый мыслью о его соучастии, я решил выяснить, где он и что с ним.
They had been seen together at Euston Station about half-past eight on the evening of the 3rd.	Третьего числа вечером, примерно в половине девятого, их видели вместе на Юстонском вокзале.
At two in the morning Drebber had been found in the Brixton Road.	В два часа ночи труп Дреббера нашли на Брикстон-роуд.
The question which confronted me was to find out how Stangerson had been employed between 8:30 and the time of the crime, and what had become of him afterwards.	Следовательно, я должен был узнать, что делал Стэнджерсон между половиной девятого и тем часом, когда было совершено преступление, и куда он девался после этого.
I telegraphed to Liverpool, giving a description of the man, and warning them to keep a watch upon the American boats.	Я послал в Ливерпуль телеграмму, сообщил приметы Стэнджерсона и просил проследить за пароходами, отходящими в Америку.
I then set to work calling upon all the hotels and lodginghouses in the vicinity of Euston.	Затем я объехал все гостиницы и меблированные комнаты в районе Юстонского вокзала.
You see, I argued that if Drebber and his companion had become separated, the natural course for the latter would be to put up somewhere in the vicinity for the night, and then to hang about the station again next morning.”	Видите ли, я рассуждал так: если они с Дреббером расстались у вокзала, то скорее всего секретарь переночует где-нибудь поблизости, а утром опять явится на вокзал.
“They would be likely to agree on some meeting place beforehand,” remarked Holmes.	— Они, вероятно, заранее условились о месте встречи, — вставил Холмс.
“So it proved.	— Так и оказалось.
I spent the whole of yesterday evening in making inquiries entirely without avail.	Вчерашний вечер я потратил на поиски Стэнджерсона, но безуспешно.
This morning I began very early, and at eight o'clock I reached Halliday's Private Hotel, in Little George Street.	Сегодня я начал искать его с раннего утра и к восьми часам добрался наконец до гостиницы «Холлидей» на Литл-Джордж-стрит.
On my inquiry as to whether a Mr. Stangerson was living there, they at once answered me in the affirmative.	На вопрос, не живет ли здесь мистер Стэнджерсон, мне сразу ответили утвердительно.
“ 'No doubt you are the gentleman whom he was expecting,' they said.	— Вы, наверное, тот джентльмен, которого он поджидает, — сказали мне.
'He has been waiting for a gentleman for two days.'	— Он ждет вас уже два дня.
“ 'Where is he now?' I asked.	— А где он сейчас? — спросил я.
“ 'He is upstairs in bed.	— У себя наверху, он еще спит.
He wished to be called at nine.'	Он просил разбудить его в девять.
“ 'I will go up and see him at once,' I said.	— Я сам его разбужу, — сказал я.
“It seemed to me that my sudden appearance might shake his nerves and lead him to say something unguarded.	Я подумал, что мой внезапный приход застанет его врасплох и от неожиданности он может проговориться насчет убийства.
The boots volunteered to show me the room: it was on the second floor and there was a small corridor leading up to it.	Коридорный вызвался проводить меня до его комнаты — она была на втором этаже и выходила в узенький коридорчик.
The boots pointed out the door to me, and was about to go downstairs again when I saw something that made me feel sickish, in spite of my twenty years' experience.	Показав мне его дверь, коридорный пошел было вниз, как вдруг я увидел такое, от чего, несмотря на мой двадцатилетний опыт, мне едва не стало дурно.
From under the door there curled a little red ribbon of blood, which had meandered across the passage and formed a little pool along the skirting at the other side.	Из-под двери вилась тоненькая красная полоска крови, она пересекала пол коридорчика и образовала лужицу у противоположной стены.
I gave a cry, which brought the boots back.	Я невольно вскрикнул; коридорный тотчас же вернулся назад.
He nearly fainted when he saw it.	Увидев кровь, он чуть не хлопнулся без чувств.
The door was locked on the inside, but we put our shoulders to it, and knocked it in.	Дверь оказалась заперта изнутри, но мы высадили ее плечами и ворвались в комнату.
The window of the room was open, and beside the window, all huddled up, lay the body of a man in his nightdress.	Окно было открыто, а возле него на полу, скорчившись, лежал человек в ночной рубашке.
He was quite dead, and had been for some time, for his limbs were rigid and cold.	Он был мертв, и, очевидно, уже давно: труп успел окоченеть.
When we turned him over, the boots recognized him at once as being the same gentleman who had engaged the room under the name of Joseph Stangerson.	Мы перевернули его на спину, и коридорный подтвердил, что это тот самый человек, который жил у них в гостинице под именем Джозефа Стэнджерсона.
The cause of death was a deep stab in the left side, which must have penetrated the heart.	Смерть наступила от сильного удара ножом в левый бок; должно быть, нож задел сердце.
And now comes the strangest part of the affair.	И тут обнаружилось самое странное.
What do you suppose was above the murdered man?”	Как вы думаете, что мы увидели над трупом?
I felt a creeping of the flesh, and a presentiment of coming horror, even before Sherock Holmes answered.	Прежде чем Холмс успел ответить, я почувствовал, что сейчас услышу что-то страшное, и у меня по коже поползли мурашки.
“The word RACHE, written in letters of blood,” he said,	— Слово «Rache», написанное кровью, — сказал Холмс.
“That was it,” said Lestrade, in an awestruck voice, and we were all silent for a while.	— Да, именно. — В голосе Лестрейда звучал суеверный страх. Мы помолчали.
There was something so methodical and so incomprehensible about the deeds of this unknown assassin, that it imparted a fresh ghastliness to his crimes.	В действиях неизвестного убийцы была какая-то зловещая методичность, и от этого его преступления казались еще ужаснее.
My nerves, which were steady enough on the field of battle, tingled as I thought of it.	Нервы мои, ни разу не сдававшие на полях сражений, сейчас затрепетали.
“The man was seen,” continued Lestrade.	— Убийцу видели, — продолжал Лестрейд.
“A milk boy, passing on his way to the dairy, happened to walk down the lane which leads from the mews at the back of the hotel.	— Мальчик, приносивший молоко, шел обратно в молочную через проулок, куда выходит конюшня, что на задах гостиницы.
He noticed that a ladder, which usually lay there, was raised against one of the windows of the second floor, which was wide open.	Он заметил, что лестница, всегда валявшаяся на земле, приставлена к окну второго этажа гостиницы, а окно распахнуто настежь.
After passing, he looked back and saw a man descend the ladder.	Отойдя немного, он оглянулся и увидел, что по лестнице спускается человек.
He came down so quietly and openly that the boy imagined him to be some carpenter or joiner at work in the hotel.	И спускался он так спокойно, не таясь, что мальчик принял его за плотника или столяра, работавшего в гостинице.
He took no particular notice of him, beyond thinking in his own mind that it was early for him to be at work.	Мальчик не обратил особого внимания на этого человека, хотя у него мелькнула мысль, что в такую рань обычно еще не работают.
He has an impression that the man was tall, had a reddish face, and was dressed in a long, brownish coat.	Он припоминает, что человек этот был высокого роста, с красноватым лицом и в длинном коричневом пальто.
He must have stayed in the room some little time after the murder, for we found blood-stained water in the basin, where he had washed his hands, and marks on the sheets where he had deliberately wiped his knife.”	Он, должно быть, ушел из комнаты не сразу после убийства — он ополоснул руки в тазу с водой и тщательно вытер нож о простыню, на которой остались кровяные пятна.
I glanced at Holmes on hearing the description of the murderer which tallied so exactly with his own.	Я взглянул на Холмса — описание убийцы в точности совпадало с его догадками.
There was, however, no trace of exultation or satisfaction upon his face.	Однако лицо его не выражало ни радости, ни удовлетворения.
“Did you find nothing in the room which could furnish a clue to the murderer?” he asked.	— Вы не нашли в комнате ничего такого, что могло бы навести на след убийцы? — спросил он.
“Nothing.	— Ничего.
Stangerson had Drebber's purse in his pocket, but it seems that this was usual, as he did all the paying.	У Стэнджерсона в кармане был кошелек Дреббера, но тут нет ничего удивительного: Стэнджерсон всегда за него расплачивался.
There was eighty-odd pounds in it, but nothing had been taken.	В кошельке восемьдесят фунтов с мелочью, и, очевидно, оттуда ничего не взято.
Whatever the motives of these extraordinary crimes, robbery is certainly not one of them.	Не знаю, каковы мотивы этих странных преступлений, но только не ограбление.
There were no papers or memoranda in the murdered man's pocket, except a single telegram, dated from Cleveland about a month ago, and containing the words, 'J. H. is in Europe.'	В карманах убитого не обнаружено никаких документов или записок, кроме телеграммы из Кливленда, полученной с месяц назад. Текст ее — «Дж. Х. в Европе».
There was no name appended to this message.”	Подписи в телеграмме нет.
“And there was nothing else?” Holmes asked.	— И больше ничего? — спросил Холмс.
“Nothing of any importance.	— Ничего существенного.
The man's novel, with which he had read himself to sleep, was lying upon the bed, and his pipe was on a chair beside him.	На кровати брошен роман, который Стэнджерсон читал на ночь вместо снотворного, а на стуле рядом лежит трубка убитого.
There was a glass of water on the table, and on the window-sill a small chip ointment box containing a couple of pills.”	На столе стоит стакан с водой, на подоконнике — аптекарская коробочка, и в ней две пилюли.
Sherlock Holmes sprang from his chair with an exclamation of delight.	С радостным возгласом Шерлок Холмс вскочил со стула.
“The last link,” he cried, exultantly.	— Последнее звено! — воскликнул он.
“My case is complete.”	— Теперь все ясно!
The two detectives stared at him in amazement.	Оба сыщика вытаращили на него глаза.
“I have now in my hands,” my companion said, confidently, “all the threads which have formed such a tangle.	— Сейчас в моих руках все нити этого запутанного клубка, — уверенно заявил мой приятель.
There are, of course, details to be filled in, but I am as certain of all the main facts, from the time that Drebber parted from Stangerson at the station, up to the discovery of the body of the latter, as if I had seen them with my own eyes.	— Конечно, еще не хватает кое-каких деталей, но цепь событий, начиная с той минуты, как Дреббер расстался со Стэнджерсоном на вокзале, и вплоть до того, как вы нашли труп Стэнджерсона, мне ясна, как будто все происходило на моих глазах.
I will give you a proof of my knowledge.	И я вам это докажу.
Could you lay your hand upon those pills?”	Не могли бы вы взять оттуда пилюли?
“I have them,” said Lestrade, producing a small white box;	— Они у меня, — сказал Лестрейд, вытаскивая маленькую белую коробочку.
“I took them and the purse and the telegram, intending to have them put in a place of safety at the police station.	— Я взял и пилюли, и кошелек, и телеграмму, чтобы сдать в полицейский участок.
It was the merest chance my taking these pills, for I am bound to say that I do not attach any importance to them.”	По правде говоря, пилюли я прихватил случайно: я не придал им никакого значения.
“Give them here,” said Holmes.	— Дайте сюда, — сказал Холмс и повернулся ко мне.
“Now, Doctor,” turning to me, “are those ordinary pills?”	— Доктор, как вы думаете, это обыкновенные пилюли?
They certainly were not.	Нет, пилюли, конечно, нельзя было назвать обыкновенными.
They were of a pearly gray colour, small, round, and almost transparent against the light.	Маленькие, круглые, жемчужно-серого цвета, они были почти прозрачными, если смотреть их на свет.
“From their lightness and transparency, I should imagine that they are soluble in water,” I remarked.	— Судя по легкости и прозрачности, я полагаю, что они растворяются в воде, — сказал я.
“Precisely so,” answered Holmes.	— Совершенно верно, — ответил Холмс.
“Now would you mind going down and fetching that poor little devil of a terrier which has been bad so long, and which the landlady wanted you to put out of its pain yesterday?”	— Будьте добры, спуститесь вниз и принесите этого несчастного парализованного терьера, — хозяйка вчера просила усыпить его, чтобы он больше не мучился.
I went downstairs and carried the dog upstairs in my arms.	Я сошел вниз и принес собаку.
Its laboured breathing and glazing eye showed that it was not far from its end.	Тяжелое дыхание и стекленеющие глаза говорили о том, что ей недолго осталось жить.
Indeed, its snow-white muzzle proclaimed that it had already exceeded the usual term of canine existence.	Судя по побелевшему носу, она уже почти перешагнула предел собачьего существования.
I placed it upon a cushion on the rug.	Я положил терьера на коврик у камина.
“I will now cut one of these pills in two,” said Holmes, and drawing his penknife he suited the action to the word.	— Сейчас я разрежу одну пилюлю пополам, — сказал Холмс, вынимая перочинный нож.
“One half we return into the box for future purposes.	— Одну половинку мы положим обратно — она еще может пригодиться.
The other half I will place in this wineglass, in which is a teaspoonful of water.	Другую я кладу в этот бокал и наливаю чайную ложку воды.
You perceive that our friend, the doctor, is right, and that it readily dissolves.”	Видите, наш доктор прав — пилюля быстро растворяется.
“This may be very interesting,” said Lestrade, in the injured tone of one who suspects that he is being laughed at; “I cannot see, however, what it has to do with the death of Mr. Joseph Stangerson.”	— Да, весьма занятно, — обиженным тоном произнес Лестрейд, очевидно, заподозрив, что над ним насмехаются, — но я все-таки не понимаю, какое это имеет отношение к смерти Джозефа Стэнджерсона?
“Patience, my friend, patience!	— Терпение, друг мой, терпение!
You will find in time that it has everything to do with it.	Скоро вы убедитесь, что пилюли имеют к ней самое прямое отношение.
I shall now add a little milk to make the mixture palatable, and on presenting it to the dog we find that he laps it up readily enough.”	Теперь я добавлю немного молока, чтобы было повкуснее и собака вылакала бы все сразу.
As he spoke he turned the contents of the wineglass into a saucer and placed it in front of the terrier, who speedily licked it dry.	Вылив содержимое бокала в блюдце, он поставил его перед собакой. Та вылакала все до капли.
Sherlock Holmes's earnest demeanour had so far convinced us that we all sat in silence, watching the animal intently, and expecting some startling effect.	Серьезность Холмса так подействовала на нас, что мы молча, как завороженные, следили за собакой, ожидая чего-то необычайного.
None such appeared, however.	Ничего, однако, не произошло.
The dog continued to lie stretched upon the cushion, breathing in a laboured way, but apparently neither the better nor the worse for its draught.	Терьер лежал на коврике, все так же тяжело дыша, но от пилюли ему не стало ни лучше, ни хуже.
Holmes had taken out his watch, and as minute followed minute without result, an expression of the utmost chagrin and disappointment appeared upon his features.	Холмс вынул часы; прошла минута, другая, собака дышала по-прежнему, а Шерлок Холмс сидел с глубоко огорченным, разочарованным видом.
He gnawed his lip, drummed his fingers upon the table, and showed every other symptom of acute impatience.	Он прикусил губу, потом забарабанил пальцами по столу — словом, выказывал все признаки острого нетерпения.
So great was his emotion that I felt sincerely sorry for him, while the two detectives smiled derisively, by no means displeased at this check which he had met.	Он так волновался, что мне стало его искренне жаль, а оба сыщика иронически улыбались, явно радуясь его провалу.
“It can't be a coincidence,” he cried, at last springing from his chair and pacing wildly up and down the room; “it is impossible that it should be, a mere coincidence.	— Неужели же это просто совпадение? — воскликнул он наконец; вскочив со стула, он яростно зашагал по комнате. — Нет, не может быть!
The very pills which I suspected in the case of Drebber are actually found after the death of Stangerson.	Те самые пилюли, которые, как я предполагал, убили Дреббера, найдены возле мертвого Стэнджерсона.
And yet they are inert.	И вот они не действуют!
What can it mean?	Что же это значит?
Surely my whole chain of reasoning cannot have been false.	Не верю, чтобы весь ход моих рассуждений оказался неправильным.
It is impossible!	Это невозможно!
And yet this wretched dog is none the worse.	И все-таки бедный пес жив… А!
Ah, I have it!	Теперь я знаю!
I have it!”	Знаю!
With a perfect shriek of delight he rushed to the box, cut the other pill in two, dissolved it, added milk, and presented it to the terrier.	С этим радостным возгласом он схватил коробочку, разрезал вторую пилюлю пополам, растворил в воде, долил молока и поставил перед терьером.
The unfortunate creature's tongue seemed hardly to have been moistened in it before it gave a convulsive shiver in every limb, and lay as rigid and lifeless as if it had been struck by lightning.	Едва несчастный пес лизнул языком эту смесь, как по телу его пробежали судороги, он вытянулся и застыл, словно сраженный молнией.
Sherlock Holmes drew a long breath, and wiped the perspiration from his forehead.	Шерлок Холмс глубоко вздохнул и отер со лба пот.
“I should have more faith,” he said;	— Надо больше доверять себе, — сказал он.
“I ought to know by this time that when a fact appears to be opposed to a long train of deductions, it invariably proves to be capable of bearing some other interpretation.	— Пора бы мне знать, что если какой-нибудь факт идет вразрез с длинной цепью логических заключений, значит, его можно истолковать иначе.
Of the two pills in that box, one was of the most deadly poison, and the other was entirely harmless.	В коробке лежало две пилюли — в одной содержался смертельный яд, другая — совершенно безвредная.
I ought to have known that before ever I saw the box at all.”	Как это я не догадался раньше, чем увидел коробку!
This last statement appeared to me to be so startling that I could hardly believe that he was in his sober senses.	Последняя фраза показалась мне настолько странной, что я усомнился, в здравом ли он уме.
There was the dead dog, however, to prove that his conjecture had been correct.	Однако труп собаки служил доказательством правильности его доводов.
It seemed to me that the mists in my own mind were gradually clearing away, and I began to have a dim, vague perception of the truth.	Я почувствовал, что туман в моей голове постепенно рассеивается и я начинаю смутно различать правду.
“All this seems strange to you,” continued Holmes, “because you failed at the beginning of the inquiry to grasp the importance of the single real clue which was presented to you.	— Вам всем это кажется сущей дичью, — продолжал Холмс, — внимания на единственное обстоятельство, которое и служило настоящим ключом к тайне.
I had the good fortune to seize upon that, and everything which has occurred since then has served to confirm my original supposition, and, indeed, was the logical sequence of it.	Мне посчастливилось ухватиться за него, и все дальнейшее только подтверждало мою догадку и, в сущности, являлось ее логическим следствием.
Hence things which have perplexed you and made the case more obscure have served to enlighten me and to strengthen my conclusions.	Поэтому все то, что ставило вас в тупик и, как вам казалось, еще больше запутывало дело, мне, наоборот, многое объясняло и только подтверждало мои заключения.
It is a mistake to confound strangeness with mystery.	Нельзя смешивать странное с таинственным.
The most commonplace crime is often the most mysterious, because it presents no new or special features from which deductions may be drawn.	Часто самое банальное преступление оказывается самым загадочным, потому что ему не сопутствуют какие-нибудь особенные обстоятельства, которые могли бы послужить основой для умозаключений.
This murder would have been infinitely more difficult to unravel had the body of the victim been simply found lying in the roadway without any of those outre and sensational accompaniments which have rendered it remarkable.	Это убийство было бы бесконечно труднее разгадать, если бы труп просто нашли на дороге, без всяких «outre» и сенсационных подробностей, которые придали ему характер необыкновенности.
These strange details, far from making the case more difficult, have really had the effect of making it less so.”	Странные подробности вовсе не осложняют расследование, а, наоборот, облегчают его.
Mr. Gregson, who had listened to this address with considerable impatience, could contain himself no longer.	Грегсон, сгоравший от нетерпения во время этой речи, не выдержал.
“Look here, Mr. Sherlock Holmes,” he said, “we are all ready to acknowledge that you are a smart man, and that you have your own methods of working.	— Послушайте, мистер Шерлок Холмс, — сказал он, — мы охотно признаем, что вы человек сообразительный и изобрели свой особый метод работы.
We want something more than mere theory and preaching now, though.	Но сейчас нам ни к чему выслушивать лекцию по теории.
It is a case of taking the man.	Сейчас надо ловить убийцу.
I have made my case out, and it seems I was wrong.	У меня было свое толкование дела, но, кажется, я ошибся.
Young Charpentier could not have been engaged in this second affair.	Молодой Шарпантье не может быть причастен ко второму убийству.
Lestrade went after his man, Stangerson, and it appears that he was wrong too.	Лестрейд подозревал Стэнджерсона и, очевидно, тоже промахнулся.
You have thrown out hints here, and hints there, and seem to know more than we do, but the time has come when we feel that we have a right to ask you straight how much you do know of the business.	Вы все время сыплете намеками и делаете вид, будто знаете гораздо больше нас, но теперь мы вправе спросить напрямик: что вам известно о преступлении?
Can you name the man who did it?”	Можете ли вы назвать убийцу?
“I cannot help feeling that Gregson is right, sir,” remarked Lestrade.	— Не могу не согласиться с Грегсоном, сэр, — заметил Лестрейд.
“We have both tried, and we have both failed.	— Мы оба пытались найти разгадку, и оба ошиблись.
You have remarked more than once since I have been in the room that you had all the evidence which you require.	С той минуты, как я пришел, вы уже несколько раз говорили, что у вас есть все необходимые улики.
Surely you will not withhold it any longer.”	Надеюсь, теперь-то вы не станете их утаивать?
“Any delay in arresting the assassin,” I observed, “might give him time to perpetrate some fresh atrocity.”	— Если медлить с арестом убийцы, — добавил я, — он может совершить еще какие-нибудь злодеяния.
Thus pressed by us all, Holmes showed signs of irresolution.	Мы так наседали на Холмса, что он явно заколебался.
He continued to walk up and down the room with his head sunk on his chest and his brows drawn down, as was his habit when lost in thought.	Нахмурив брови и опустив голову, он шагал по комнате взад и вперед, как всегда, когда он что-то напряженно обдумывал.
“There will be no more murders,” he said at last, stopping abruptly and facing us.	— Убийств больше не будет, — сказал он, внезапно остановившись.
“You can put that consideration out of the question.	— Об этом можете не беспокоиться.
You have asked me if I know the name of the assassin.	Вы спрашиваете, знаю ли я имя убийцы.
I do.	Да, знаю.
The mere knowing of his name is a small thing, however, compared with the power of laying our hands upon him. This I expect very shortly to do.	Но знать имя — это еще слишком мало, надо суметь поймать преступника.
I have good hopes of managing it through my own arrangements; but it is a thing which needs delicate handling, for we have a shrewd and desperate man to deal with, who is supported, as I have had occasion to prove, by another who is as clever as himself.	Я очень надеюсь, что принятые мною меры облегчат эту трудную задачу, но тут нужно действовать с величайшей осторожностью, ибо нам придется иметь дело с человеком хитрым и готовым на все, и к тому же, как я уже имел случай доказать, у него есть сообщник, не менее умный, чем он сам.
As long as this man has no idea that anyone can have a clue there is some chance of securing himbut if he had the slightest suspicion, he would change his name, and vanish in an instant among the four million inhabitants of this great city.	Пока убийца не знает, что преступление разгадано, у нас еще есть возможность схватить его; но если у него мелькнет хоть малейшее подозрение, он тотчас же переменит имя и затеряется среди четырех миллионов жителей нашего огромного города.
Without meaning to hurt either of your feelings, I am bound to say that T consider these men to be more than a match for the official force, and that is why I have not asked your assistance.	Не желая никого обидеть, я должен все же сказать, что такие преступники не по плечу сыскной полиции, поэтому-то я и не обращался к вашей помощи.
If I fail, I shall, of course, incur all the blame due to this omission; but that I am prepared for.	Если я потерплю неудачу, вся вина за упущение падет на меня — и я готов понести ответственность.
At present I am ready to promise that the instant that I can communicate with you without endangering my own combinations, I shall do so.”	Пока же могу пообещать, что немедленно расскажу вам все, как только я буду уверен, что моим планам ничто не угрожает.
Gregson and Lestrade seemed to be far from satisfied by this assurance, or by the depreciating allusion to the detective police.	Грегсон и Лестрейд были явно недовольны и этим обещанием и обидным намеком на сыскную полицию.
The former had flushed up to the roots of his flaxen hair, while the other's beady eyes glistened with curiosity and resentment.	Грегсон вспыхнул до корней своих льняных волос, а похожие на бусинки глаза Лестрейда загорелись гневом и любопытством.
Neither of them had time to speak, however, before there was a tap at the door, and the spokesman of the street Arabs, young Wiggins, introduced his insignificant and unsavoury person.	Однако ни тот, ни другой не успели произнести ни слова: в дверь постучали, и на пороге появился своей собственной, непрезентабельной персоной представитель уличных мальчишек.
“Please, sir,” he said, touching his forelock, “I have the cab downstairs.”	— Сэр, — заявил он, прикладывая руку к вихрам надо лбом, — кэб ждет на улице.
“Good boy,” said Holmes, blandly.	— Молодчина! — одобрительно сказал Холмс.
“Why don't you introduce this pattern at Scotland Yard?” he continued, taking a pair of steel handcuffs from a drawer.	— Почему Скотленд-Ярд не пользуется этой новой моделью? — продолжал он, выдвинув ящик стола и доставая пару стальных наручников.
“See how beautifully the spring works. They fasten in an instant.”	— Смотрите, как прекрасно действует пружина — они захлопываются мгновенно.
“The old pattern is good enough,” remarked Lestrade, “if we can only find the man to put them on.”	— Мы обойдемся и старой моделью, — ответил Лестрейд, — было бы на кого им надеть.
“Very good, very good,” said Holmes, smiling.	— Отлично, отлично! — улыбнулся Холмс.
“The cabman may as well help me with my boxes.	— Пусть кэбмен пока что снесет вниз мои вещи.
Just ask him to step up, Wiggins.”	Позови его, Уиггинс.
I was surprised to find my companion speaking as though he were about to set out on a journey, since he had not said anything to me about it.	Я удивился: Холмс, видимо, собрался уезжать, а мне не сказал ни слова!
There was a small portmanteau in the room, and this he pulled out and began to strap.	В комнате стоял небольшой чемодан; Холмс вытащил его на середину и, став на колени, начал возиться с ремнями.
He was busily engaged at it when the cabman entered the room. “Just give me a help with this buckle, cabman,” he said, kneeling over his task, and never turning his head.	— Помогите мне затянуть этот ремень, — не поворачивая головы, сказал он вошедшему кэбмену.
The fellow came forward with a somewhat sullen, defiant air, and put down his hands to assist.	Кэбмен с вызывающе пренебрежительным видом шагнул вперед и протянул руки к ремню.
At that instant there was a sharp click, the jangling of metal, and Sherlock Holmes sprang to his feet again.	Послышался резкий щелчок, металлическое звяканье, и Шерлок Холмс быстро поднялся на ноги.
“Gentlemen,” he cried, with flashing eyes, “let me introduce you to Mr. Jefferson Hope, the murderer of Enoch Drebber and of Joseph Stangerson.”	Глаза его блестели. — Джентльмены, — воскликнул он, — позвольте представить вам мистера Джефферсона Хоупа, убийцу Еноха Дреббера и Джозефа Стэнджерсона!
The whole thing occurred in a moment — so quickly that I had no time to realize it.	Все произошло в одно мгновение, я даже не успел сообразить, в чем дело.
I have a vivid recollection of that instant, of Holmes's triumphant expression and the ring of his voice, of the cabman's dazed, savage face, as he glared at the glittering handcuffs, which had appeared as if by magic upon his wrists.	Но в память мою навсегда врезалась эта минута — торжествующая улыбка Холмса и его звенящий голос и дикое, изумленное выражение на лице кэбмена при виде блестящих наручников, словно по волшебству сковавших его руки.
For a second or two we might have been a group of statues.	Секунду-другую мы, оцепенев, стояли, словно каменные идолы.
Then with an inarticulate roar of fury, the prisoner wrenched himself free from Holmes's grasp, and hurled himself through the window.	Вдруг пленник с яростным ревом вырвался из рук Холмса и кинулся к окну.
Woodwork and glass gave way before him; but before he got quite through, Gregson, Lestrade, and Holmes sprang upon him like so many staghounds. He was dragged back into the room, and then commenced a terrific conflict.	Он вышиб раму и стекло, но выскочить не успел: Грегсон, Лестрейд и Холмс набросились на него, как ищейки, и оттащили от окна. Началась жестокая схватка.
So powerful and so fierce was he that the four of us were shaken off again and again.	Рассвирепевший преступник обладал недюжинной силой: как мы ни старались навалиться на него, он то и дело раскидывал нас в разные стороны.
He appeared to have the convulsive strength of a man in an epileptic fit.	Такая сверхъестественная сила бывает разве только у человека, бьющегося в эпилептическом припадке.
His face and hands were terribly mangled by his passage through the glass, but loss of blood had no effect in diminishing his resistance.	Лицо его и руки были изрезаны осколками стекла, но, несмотря на потерю крови, он сопротивлялся с ничуть не ослабевавшей яростью.
It was not until Lestrade succeeded in getting his hand inside his neckcloth and half-strangling him that we made him realize that his struggles were of no avail; and even then we felt no security until we had pinioned his feet as well as his hands.	И только когда Лестрейд изловчился просунуть руку под его шарф, схватил его за горло и чуть не задушил, он понял, что бороться бесполезно; все же мы не чувствовали себя в безопасности, пока не связали ему ноги.
That done, we rose to our feet breathless and panting.	Наконец, еле переводя дух, мы поднялись с пола.
“We have his cab,” said Sherlock Holmes.	— Внизу стоит кэб, — сказал Шерлок Холмс.
“It will serve to take him to Scotland Yard.	— На нем мы и доставим его в Скотленд-Ярд.
And now, gentlemen,” he continued, with a pleasant smile, “we have reached the end of our little mystery.	Ну что же, джентльмены, — приятно улыбнулся он, — нашей маленькой тайны уже не существует.
You are very welcome to put any questions that you like to me now, and there is no danger that I will refuse to answer them.”	Прошу вас, задавайте любые вопросы и не опасайтесь, что я откажусь отвечать.
PART 2	Часть II.
The Country of the Saints	Страна святых
Chapter 1	Глава I.
ON THE GREAT ALKALI PLAIN	В великой соляной пустыне
In the central portion of the great North American Continent there lies an arid and repulsive desert, which for many a long year served as a barrier against the advance of civilization.	В центральной части огромного североамериканского материка лежит унылая, бесплодная пустыня, с давних времен служившая преградой на пути цивилизации.
From the Sierra Nevada to Nebraska, and from the Yellowstone River in the north to the Colorado upon the south, is a region of desolation and silence.	От Сьерра-Невады до Небраски, от реки Иеллоустон на севере до Колорадо на юге простирается страна безлюдья и мертвой тишины.
Nor is Nature always in one mood throughout this grim district.	Но природа и в этом унылом запустении показала свой прихотливый нрав.
It comprises snow-capped and lofty mountains, and dark and gloomy valleys.	Здесь есть и высокие горы, увенчанные снежными шапками, и темные, мрачные долины.
There are swift-flowing rivers which dash through jagged canons; and there are enormous plains, which in winter are white with snow, and in summer are gray with the saline alkali dust.	Здесь есть скалистые ущелья, где пробегают быстрые потоки, и огромные равнины, зимою белые от снега, а летом покрытые серой солончаковой пылью.
They all preserve, however, the common characteristics of barrenness, inhospitality, and misery.	Но всюду одинаково голо, неприютно и печально.
There are no inhabitants of this land of despair.	В этой стране безнадежности не живут люди.
A band of Pawnees or of Blackfeet may occasionally traverse it in order to reach other hunting-grounds, but the hardiest of the braves are glad to lose sight of those awesome plains, and to find themselves once more upon their prairies.	Иногда в поисках новых мест для охоты туда забредают индейцы из племени поуни или черноногих, но даже самые отчаянные храбрецы стремятся поскорее покинуть эти зловещие равнины и вернуться в родные прерии.
The coyote skulks among the scrub, the buzzard flaps heavily through the air, and the clumsy grizzly bear lumbers through the dark ravines, and picks up such sustenance as it can amongst the rocks.	Здесь по кустарникам рыщут койоты, порой в воздухе захлопает крыльями сарыч, и, грузно переваливаясь, пройдет по темной лощине серый медведь, стараясь найти пропитание среди голых скал.
These are the sole dwellers in the wilderness.	Вот, пожалуй, и все обитатели этой глухомани.
In the whole world there can be no more dreary view than that from the northern slope of the Sierra Blanco.	Наверное, нет в мире картины безрадостнее той, что открывается с северного склона Сьерра-Бланка.
As far as the eye can reach stretches the great flat plain-land, all dusted over with patches of alkali, and intersected by clumps of the dwarfish chaparral bushes.	Кругом, насколько хватает глаз, простирается бесконечная плоская равнина, сплошь покрытая солончаковой пылью; лишь кое-где на ней темнеют карликовые кусты чаппараля.
On the extreme verge of the horizon lie a long chain of mountain peaks, with their rugged summits flecked with snow.	Далеко на горизонте высится длинная цепь гор с зубчатыми вершинами, на которых белеет снег.
In this great stretch of country there is no sign of life, nor of anything appertaining to life.	На всем этом огромном пространстве нет ни признаков жизни, ни следов, оставленных живыми существами.
There is no bird in the steel-blue heaven, no movement upon the dull, gray earth — above all, there is absolute silence.	В голубовато-стальном небе не видно птиц, и ничто не шевельнется на тусклой серой земле — все обволакивает полная тишина.
Listen as one may, there is no shadow of a sound in all that mighty wilderness; nothing but silence — complete and heart-subduing silence.	Сколько ни напрягать слух, в этой великой пустыне не услышишь ни малейшего звука, здесь царит безмолвие — нерушимое, гнетущее безмолвие.
It has been said there is nothing appertaining to life upon the broad plain. That is hardly true.	Выше говорилось, что на равнине нет никаких следов живой жизни; пожалуй, это не совсем верно.
Looking down from the Sierra Blanco, one sees a pathway traced out across the desert, which winds away and is lost in the extreme distance.	С высоты Сьерра-Бланка видна извилистая дорога, которая тянется через пустыню и исчезает где-то вдали.
It is rutted with wheels and trodden down by the feet of many adventurers.	Она изборождена колесами и истоптана ногами многих искателей счастья.
Here and there there are scattered white objects which glisten in the sun, and stand out against the dull deposit of alkali.	Вдоль дороги, поблескивая под солнцем, ярко белеют на сером солончаке какие-то предметы.
Approach, and examine them!	Подойдите ближе и приглядитесь!
They are bones: some large and coarse, others smaller and more delicate.	Это кости — одни крупные и массивные, другие помельче и потоньше.
The former have belonged to oxen, and the latter to men.	Крупные кости бычьи, другие же — человеческие.
For fifteen hundred miles one may trace this ghastly caravan route by these scattered remains of those who had fallen by the wayside.	На полторы тысячи миль можно проследить страшный караванным путь по этим вехам — останкам тех, кто погиб в соляной пустыне.
Looking down on this very scene, there stood upon the fourth of May, eighteen hundred and forty-seven, a solitary traveller.	4 мая 1847 года все это увидел перед собой одинокий путник.
His appearance was such that he might have been the very genius or demon of the region.	По виду он мог бы сойти за духа или за демона тех мест.
An observer would have found it difficult to say whether he was nearer to forty or to sixty.	С первого взгляда трудно было определить, сколько ему лет — под сорок или под шестьдесят.
His face was lean and haggard, and the brown parchment-like skin was drawn tightly over the projecting bones; his long, brown hair and beard were all flecked and dashed with white; his eyes were sunken in his head, and burned with an unnatural lustre; while the hand which grasped his rifle was hardly more fleshy than that of a skeleton.	Желтая пергаментная кожа туго обтягивала кости его худого, изможденного лица, в длинных темных волосах и бороде серебрилась сильная проседь, запавшие глаза горели неестественным блеском, а рука, сжимавшая ружье, напоминала кисть скелета.
As he stood, he leaned upon his weapon for support, and yet his tall figure and the massive framework of his bones suggested a wiry and vigorous constitution. His gaunt face, however, and his clothes, which hung so baggily over his shrivelled limbs, proclaimed what it was that gave him that senile and decrepit appearance.	Чтобы устоять на ногах, ему приходилось опираться на ружье, хотя, судя по высокому росту и могучему сложению, он должен был обладать крепким, выносливым организмом; впрочем, его заострившееся лицо и одежда, мешком висевшая на его иссохшем теле, ясно говорили, почему он выглядит немощным стариком.
The man was dying — dying from hunger and from thirst.	Он умирал — умирал от голода и жажды.
He had toiled painfully down the ravine, and on to this little elevation, in the vain hope of seeing some signs of water. Now the great salt plain stretched before his eyes, and the distant belt of savage mountains, without a sign anywhere of plant or tree, which might indicate the presence of moisture.	Напрягая последние силы, он спустился в лощину, потом одолел подъем в тщетной надежде найти здесь, на равнине, хоть каплю влаги, но увидел перси собой лишь соляную пустыню и цепь неприступных гор вдали. И нигде ни дерева, ни кустика, ни признака воды!
In all that broad landscape there was no gleam of hope.	В этом необозримом пространстве для него не было ни проблеска надежды.
North, and east, and west he looked with wild, questioning eyes, and then he realized that his wanderings had come to an end, and that there, on that barren crag, he was about to die.	Диким, растерянным взглядом он посмотрел на север, потом на восток и запад и понял, что его скитаниям пришел конец, — здесь, на голой скале, ему придется встретить свою смерть.
“Why not here, as well as in a feather bed, twenty years hence?” he muttered, as he seated himself in the shelter of a boulder.	«Не все ли равно, здесь или на пуховой постели лет через двадцать пять», — пробормотал он, собираясь сесть в тень возле большого валуна.
Before sitting down, he had deposited upon the ground his useless rifle, and also a large bundle tied up in a gray shawl, which he had carried slung over his right shoulder.	Но прежде чем усесться, он положил на землю ненужное теперь ружье и большой узел, завязанный серой шалью, который он нес, перекинув через правое плечо.
It appeared to be somewhat too heavy for his strength, for in lowering it, it came down on the ground with some little violence.	Узел был, очевидно, слишком тяжел для него, — спустив с плеча, он не удержал его в руках и почти уронил на землю.
Instantly there broke from the gray parcel a little moaning cry, and from it there protruded a small, scared face, with very bright brown eyes, and two little speckled dimpled fists.	Тотчас раздался жалобный крик и из серой шали высунулись сначала маленькое испуганное личико с блестящими карими глазами, потом два грязных пухлых кулачка.
“You've hurt me!” said a childish voice, reproachfully.	— Ты меня ушиб! — сердито произнес детский голосок.
“Have I, though?” the man answered penitently;	— Правда? — виновато отозвался путник.
“I didn't go for to do it.”	— Прости, я нечаянно.
As he spoke he unwrapped the gray shawl and extricated a pretty little girl of about five years of age, whose dainty shoes and smart pink frock with its little linen apron, all bespoke a mother's care.	Он развязал шаль; в ней оказалась хорошенькая девочка лет пяти, в изящных туфельках, нарядном розовом платьице и полотняном переднике; все это свидетельствовало о том, что ее одевала заботливая мать.
The child was pale and wan, but her healthy arms and legs showed that she had suffered less than her companion.	Лицо девочки побледнело и осунулось, но, судя по крепким ножкам и ручкам, ей пришлось вытерпеть меньше лишений, чем ее спутнику.
“How is it now?” he answered anxiously, for she was still rubbing the tousy golden curls which covered the back of her head.	— Тебе больно? — забеспокоился он, глядя, как девочка, запустив пальцы в спутанные золотистые кудряшки, потирает затылок.
“Kiss it and make it well,” she said, with perfect gravity, showing the injured part up to him.	— Поцелуй, и все пройдет, — важно сказала она, подставляя ему ушибленное место.
“That's what mother used to do.	— Так всегда делает мама.
Where's mother?”	А где моя мама?
“Mother's gone.	— Она ушла.
I guess you'll see her before long.”	Думаю, ты скоро ее увидишь.
“Gone, eh!” said the little girl.	— Ушла? — переспросила девочка.
“Funny, she didn't say good-bye; she most always did if she was just goin' over to auntie's for tea, and now she's been away three days.	— Как же это она не сказала «до свиданья»? Она всегда прощалась, даже когда уходила к тете пить чай, а теперь ее нет целых три дня.
Say, it's awful dry, ain't it?	Ужасно пить хочется, правда?
Ain't there no water nor nothing to eat?”	Нет ли здесь воды или чего-нибудь поесть?
“No, there ain't nothing, dearie.	— Ничего тут нет, дорогая.
You'll just need to be patient awhile, and then you'll be all right.	Потерпи немножко, и все будет хорошо.
Put your head up ag'in me like that, and then you'll feel bullier.	Положи сюда голову, тебе станет лучше.
It ain't easy to talk when your lips is like leather, but I guess I'd best let you know how the cards lie.	Нелегко говорить, когда губы сухие, как бумага, но уж лучше я тебе скажу все, как есть.
What's that you've got?”	Что это у тебя?
“Pretty things! fine things!” cried the little girl enthusiastically, holding up two glittering fragments of mica.	— Смотри, какие красивые! Какие чудесные! — восторженно сказала девочка, подняв два блестящих кусочка слюды.
“When we goes back to home I'll give them to brother Bob.”	— Когда вернемся домой, я подарю их братцу Бобу.
“You'll see prettier things than them soon,” said the man confidently. “You just wait a bit.	— Скоро ты увидишь много вещей куда красивее этих, — твердо ответил ее спутник… — Ты только немножко потерпи.
I was going to tell you though — you remember when we left the river?”	Вот что я хотел тебе сказать: ты помнишь, как мы ушли с реки?
“Oh, yes.”	— Помню.
“Well, we reckoned we'd strike another river soon, d'ye see.	— Понимаешь, мы думали, что скоро придем к Другой реке.
But there was somethin' wrong; compasses, or map, or somethin', and it didn't turn up.	Не знаю, что нас подвело — компас ли, карта или что другое, только мы сбились с дороги.
Water ran out. Just except a little drop for the likes of you, and — and — ”	Вода наша вся вышла, сберегли мы каплю для вас, детишек, и… и…
“And you couldn't wash yourself,” interrupted his companion gravely, staring up at his grimy visage.	— И тебе нечем было умыться? — серьезным тоном перебила девочка, глядя в его грустное лицо.
“No, nor drink.	— Да, и попить было нечего.
And Mr. Bender, he was the fust to go, and then Indian Pete, and then Mrs. McGregor, and then Johnny Hones, and then, dearie, your mother.”	Ну вот, сначала умер мистер Бендер, потом индеец Пит, а за ним миссис Мак-Грегор, Джонни Хоунс и, наконец, твоя мама.
“Then mother's a deader too,” cried the little girl, dropping her face in her pinafore and sobbing bitterly.	— Мама тоже умерла! — воскликнула девочка и, уткнув лицо в передничек, горько заплакала.
“Yes, they all went except you and me.	— Да, малышка, все умерли, кроме нас с тобой.
Then I thought there was some chance of water in this direction, so l heaved you over my shoulder and we tramped it together.	Тогда я решил поглядеть, нет ли воды в этой стороне, взвалил тебя на плечи, и мы двинулись дальше.
It don't seem as though we've improved matters.	А тут оказалось еще хуже.
There's an almighty small chance for us now!”	И нам теперь и вовсе не на что надеяться.
“Do you mean that we are going to die to?” asked the child, checking her sobs, and raising her tear-stained face.	— Значит, мы тоже умрем? — спросила девочка, подняв залитое слезами лицо.
“I guess that's about the size of it.”	— Да, видно, дело к тому идет.
“Why didn't you say so before?” she said, laughing gleefully.	— Что же ты мне раньше не сказал? — обрадовалась она.
“You gave me such a fright.	— Я так испугалась!
Why, of course, now as long as we die we'll be with mother again.”	Но когда мы умрем, мы же пойдем к маме!
“Yes, you will, dearie.”	— Ты-то, конечно, пойдешь, милая.
“And you too.	— И ты тоже.
I'll tell her how awful good you've been.	Я расскажу маме, какой ты добрый.
I'll bet she meets us at the door of heaven with a big pitcher of water, and a lot of buckwheat cakes, hot and toasted on both sides, like Bob and me was fond of.	Наверное, она встретит нас на небе в дверях с кувшином воды и с целой грудой гречишных лепешек, горяченьких и поджаристых, — мы с Бобом так их любили!
How long will it be first?”	А долго еще ждать, пока мы умрем?
“I don't know — not very long.”	— Не знаю, должно быть, недолго.
The man's eyes were fixed upon the northern horizon. In the blue vault of the heaven there had appeared three little specks which increased in size every moment, so rapidly did they approach.	— Он не отрываясь смотрел на север, где на самом краю голубого небосвода показались три темные точки.
They speedily resolved themselves into three large brown birds, which circled over the heads of the two wanderers, and then settled upon some rocks which overlooked them.	С каждой секундой они становились все больше и все ближе и вскоре превратились в трех крупных коричневых птиц, которые медленно покружили над головами путников и уселись на скале чуть выше них.
They were buzzards, the vultures of the West, whose coming is the forerunner of death.	Это были сарычи, хищники западных равнин, их появление предвещало смерть.
“Cocks and hens,” cried the little girl gleefully, pointing at their ill-omened forms, and clapping her hands to make them rise.	— Курочки, курочки! — радостно воскликнула девочка, указывая на зловещих птиц, и захлопала в ладошки, чтобы они снова взлетели.
“Say, did God make this country?”	— Послушай, а это место тоже создал Бог?
“Of course He did,” said her companion, rather startled by this unexpected question.	Неожиданный вопрос вывел его из задумчивости. — Конечно!
“He made the country down in Illinois, and He made the Missouri,” the little girl continued.	— Он создал Иллинойс, и Миссури тоже он создал, — продолжала девочка.
“I guess somebody else made the country in these parts. It's not nearly so well done. They forgot the water and the trees.”	— А это место, наверное, создал кто-то другой и забыл про деревья и воду. Тут не так хорошо, как там.
“What would ye think of offering up prayer?” the man asked diffidently.	— Может, помолимся? — неуверенно предложил ее спутник.
“It ain't night yet,” she answered.	— Но мы же еще не ложимся спать, — возразила девочка.
“It don't matter.	— Это ничего.
It ain't quite regular, but He won't mind that, you bet.	Конечно, еще не время для молитвы, но Бог не обидится, ручаюсь тебе.
You say over them ones that you used to say every night in the wagon when we was on the plains.”	Прочти те молитвы, что ты всегда читала на ночь в повозке, когда мы ехали по долинам.
“Why don't you say some yourself?” the child asked, with wondering eyes.	Девочка удивленно раскрыла глаза. — А почему ты сам не хочешь?
“I disremember them,” he answered.	— Я их позабыл, — сказал он.
“I hain't said none since I was half the height o' that gun.	— Я не молился с тех пор, как был чуть побольше, чем ты.
I guess it's never too late. You say them out, and I'll stand by and come in on the choruses.”	Молись, а я буду повторять за тобой.
“Then you'll need to kneel down, and me too,” she said, laying the shawl out for that purpose.	— Тогда ты должен стать на колени, и я тоже стану, — сказала девочка, расстилая на земле шаль.
“You've got to put your hands up like this. It makes you feel kind of good.”	— Сложи руки вот так, и тебе сразу станет хорошо.
It was a strange sight, had there been anything but the buzzards to see it.	Это было странное зрелище, которого, впрочем, не видел никто, кроме сарычей.
Side by side on the narrow shawl knelt the two wanderers, the little prattling child and the reckless, hardened adventurer.	На расстеленной шали бок о бок стояли на коленях двое путников: щебечущий ребенок и отчаянный, закаленный жизнью бродяга.
Her chubby face and his haggard, angular visage were both turned up to the cloudless heaven in heartfelt entreaty to that dread Being with whom they were face to face, while the two voices — the one thin and clear, the other deep and harsh — united in the entreaty for mercy and forgiveness.	Его изможденное, костлявое лицо и круглая мордашка девочки были запрокинуты вверх; глядя в безоблачное небо, оба горячо молились страшному божеству, с которым они остались один на один. Два голоса — тоненький, звонкий и низкий и хриплый — молили его о милости и прощении.
The prayer finished, they resumed their seat in the shadow of the boulder until the child fell asleep, nestling upon the broad breast of her protector.	Помолившись, они сели в тени возле валуна; девочка вскоре уснула, прикорнув на широкой груди своего покровителя.
He watched over her slumber for some time, but Nature proved to be too strong for him.	Он долго сторожил ее сон, но мало-помалу усталость взяла свое.
For three days and three nights he had allowed himself neither rest nor repose.	Три дня и три ночи он не смыкал глаз и не давал себе отдыха.
Slowly the eyelids drooped over the tired eyes, and the head sunk lower and lower upon the breast, until the man's grizzled beard was mixed with the gold tresses of his companion, and both slept the same deep and dreamless slumber.	Его отяжелевшие веки постепенно опускались, а голова все ниже и ниже клонилась на грудь, пока его поседевшая борода не коснулась золотистых локонов девочки. Оба спали крепким, тяжелым сном без сновидений.
Had the wanderer remained awake for another half-hour a strange sight would have met his eyes.	Если бы путнику удалось побороть сонливость, то через полчаса его глазам представилась бы странная картина.
Far away on the extreme verge of the alkali plain there rose up a little spray of dust, very slight at first, and hardly to be distinguished from the mists of the distance, but gradually growing higher and broader until it formed a solid, well-defined cloud.	Далеко, на самом краю соляной равнины, показалось крошечное облачко пыли; поначалу еле заметное, сливающееся с дымкой на горизонте, оно постепенно разрасталось вверх и вширь, пока не превратилось в плотную тучу.
This cloud continued to increase in size until it became evident that it could only be raised by a great multitude of moving creatures.	Она увеличивалась все больше, и наконец стало ясно, что эта пыль поднята множеством движущихся живых существ.
In more fertile spots the observer would have come to the conclusion that one of those great herds of bisons which graze upon the prairie land was approaching him.	Будь эти места более плодородны, можно было бы подумать, что это бизоны, которые огромными стадами пасутся в прериях.
This was obviously impossible in these arid wilds.	Но здесь, в мертвой пустыне, вряд ли водились бизоны.
As the whirl of dust drew nearer to the solitary bluff upon which the two castaways were reposing, the canvas-covered tilts of wagons and the figures of armed horsemen began to show up through the haze, and the apparition revealed itself as being a great caravan upon its journey for the West.	Облако медленно приближалось к одинокой скале, где спали двое несчастных. Сквозь дымку пыли показались парусиновые крыши повозок и силуэты вооруженных всадников — загадочное явление оказалось двигавшимся с, запада караваном.
But what a caravan!	Но каким караваном!
When the head of it had reached the base of the mountains, the rear was not yet visible on the horizon.	Когда головная его часть приблизилась к скале, на горизонте еще не было видно конца.
Right across the enormous plain stretched the straggling array, wagons and carts, men on horseback, and men on foot. Innumerable women who staggered along under burdens, and children who toddled beside the wagons or peeped out from under the white coverings.	Пересекая огромную равнину, тянулись нестройными вереницами телеги, крытые повозки, всадники, пешие, множество женщин, сгибавшихся под ношей; были здесь и дети, семенившие возле повозок или выглядывавшие из-под белых парусиновых крыш.
This was evidently no ordinary party of immigrants, but rather some nomad people who had been compelled from stress of circumstances to seek themselves a new country.	Очевидно, это была не просто партия переселенцев, а целое кочевое племя, которое какие-то обстоятельства вынудили искать себе нового пристанища.
There rose through the clear air a confused clattering and rumbling from this great mass of humanity, with the creaking of wheels and the neighing of horses.	В ясном воздухе над этим громадным скопищем людей плыл разноголосый гул, смешанный с топотом, ржанием лошадей и скрипом колес.
Loud as it was, it was not sufficient to rouse the two tired wayfarers above them.	Но как ни громок был этот шум, он не разбудил обессиленных путников, спавших на скале.
At the head of the column there rode a score or more of grave, iron-faced men, clad in sombre homespun garments and armed with rifles.	Во главе колонны ехало несколько всадников в темной домотканой одежде и с ружьями за спиной. Лица их были неподвижны и суровы.
On reaching the base of the bluff they halted, and held a short council among themselves.	У подножия скалы они остановились и стали совещаться.
“The wells are to the right, my brothers,” said one, a hardlipped, clean-shaven man with grizzly hair.	— Родники направо, братья, — сказал всадник с гладко выбритым лицом, жестким складом рта и сильной проседью в волосах.
“To the right of the Sierra Blanco — so we shall reach the Rio Grande,” said another.	— Направо от Сьерра-Бланка, — стало быть, мы выедем к Рио-Гранде, — отозвался другой.
“Fear not for water,” cried a third.	— Не бойтесь остаться без воды! — воскликнул третий.
“He who could draw it from the rocks will not now abandon His own chosen people.”	— Тот, кто мог высечь воду из скал, не покинет свой избранный народ!
“Amen! amen!” responded the whole party.	— Аминь! Аминь! — подхватили остальные.
They were about to resume their journey when one of the youngest and keenest-eyed uttered an exclamation and pointed up at thie rugged crag above them.	Они собирались двинуться дальше, как вдруг самый молодой и зоркий из них удивленно вскрикнул, указывая на зубчатый утес над ними.
From its summit there fluttered a little wisp of pink, showing up hard and bright against the gray rocks behind.	Вверху, ярко выделяясь на сером камне, трепетал клочок розовой ткани.
At the sight there was a general reining up of horses and unslinging of guns, while fresh horsemen came galloping up to reinforce the vanguard.	Всадники мгновенно сдержали лошадей и перекинули ружья на грудь. Отделившись от колонны, к ним на подмогу галопом поскакала еще группа всадников.
The word “Redskins” was on every lip.	У всех на устах было одно слово: «Краснокожие».
“There can't be any number of Injuns here,” said the elderly man who appeared to be in command.	>— Тут не может быть много индейцев, — сказал седоволосый человек, судя по всему, глава отряда.
“We have passed the Pawlees, and there are no other tribes until we cross the great mountains.”	— Мы миновали племя поуни, а по эту сторону гор других племен нет.
“Shall I go forward and see, Brother Stangerson?” asked one of the band.	— Брат Стэнджерсон, я пойду вперед и посмотрю, что там такое, — вызвался один из всадников.
“And I,”	— И я!
“And I,” cried a dozen voices.	И я! — раздались голоса.
“Leave your horses below and we will await you here,” the elder answered.	— Оставьте лошадей здесь, мы будем ждать вас внизу, — распорядился старший.
In a moment the young fellows had dismounted, fastened their horses, and were ascending the precipitous slope which led up to the object which had excited their curiosity.	Молодые люди мгновенно спрыгнули с лошадей и, привязав их, начали карабкаться по крутизне вверх, к розовому предмету, разжегшему их любопытство.
They advanced rapidly and noiselessly, with the confidence and dexterity of practised scouts.	Они взбирались быстро и бесшумно, с той ловкостью и уверенностью движений, какая бывает только у опытных лазутчиков.
The watchers from the plain below could see them flit from rock to rock until their figures stood out against the sky-line.	Стоявшие внизу следили, как они перепрыгивали с уступа на уступ, пока наконец не увидели их фигуры вверху, на фоне неба.
The young man who had first given the alarm was leading them.	Тот юноша, что первый поднял тревогу, опередил остальных.
Suddenly his followers saw him throw up his hands, as though overcome with astonishment, and on joining him they were affected in the same way by the sight which met their eyes.	Люди, шедшие следом, вдруг увидели, как он удивленно вскинул руки, и, догнав его, тоже остановились, пораженные представшим перед ними зрелищем.
On the little plateau which crowned the barren hill there stood a single giant boulder, and against this boulder there lay a tall man, long-bearded and hard-featured, but of an excessive thinness.	На маленькой площадке, венчавшей голую вершину, высился гигантский валун, а возле него лежал крупный, но невероятно исхудалый мужчина с длинной бородой.
His placid face and regular breathing showed that he was fast asleep.	По безмятежному выражению его изможденного лица и по ровному дыханию было видно, что он крепко спит.
Beside him lay a child, with her round white arms encircling his brown sinewy neck, and her golden-haired head resting upon the breast of his velveteen tunic. Her rosy lips were parted, showing the regular line of snow-white teeth within, and a playful smile played over her infantile features.	Рядом, обхватив его темную жилистую шею круглыми беленькими ручками и положив голову ему на грудь, спала девочка. Ее золотистые волосы рассыпались по вытертому бархату его куртки, розовые губы чуть раздвинулись в счастливой улыбке, показывая ровный ряд белоснежных зубов.
Her plump little white legs, terminating in white socks and neat shoes with shining buckles, offered a strange contrast to the long shrivelled members of her companion.	Ее пухлые белые ножки в белых носочках и аккуратных туфельках с блестящими пряжками представляли странный контраст с длинными высохшими ногами ее спутника.
On the ledge of rock above this strange couple there stood three solemn buzzards, who, at the sight of the newcomers, uttered raucous screams of disappointment and flapped sullenly away.	Над ними, на краю скалы, торжественно и мрачно восседали три сарыча; при появлении пришельцев они с хриплым, сердитым клекотом медленно взмыли вверх.
The cries of the foul birds awoke the two sleepers, who stared about them in bewilderment.	Крик этих мерзких птиц разбудил спящих; они подняли головы, растерянно озираясь вокруг.
The man staggered to his feet and looked down upon the plain which had been so desolate when sleep had overtaken him, and which was now traversed by this enormous body of men and of beasts.	Мужчина, шатаясь, встал и поглядел вниз, на равнину, такую пустынную в тот час, когда его сморил сон, а теперь кишевшую множеством людей и животных.
His face assumed an expression of incredulity as he gazed, and he passed his bony hand over his eyes.	Не веря своим глазам, он провел рукой по лицу.
“This is what they call delirium, I guess “ he muttered.	— Вот это, наверное, и есть предсмертный бред, — пробормотал он.
The child stood beside him, holding on to the skirt of his coat, and said nothing, but looked all round her with the wondering, questioning gaze of childhood.	Девочка стояла рядом, держась за полу его куртки, и молча глядела вокруг широко раскрытыми глазами.
The rescuing party were speedily able to convince the two castaways that their appearance was no delusion.	Пришельцам быстро удалось убедить несчастных, что их появление не галлюцинация.
One of them seized the little girl and hoisted her upon his shoulder, while two others supported her gaunt companion, and assisted him towards the wagons.	Один из них поднял девочку и посадил себе на плечо, а двое других, поддерживая изможденного путника, помогли ему спуститься вниз и подойти к каравану.
“My name is John Ferrier,” the wanderer explained; “me and that little un are all that's left o' twenty-one people.	— Меня зовут Джоном Ферье, — сказал он. — Нас было двадцать два человека, остались в живых только я да эта малютка.
The rest is all dead o' thirst and hunger away down in the south.”	Остальные погибли от голода и жажды еще там, на юге.
“Is she your child?” asked someone.	— Это твоя дочь? — спросил кто-то.
“I guess she is now,” the other cried, defiantly; “she's mine 'cause I saved her.	— Теперь моя! — вызывающе сказал путник. — Моя, потому что я ее спас.
No man will take her from me.	Никому ее не отдам!
She's Lucy Ferrier from this day on.	С этого дня она — Люси Ферье.
Who are you, though?” he continued, glancing with curiosity at his stalwart, sunburned rescuers; “there seems to be a powerful lot of ye.”	Но вы-то кто? — спросил он, с любопытством глядя на своих рослых загорелых спасителей. — Похоже, вас тут целая туча!
“Nigh unto ten thousand,” said one of the young men; “we are the persecuted children of God — the chosen of the Angel Moroni.”	— Почти десять тысяч! — ответил один из молодых людей. — Мы божьи чада в изгнании, избранный народ ангела Мерена.
“I never heard tell on him,” said the wanderer.	— В первый раз о таком слышу, — сказал путник.
“He appears to have chosen a fair crowd of ye.”	— Порядочно же у него избранников, как я погляжу!
“Do not jest at that which is sacred,” said the other, sternly.	— Не смей кощунствовать! — строго прикрикнул его собеседник.
“We are of those who believe in those sacred writings, drawn in Egyptian letters on plates of beaten gold, which were handed unto the holy Joseph Smith at Palmyra.	— Мы те, кто верит в святые заповеди, начертанные египетскими иероглифами на скрижалях кованого золота, которые были вручены святому Джозефу Смиту в Палмайре.
We have come from Nauvoo, in the state of Illinois, where we had founded our temple.	Мы прибыли из Нову в штате Иллинойс, где мы построили свой храм.
We have come to seek a refuge from the violent man and from the godless, even though it be the heart of the desert.”	Мы скрываемся от жестокого тиранства и от безбожников и ищем убежище, пусть даже среди голой пустыни.
The name of Nauvoo evidently recalled recollections to John Ferrier.	Название «Нову», видимо, что-то напомнило Джону Ферье.
“I see,” he said; “you are the Mormons.”	— А, теперь знаю, — сказал он. — Вы мормоны .
“We are the Mormons,” answered his companions with one voice.	— Да, мы мормоны, — в один голос подтвердили незнакомцы.
“And where are you going?”	— Куда же вы направляетесь?
“We do not know.	— Мы не знаем.
The hand of God is leading us under the person of our Prophet.	Нас ведет рука Господа в лице нашего Провидца.
You must come before him.	Сейчас ты предстанешь перед ним.
He shall say what is to be done with you.”	Он скажет, что с тобой делать.
They had reached the base of the hill by this time, and were surrounded by crowds of the pilgrims — pale-faced, meek-looking women; strong, laughing children; and anxious, earnest-eyed men.	К этому времени они уже спустились к подножию горы; их ждала целая толпа пилигримов — бледные, кроткие женщины, крепенькие, резвые дети и озабоченные мужчины с суровыми глазами.
Many were the cries of astonishment and of commiseration which arose from them when they perceived the youth of one of the strangers and the destitution of the other.	Увидев, как изможден путник и как мала шедшая с ним девочка, они разразились возгласами удивления и сочувствия.
Their escort did not halt, however, but pushed on, followed by a great crowd of Mormons, until they reached a wagon, which was conspicuous for its great size and for the gaudiness and smartness of its appearance.	Но сопровождающие, не останавливаясь, вели их дальше, пока не очутились возле повозки, которая была гораздо больше остальных и украшена ярче и изящнее.
Six horses were yoked to it, whereas the others were furnished with two, or, at most, four apiece.	Ее везла шестерка лошадей, другие же повозки были запряжены парой и лишь немногие — четверкой.
Beside the driver there sat a man who could not have been more than thirty years of age, but whose massive head and resolute expression marked him as a leader.	Рядом с возницей сидел человек лет тридцати на вид; такая крупная голова и волевое лицо могли быть только у вождя.
He was reading a brown-backed volume, but as the crowd approached he laid it aside, and listened attentively to an account of the episode.	Он читал толстую книгу в коричневом переплете; когда подошла толпа, он отложил книгу и со вниманием выслушал рассказ о происшедшем.
Then he turned to the two castaways.	Затем он повернулся к путникам.
“If we take you with us,” he said, in solemn words, “it can only be as believers in our own creed.	— Мы возьмем вас с собой, — торжественно произнес он, — лишь в том случае, если вы примете нашу веру.
We shall have no wolves in our fold.	Мы не потерпим волков в нашем стаде.
Better far that your bones should bleach in this wilderness than that you should prove to be that little speck of decay which in time corrupts the whole fruit.	Если вы окажетесь червоточиной, постепенно разъедающей плод, то пусть лучше ваши кости истлеют в пустыне.
Will you come with us on these terms?”	Согласны вы идти с нами на этих условиях?
“Guess I'll come with you on any terms,” said Ferrier, with such emphasis that the grave Elders could not restrain a smile.	— Да, я пойду с вами на каких угодно условиях! — с такой пылкостью воскликнул Ферье, что суровые старейшины не могли удержаться от улыбки.
The leader alone retained his stern, impressive expression.	И только строгое выразительное лицо вождя не изменило прежнего выражения.
“Take him, Brother Stangerson,” he said, “give him food and drink, and the child likewise.	— Возьми его к себе, брат Стэнджерсон, — сказал он, — накорми и напои его и ребенка.
Let it be your task also to teach him our holy creed.	Поручаю тебе также научить их нашей святой вере.
We have delayed long enough.	Но мы слишком долго задержались.
Forward!	Вперед, братья!
On, on to Zion!”	В Сион!
“On, on to Zion!” cried the crowd of Mormons, and the words rippled down the long caravan, passing from mouth to mouth until they died away in a dull murmur in the far distance.	— В Сион! В Сион! — воскликнули стоявшие поблизости мормоны. Этот клич, подхваченный остальными, понесся по длинному каравану и, перейдя в неясный гул, затих где-то в дальнем его конце.
With a cracking of whips and a creaking of wheels the great wagons got into motion, and soon the whole caravan was winding along once more.	Защелкали кнуты, заскрипели колеса, Повозки тронулись с места, и караван снова потянулся через пустыню.
The Elder to whose care the two waifs had been committed led them to his wagon, where a meal was already awaiting them.	Старейшина, попечениям которого Провидец поручил двух путников, отвел их в свой фургон, где их накормили обедом.
“You shall remain here,” he said.	— Вы будете жить здесь, — сказал он.
“In a few days you will have recovered from your fatigues.	— Пройдет несколько дней, и ты совсем окрепнешь.
In the meantime, remember that now and forever you are of our religion.	Но не забывай, что отныне и навсегда ты принадлежишь к нашей вере.
Brigham Young has said it, and he has spoken with the voice of Joseph Smith, which is the voice of God.”	Так сказал Бригем Янг , а его устами говорил Джозеф Смит, то есть глас Божий.
Chapter 2	Глава II.
THE FLOWER OF UTAH	Цветок Юты
This is not the place to commemorate the trials and privations endured by the immigrant Mormons before they came to their final haven.	Здесь, пожалуй, не место вспоминать все бедствия и лишения, которые пришлось вынести беглым мормонам, пока они не нашли свою тихую пристань.
From the shores of the Mississippi to the western slopes of the Rocky Mountains they had struggled on with a constancy almost unparalleled in history.	С беспримерным в истории упорством они пробирались от берегов Миссисипи до западных отрогов Скалистых гор.
The savage man, and the savage beast, hunger, thirst, fatigue, and disease — every impediment which Nature could place in the way — had all been overcome with Anglo-Saxon tenacity.	Дикари, хищные звери, голод, жажда, изнеможение и болезни — словом, все препятствия, которые природа ставила на их пути, преодолевались с чисто англосаксонской стойкостью.
Yet the long journey and the accumulated terrors had shaken the hearts of the stoutest among them.	И все же долгий путь и бесконечные беды расшатали волю даже самых отважных.
There was not one who did not sink upon his knees in heartfelt prayer when they saw the broad valley of Utah bathed in the sunlight beneath them, and learned from the lips of their leader that this was the promised land, and that these virgin acres were to be theirs for evermore.	Когда внизу перед ними открылась залитая солнцем широкая долина Юты, когда они услышали от своего вождя, что это и есть земля обетованная и что эта девственная земля отныне будет принадлежать им навеки, все, как один, упали на колени, в жарких молитвах благодаря Бога.
Young speedily proved himself to be a skilful administrator as well as a resolute chief.	Янг оказался не только смелым вожаком, но и толковым управителем.
Maps were drawn and charts prepared, in which the future city was sketched out.	Вскоре появились карты местности и чертежи с планировкой будущего города.
All around farms were apportioned and allotted in proportion to the standing of each individual.	Вокруг него были разбиты участки для ферм, распределявшиеся соответственно положению каждого.
The tradesman was put to his trade and the artisan to his calling.	Торговцам предоставили возможность заниматься торговлей, ремесленникам — своим ремеслом.
In the town streets and squares sprang up as if by magic.	Городские улицы и площади возникали словно по волшебству.
In the country there was draining and hedging, planting and clearing, until the next summer saw the whole country golden with the wheat crop.	В долине осушали болота, ставили изгороди, расчищали поля, сажали, сеяли, и на следующее лето она золотилась зреющей пшеницей.
Everything prospered in the strange settlement.	В этом необычном поселении все росло, как на дрожжах.
Above all, the great temple which they had erected in the centre of the city grew ever taller and larger.	И быстрее всего вырастал огромный храм в центре города; с каждым днем он становился все выше и обширней.
From the first blush of dawn until the closing of the twilight, the clatter of the hammer and the rasp of the saw were never absent from the monument which the immigrants erected to Him who had led them safe through many dangers.	С ранней зари до наступления ночи возле этого монумента, воздвигаемого поселенцами тому, кто благополучно провел их через множество опасностей, стучали молотки и визжали пилы.
The two castaways, John Ferrier and the little girl, who had shared his fortunes and had been adopted as his daughter, accompanied the Mormons to the end of their great pilgrimage.	Два одиноких путника, Джон Ферье и маленькая девочка, делившая его судьбу в качестве приемной дочери, прошли с мормонами до конца их трудных странствий.
Little Lucy Ferrier was borne along pleasantly enough in Elder Stangerson's wagon, a retreat which she shared with the Mormon's three wives and with his son, a headstrong, forward boy of twelve.	Маленькая Люси удобно путешествовала в повозке Стэнджерсона, где вместе с нею помещались три жены мормона и его сын, бойкий, своевольный мальчик двенадцати лет.
Having rallied, with the elasticity of childhood, from the shock caused by her mother's death, she soon became a pet with the women, and reconciled herself to this new life in her moving canvas-covered home.	Детская душа обладает упругостью, и Люси быстро оправилась от удара, причиненного смертью матери; вскоре она стала любимицей женщин и привыкла к новой жизни на колесах под парусиновой крышей.
In the meantime Ferrier having recovered from his privations, distinguished himself as a useful guide and an indefatigable hunter.	А Ферье, окрепнув после невзгод, оказался полезным проводником и неутомимым охотником.
So rapidly did he gain the esteem of his new companions, that when they reached the end of their wanderings, it was unanimously agreed that he should be provided with as large and as fertile a tract of land as any of the settlers, with the exception of Young himself, and of Stangerson, Kemball, Johnston, and Drebber, who were the four principal Elders.	Он быстро завоевал уважение мормонов, и, добравшись наконец до земли обетованной, они единодушно решили, что он заслуживает такого же большого и плодородного участка земли, как и все прочие поселенцы, разумеется, за исключением Янга и четырех главных старейшин — Стэнджерсона, Кемболла, Джонстона и Дреббера, которые были на особом положении.
On the farm thus acquired John Ferrier built himself a substantial log-house, which received so many additions in succeeding years that it grew into a roomy villa.	На своем участке Ферье поставил добротный бревенчатый сруб, а в последующие годы делал к нему пристройки, и в конце концов его жилище превратилось в просторный загородный дом.
He was a man of a practical turn of mind, keen in his dealings and skilful with his hands. His iron constitution enabled him to work morning and evening at improving and tilling his lands. Hence it came about that his farm and all that belonged to him prospered exceedingly.	Ферье обладал практической сметкой, любое дело спорилось в его ловких руках, а железное здоровье позволяло ему трудиться на своей земле от зари до зари, поэтому дела на ферме шли отлично.
In three years he was better off than his neighbours, in six he was well-to-do. in nine he was rich, and in twelve there were not half a dozen men in the whole of Salt Lake City who could compare with him.	Через три года он стал зажиточнее всех своих соседей, через шесть лет был состоятельным человеком, через девять — богачом, а через двенадцать лет в Солт-Лейк-Сити не нашлось бы и десяти человек, которые могли бы сравняться с ним.
From the great inland sea to the distant Wasatch Mountains there was no name better known than that of John Ferrier.	От Солт-Лейк-Сити до далекого хребта Уосатч не было имени известнее, чем имя Джона Ферье.
There was one way and only one in which he offended the susceptibilities of his co-religionists.	И только одно-единственное обстоятельство огорчало и обижало его единоверцев.
No argument or persuasion could ever induce him to set up a female establishment after the manner of his companions.	Никакие доводы и уговоры не могли заставить его взять себе, по примеру прочих, несколько жен.
He never gave reasons for this persistent refusal, but contented himself by resolutely and inflexibly adhering to his determination.	Он не объяснял причины отказа, но держался своего решения твердо и непреклонно.
There were some who accused him of lukewarmness in his adopted religion, and others who put it down to greed of wealth and reluctance to incur expense.	Одни обвиняли его в недостаточной приверженности к принятой им вере, другие считали, что он просто скупец и не желает лишних расходов.
Others, again, spoke of some early love affair, and of a fair-haired girl who had pined away on the shores of the Atlantic.	Некоторые утверждали, что всему причиной старая любовь и что где-то на берегах Атлантического океана по нему тоскует белокурая красавица.
Whatever the reason, Ferrier remained strictly celibate.	Но как бы то ни было, Ферье упорно оставался холостяком.
In every other respect he conformed to the religion of the young settlement, and gained the name of being an orthodox and straightwalking man.	В остальном же он строго следовал вере поселенцев и слыл человеком набожным и честным.
Lucy Ferrier grew up within the log-house, and assisted her adopted father in all his undertakings.	Люси Ферье росла в бревенчатом доме и помогала приемному отцу во всех его делах.
The keen air of the mountains and the balsamic odour of the pine trees took the place of nurse and mother to the young girl.	Мать и нянек ей заменяли свежий горный воздух и целительный аромат сосен.
As year succeeded to year she grew taller and stronger, her cheek more ruddy and her step more elastic.	Время шло, и с каждым годом она становилась все выше и сильнее, все ярче рдел ее румянец, и все более упругой делалась походка.
Many a wayfarer upon the high road which ran by Ferrier's farm felt long-forgotten thoughts revive in his mind as he watched her lithe, girlish figure tripping through the wheatfields, or met her mounted upon her father's mustang, and managing it with all the ease and grace of a true child of the West.	И не в одном путнике, проезжавшем по дороге мимо фермы Ферье, оживали вдруг давно заглохшие чувства при виде стройной девичьей фигурки, мелькавшей на пшеничном поле или сидевшей верхом на отцовском мустанге, которым она правила с легкостью и изяществом настоящей дочери Запада.
So the bud blossomed into a flower, and the year which saw her father the richest of the farmers left her as fair a specimen of American girlhood as could be found in the whole Pacific slope.	Бутон превратился в цветок, и в тот год, когда Джон Ферье оказался самым богатым из фермеров, его дочь считалась самой красивой девушкой во всей Юте.
It was not the father, however, who first discovered that the child had developed into the woman.	Конечно, не отец был первым, кто заметил превращение ребенка в женщину.
It seldom is in such cases.	Отцы вообще замечают это редко.
That mysterious change is too subtle and too gradual to be measured by dates.	Перемена совершается так постепенно и неуловимо, что ее невозможно определить точной датой.
Least of all does the maiden herself know it until the tone of a voice or the touch of a hand sets her heart thrilling within her, and she learns, with a mixture of pride and of fear, that a new and a larger nature has awakened within her.	Ее не сознает даже сама девушка, пока от звука чьего-то голоса или прикосновения чьей-то руки не затрепещет ее сердце и она вдруг с гордостью и страхом не почувствует, что в ней зреет что-то новое и большое.
There are few who cannot recall that day and remember the one little incident which heralded the dawn of a new life.	Редкая женщина не запомнит на всю жизнь тот пустяковый случай, который возвестил ей зарю новой жизни.
In the case of Lucy Ferrier the occasion was serious enough in itself, apart from its future influence on her destiny and that of many besides.	Для Люси Ферье этот случай был отнюдь не пустяковым, не говоря уже о том, что он повлиял на ее судьбу и судьбы многих других.
It was a warm June morning, and the Latter Day Saints were as busy as the bees whose hive they have chosen for their emblem.	Стояло жаркое июньское утро. Мормоны трудились, как пчелы, — недаром они избрали своей эмблемой пчелиный улей.
In the fields and in the streets rose the same hum of human industry.	Над полями, над улицами стоял деловитый гул.
Down the dusty high roads defiled long streams of heavily laden mules, all heading to the west, for the gold fever had broken out in California, and the overland route lay through the city of the Elect.	По пыльным дорогам тянулись длинные вереницы нагруженных тяжелой поклажей мулов — они шли на запад, ибо в Калифорнии вспыхнула золотая лихорадка, а путь по суше проходил через город Избранных.
There, too, were droves of sheep and bullocks coming in from the outlying pasture lands, and trains of tired immigrants, men and horses equally weary of their interminable journey.	Туда же двигались гурты овец и волов с дальних пастбищ, тянулись караваны усталых переселенцев; нескончаемое путешествие одинаково изматывало и людей и животных.
Through all this motley assemblage, threading her way with the skill of an accomplished rider, there galloped Lucy Ferrier, her fair face flushed with the exercise and her long chestnut hair floating out behind her.	Сквозь эту пеструю толчею с уверенностью искусного наездника скакала на своем мустанге Люси Ферье. Лицо ее раскраснелось, длинные каштановые волосы развевались за спиной.
She had a commission from her father in the city, and was dashing in as she had done many a time before, with all the fearlessness of youth, thinking only of her task and how it was to be performed.	Отец послал ее в город с каким-то поручением, и, думая лишь о деле и о том, как она его выполнит, девушка с бесстрашием юности врезалась в самую гущу движущейся толпы.
The travel-stained adventurers gazed after her in astonishment, and even the unemotional Indians, journeying in with their peltries, relaxed their accustomed stoicism as they marvelled at the beauty of the pale-faced maiden.	Охотники за золотом, обессиленные долгой дорогой, с восторженным изумлением глазели ей вслед. Даже бесстрастным индейцам, обвешанным звериными шкурами, изменила их привычная выдержка, и они восхищенно разглядывали эту бледнолицую красавицу.
She had reached the outskirts of the city when she found the road blocked by a great drove of cattle, driven by a half-dozen wild-looking herdsmen from the plains.	У самой окраины города дорогу запрудило огромное стадо скота, с ним еле справлялись пять-шесть озверевших пастухов.
In her impatience she endeavoured to pass this obstacle by pushing her horse into what appeared to be a gap.	Люси, горевшей нетерпением, показалось, что животные расступились, и она решила ехать напрямик сквозь стадо.
Scarcely had she got fairly into it, however, before the beasts closed in behind her, and she found herself completely embedded in the moving stream of fierceeyed, long-horned bullocks.	Но едва она успела въехать в образовавшийся проезд, как ряды животных снова сомкнулись, и она очутилась в живом потоке, со всех сторон окруженная длиннорогими быками с налитыми кровью глазами.
Accustomed as she was to deal with cattle, she was not alarmed at her situation, but took advantage of every opportunity to urge her horse on, in the hopes oi. pushing her way through the cavalcade.	Девушка привыкла управляться со скотом и, ничуть не растерявшись, при каждой возможности подгоняла лошадь, надеясь пробиться вперед.
Unfortunately the horns of one of the creatures, either by accident or design, came in violent contact with the flank of the mustang, and excited it to madness.	К несчастью, один из быков случайно или намеренно боднул мустанга в бок, и тот мгновенно пришел в неистовство.
In an instant it reared up upon its hind legs with a snort of rage, and pranced and tossed in a way that would have unseated any but a skilful rider.	Храпя от ярости, он взвился на дыбы, загарцевал, заметался так, что, будь Люси менее искусной наездницей, он непременно сбросил бы ее с седла.
The situation was full of peril.	Положение становилось опасным.
Every plunge of the excited horse brought it against the horns again, and goaded it to fresh madness.	Каждый раз, опуская передние копыта, взбешенный мустанг снова натыкался на рога и снова вставал на дыбы, разъяряясь еще больше.
It was all that the girl could do to keep herself in the saddle, yet a slip would mean a terrible death under the hoofs of the unwieldy and terrified animals.	Девушка изо всех сил старалась удержаться в седле, иначе ее ждала страшная смерть под копытами грузных, перепуганных быков.
Unaccustomed to sudden emergencies, her head began to swim, and her grip upon the bridle to relax.	Она не знала, что делать; у нее закружилась голова, рука, сжимавшая поводья, ослабела.
Choked by the rising cloud of dust and by the steam from the struggling creatures, she might have abandoned her efforts in despair, but for a kindly voice at her elbow which assured her of assistance.	Задыхаясь от пыли, от запаха разгоряченных животных, она в отчаянии чуть было не выпустила из рук поводья, как вдруг рядом послышался ободряющий голос, и она поняла, что ей пришли на помощь.
At the same moment a sinewy brown hand caught the frightened horse by the curb, and forcing a way through the drove, soon brought her to the outskirts.	И тотчас же смуглая мускулистая рука схватила испуганного мустанга за уздечку, и незнакомый всадник, протискиваясь между быков, вскоре вывел его на окраинную улицу.
“You're not hurt, I hope, miss,” said her preserver, respectfully.	— Надеюсь, вы не пострадали, мисс? — почтительно обратился к Люси ее спаситель.
She looked up at his dark, fierce face, and laughed saucily.	Взглянув в его энергичное смуглое лицо, она весело рассмеялась.
“I'm awful frightened,” she said, naively; “whoever would have thought that Poncho would have been so scared by a lot of cows?”	— Я ужасно струсила, — наивно сказала она, — вот уж не думала, что мой Пончо испугается стада быков!
“Thank God, you kept your seat,” the other said, earnestly. He was a tall, savage-looking young fellow, mounted on a powerful roan horse, and clad in the rough dress of a hunter, with a long rifle slung over his shoulders.	— Слава Богу, что вы удержались в седле, — серьезно произнес всадник, высокий молодой человек в грубой охотничьей куртке и с длинным ружьем за спиной. Лошадь под ним была крупная, чалой масти.
“I guess you are the daughter of John Ferrier,” he remarked;	— Вы, должно быть, дочь Джона Ферье? — спросил он.
“I saw you ride down from his house.	— Я видел, как вы выезжали из ворот его фермы.
When you see him, ask him if he remembers the Jefferson Hopes of St. Louis.	Когда вы его увидите, спросите, помнит ли он Джефферсона Хоупа из Сент-Луиса.
If he's the same Ferrier, my father and he were pretty thick.”	Если он тот самый Ферье, то они с моим отцом были очень дружны.
“Hadn't you better come and ask yourself?” she asked, demurely.	— Почему же вам не зайти и не спросить об этом самому? — спокойно спросила девушка.
The young fellow seemed pleased at the suggestion, and his dark eyes sparkled with pleasure.	Молодому человеку, очевидно, понравилось это предложение — у него даже заблестели глаза.
“I'll do so,” he said; “we've been in the mountains for two months, and are not over and above in visiting condition.	— Я бы с удовольствием, — сказал он, — но мы два месяца пробыли в горах, и я не знаю, удобно ли в таком виде делать визиты.
He must take us as he finds us.”	Придется принять нас такими, как есть.
“He has a good deal to thank you for, and so have I,” she answered; “he's awful fond of me.	— Он примет вас с огромной благодарностью, и я тоже, — ответила Люси. — Он очень любит меня.
If those cows had jumped on me he'd have never got over it.”	Если бы меня растоптали эти быки, он горевал бы всю жизнь.
“Neither would I,” said her companion.	— Я тоже, — сказал молодой охотник.
“You!	— Вы?
Well, I don't see that it would make much matter to you, anyhow.	Но вам-то что до меня?
You ain't even a friend of ours.”	Ведь мы с вами даже не друзья.
The young hunter's dark face grew so gloomy over this remark that Lucy Ferrier laughed aloud.	Смуглое лицо охотника так помрачнело, что Люси Ферье громко рассмеялась.
“There, I didn't mean that,” she said; “of course, you are a friend now.	— О, не принимайте это всерьез, — сказала она. — Конечно, теперь вы наш друг.
You must come and see us.	Приходите к нам непременно!
Now I must push along, or father won't trust me with his business any more.	А сейчас я должна торопиться, иначе отец ничего не станет мне поручать!
Good-bye!”	До свиданья!
“Good-bye,” he answered, raising his broad sombrero, and bending over her little hand.	— До свиданья! — Он снял свое широкое сомбреро и наклонился к ее маленькой ручке.
She wheeled her mustang round, gave it a cut with her riding-whip, and darted away down the broad road in a rolling cloud of dust.	Люси круто повернула мустанга, стегнула его хлыстом и поскакала по широкой дороге, вздымая за собой облако пыли.
Young Jefferson Hope rode on with his companions, gloomy and tacitum.	Джефферсон Хоуп-младший вернулся к своим спутникам. Он был угрюм и молчалив.
He and they had been among the Nevada Mountains prospecting for silver, and were returning to Salt Lake City in the hope of raising capital enough to work some lodes which they had discovered.	Они искали в горах Невады серебро и возвратились в Солт-Лейк-Сити, надеясь собрать денег для разработки открытых ими залежей.
He had been as keen as any of them upon the business until this sudden incident had drawn his thoughts into another channel.	Он был увлечен этим делом не меньше остальных, пока внезапное происшествие не отвлекло его мысли совсем в иную сторону.
The sight of the fair young girl, as frank and wholesome as the Sierra breezes, had stirred his volcanic, untamed heart to its very depths.	Образ прелестной девушки, чистой и свежей, как ветерок Сьерры, до глубины всколыхнул его пылкую, необузданную душу.
When she had vanished from his sight, he realized that a crisis had come in his life, and that neither silver speculations nor any other questions could ever be of such importance to him as this new and all-absorbing one.	Когда она скрылась из виду, он понял, что отныне для него началась новая жизнь и что ни спекуляции с серебром, ни любые другие дела не могут быть для него важнее, чем это неожиданное и всепоглощающее чувство.
The love which had sprung up in his heart was not the sudden, changeable fancy of a boy, but rather the wild, fierce passion of a man of strong will and imperious temper.	Это была не юношеская мимолетная влюбленность, а бурная, неистовая страсть человека с сильной волей и властным характером.
He had been accustomed to succeed in all that he undertook.	Он привык добиваться всего, чего хотел.
He swore in his heart that he would not fail in this if human effort and human perseverance could render him successful.	Он поклялся себе, что добьется и теперь, если только удача зависит от напряжения всех сил и от всей настойчивости, на какую он способен.
He called on John Ferrier that night, and many times again, until his face was a familiar one at the farmhouse.	В тот же вечер он пришел к Джону Ферье и потом навещал его так часто, что вскоре стал своим человеком в доме.
John, cooped up in the valley, and absorbed in his work, had had little chance of learning the news of the outside world during the last twelve years.	Джон целых двенадцать лет не выезжал за пределы долины и к тому же был настолько поглощен своей фермой, что почти ничего не знал о том, что делается в мире.
All this Jefferson Hope was able to tell him, and in a style which interested Lucy as well as her father.	А Джефферсон Хоуп мог рассказать немало, и рассказчик он был такой, что его заслушивались и отец и дочь.
He had been a pioneer in California, and could narrate many a strange tale of fortunes made and fortunes lost in those wild, halcyon days.	Он был пионером в Калифорнии и знал много диковинных историй о том, как в те безумные и счастливые дни создавались и гибли целые состояния.
He had been a scout too, and a trapper, a silver explorer, and a ranchman.	Он был разведчиком необжитых земель, искал в горах серебряную руду, промышлял охотой и работал на ранчо.
Wherever stirring adventures were to be had, Jefferson Hope had been there in search of them.	Если что-либо сулило рискованные приключения, Джефферсон Хоуп всегда был тут как туг.
He soon became a favourite with the old farmer, who spoke eloquently of his virtues.	Вскоре он стал любимцем старого фермера, который не скупился на похвалы его достоинствам.
On such occasions, Lucy was silent, but her blushing cheek and her bright, happy eyes showed only too clearly that her young heart was no longer her own.	Люси при этом обычно помалкивала, но горячий румянец и радостно блестевшие глаза ясно говорили о том, что ее сердце ей уже не принадлежит.
Her honest father may not have observed these symptoms, but they were assuredly not thrown away upon the man who had won her affections.	Простодушный фермер, быть может, и не видел этих красноречивых признаков, но они не ускользнули от внимания того, кто завоевал ее любовь.
One summer evening he came galloping down the road and pulled up at the gate.	Однажды летним вечером он подскакал верхом к ферме и спешился у ворот.
She was at the doorway, and came down to meet him.	Люси, стоявшая на пороге дома, пошла ему навстречу.
He threw the bridle over the fence and strode up the pathway.	Он привязал лошадь к забору и зашагал по дорожке.
“I am off, Lucy,” he said, taking her two hands in his, and gazing tenderly down into her face:	— Я уезжаю, Люси, — сказал он, взяв ее руку в свои и нежно глядя ей в глаза.
“I won't ask you to come with me now, but will you be ready to come when I am here again?”	— Я не прошу вас ехать со мной сейчас, но согласны ли вы уехать со мной, когда я вернусь?
“And when will that be?” she asked, blushing and laughing.	— А когда вы вернетесь? — засмеялась она, краснея.
“A couple of months at the outside.	— Самое большее месяца через два.
I will come and claim you then, my darling.	Я приеду и увезу вас, дорогая моя.
There's no one who can stand between us. “	Никто не посмеет стать между нами.
“And how about father?” she asked.	— А что скажет отец?
“He has given his consent, provided we get these mines working all right.	— Он согласен, если дела на рудниках пойдут хорошо.
I have no fear on that head.”	А я в этом не сомневаюсь.
“Oh, well; of course, if you and father have arranged it all, there's no more to be said,” she whispered, with her cheek against his broad breast.	— Ну, если вы с отцом уже столковались, что же мне остается делать… — прошептала девушка, прижавшись щекой к его широкой груди.
“Thank God!” he said, hoarsely, stooping and kissing her.	— Благодарю тебя, Господи! — хрипло произнес он и, нагнувшись, поцеловал девушку.
“It is settled, then.	— Значит, решено!
The longer I stay, the harder it will be to go.	Чем дольше я останусь с тобой, тем труднее будет уехать.
They are waiting for me at the canon.	Меня ждут в каньоне.
Good-bye, my own darling — good-bye.	До свиданья, радость моя, до свиданья.
In two months you shall see me.”	Увидимся через два месяца.
He tore himself from her as he spoke, and, flinging himself upon his horse, galloped furiously away, never even looking round, as though afraid that his resolution might fail him if he took one glance at what he was leaving.	Он наконец оторвался от нее, вскочил на лошадь и бешеным галопом поскакал прочь — даже не оглянулся, словно боясь, что, если увидит ее хоть раз, у него не хватит силы уехать.
She stood at the gate, gazing after him until he vanished from her sight.	Стоя у ворот, Люси глядела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
Then she walked back into the house, the happiest girl in all Utah.	Тогда она вошла в дом, чувствуя, что счастливее ее нет никого во всей Юте.
Chapter 3	Глава III.
JOHN FERRIER TALKS WITH THE PROPHET	Джон Ферье беседует с Провидцем
Three weeks had passed since Jefferson Hope and his comrades had departed from Salt Lake City.	С тех пор, как Джефферсон Хоуп и его товарищи уехали из Солт-Лейк-Сиги, прошло три недели.
John Ferrier's heart was sore within him when he thought of the young man's return, and of the impending loss of his adopted child.	Сердце Джона Ферье сжималось от тоски при мысли о возвращений молодого человека и о неизбежной разлуке со своей приемной дочерью.
Yet her bright and happy face reconciled him to the arrangement more than any argument could have done.	Однако сияющее личико девушки действовало на него сильнее любых доводов, и он почти примирился с неизбежностью.
He had always determined, deep down in his resolute heart, that nothing would ever induce him to allow his daughter to wed a Mormon.	В глубине своей мужественной души он твердо решил, что никакая сила не заставит его выдать дочь за мормона.
Such marriage he regarded as no marriage at all, but as a shame and a disgrace.	Он считал, что мормонский брак — это стыд и позор.
Whatever he might think of the Mormon doctrines, upon that one point he was inflexible.	Как бы он ни относился к догмам мормонской веры, в вопросе о браке он был непоколебим.
He had to seal his mouth on the subject, however, for to express an unorthodox opinion was a dangerous matter in those days in the Land of the Saints.	Разумеется, ему приходилось скрывать свои убеждения, ибо в стране святых в те времена было опасно высказывать еретические мысли.
Yes, a dangerous matter — so dangeous that even the most saintly dared only whisper their religious opinions with bated breath, lest something which fell from their lips might be misconstrued, and bring down a swift retribution upon them.	Да, опасно, и настолько опасно, что даже самые благочестивые не осмеливались рассуждать о религии иначе, как шепотом, боясь, как бы их слова не были истолкованы превратно и не навлекли бы на них немедленную кару.
The victims of persecution had now turned persecutors on their own account, and persecutors of the most terrible description.	Жертвы преследования сами стали преследователями и отличались при этом необычайной жестокостью.
Not the Inquisition of Seville, nor the German Vehmgericht, nor the secret societies of Italy, were ever able to put a more formidable machinery in motion than that which cast a cloud over the state of Utah.	Ни севильская инквизиция, ни германский фемгерихт, ни тайные общества в Италии не могли создать более мощной организации, чем та, что темной тенью стлалась по всему штату Юта.
Its invisibility, and the mystery which was attached to it, made this organization doubly terrible.	Организация эта была невидима, окутана таинственностью и поэтому казалась вдвое страшнее.
It appeared to be omniscient and omnipotent, and yet was neither seen nor heard.	Она была всеведущей и всемогущей, но действовала незримо и неслышно.
The man who held out against the Church vanished away, and none knew whither he had gone or what had befallen him.	Человек, высказавший хоть малейшее сомнение в непогрешимости мормонской церкви, внезапно исчезал, и никто не ведал, где он и что с ним сталось.
His wife and his children awaited him at home, but no father ever returned to tell them how he had fared at the hands of his secret judges.	Сколько ни ждали его жена и дети, им не суждено было увидеть его и узнать, что он испытал в руках его тайных судей.
A rash word or a hasty act was followed by annihilation, and yet none knew what the nature might be of this terrible power which was suspended over them.	Неосторожное слово или необдуманный поступок неизбежно вели к уничтожению виновного, но никто не знал, что за страшная сила гнетет их.
No wonder that men went about in fear and trembling, and that even in the heart of the wilderness they dared not whisper the doubts which oppressed them.	Не удивительно, что люди жили в непрерывном страхе, и даже посреди пустыни они не смели шептаться о своих тягостных сомнениях.
At first this vague and terrible power was exercised only upon the recalcitrants who, having embraced the Mormon faith, wished afterwards to pervert or to abandon it.	Поначалу эта страшная темная сила карала только непокорных — тех, кто, приняв веру мормонов, отступался от нее или нарушал ее догмы.
Soon, however, it took a wider range.	Вскоре, однако, ее стали чувствовать на себе все больше и больше людей.
The supply of adult women was running short, and polygamy without a female population on which to draw was a barren doctrine indeed.	У мормонов не хватало взрослых женщин; а без женского населения доктрина о многоженстве теряла всякий смысл.
Strange rumours began to be bandied about — rumours of murdered immigrants and rifled camps in regions where Indians had never been seen.	И вот поползли странные слухи — слухи об убийствах среди переселенцев, о разграблении их лагерей, причем в тех краях, где никогда не появлялись индейцы.
Fresh women appeared in the harems of the Elders — women who pined and wept, and bore upon their faces the traces of an unextinguishable horror.	А в гаремах старейшин появлялись новые женщины — тоскующие, плачущие, с выражением ужаса, застывшим на их лицах.
Belated wanderers upon the mountains spoke of gangs of armed men, masked, stealthy, and noiseless, who flitted by them in the darkness.	Путники, проезжавшие в горах поздней ночью, рассказывали о шайках вооруженных людей в масках, которые бесшумно прокрадывались мимо них в темноте.
These tales and rumours took substance and shape, and were corroborated and recorroborated, until they resolved themselves into a definite name.	Слухи и басни обрастали истинными фактами, подтверждались и подкреплялись новыми свидетельствами, и наконец эта темная сила обрела точное название.
To this day, in the lonely ranches of the West, the name of the Danite Band, or the Avenging Angels, is a sinister and an ill-omened one.	И до сих пор еще в отдаленных ранчо Запада слова «союз данитов» или «ангелы-мстители» вызывают чувство суеверного страха.
Fuller knowledge of the organization which produced such terrible results served to increase rather than to lessen the horror which it inspired in the minds of men.	Но, узнав, что это за организация, люди стали бояться ее не меньше, а больше.
None knew who belonged to this ruthless society.	Никто не знал, из кого состояла эта беспощадная секта.
The names of the participators in the deeds of blood and violence done under the name of religion were kept profoundly secret.	Имена тех, кто участвовал в кровавых злодеяниях, совершенных якобы во имя религии, сохранялись в глубокой тайне.
The very friend to whom you communicated your misgivings as to the Prophet and his mission might be one of those who would come forth at night with fire and sword to exact a terrible reparation.	Друг, которому вы поверяли свои сомнения относительно Провидца и его миссии, мог оказаться одним из тех, которые, жаждая мести, явятся к вам ночью с огнем и мечом.
Hence every man feared his neighbour, and none spoke of the things which were nearest his heart.	Поэтому каждый боялся своего соседа и никто не высказывал вслух своих сокровенных мыслей.
One fine morning John Ferrier was about to set out to his wheatfields, when he heard the click of the latch, and, looking through the window, saw a stout, sandy-haired, middle-aged man coming up the pathway.	В одно прекрасное утро Джон Ферье собрался было ехать в поля, как вдруг услышал стук щеколды. Выглянув в окно, он увидел полного рыжеватого мужчину средних лет, который направлялся к дому.
His heart leapt to his mouth, for this was none other than the great Brigham Young himself.	Ферье похолодел: это был не кто иной, как великий Бригем Янг.
Full of trepidation — for he knew that such a visit boded him little good — Ferrier ran to the door to greet the Mormon chief.	Ферье, дрожа, бросился к двери встречать вождя мормонов — он знал, что это появление не сулит ничего хорошего.
The latter, however, received his salutations coldly, and followed him with a stern face into the sitting-room.	Янг сухо ответил на приветствия и, сурово сдвинув брови, прошел вслед за ним в гостиную.
“Brother Ferrier,” he said, taking a seat, and eyeing the farmer keenly from under his light-coloured eyelashes, “the true believers have been good friends to you.	— Брат Ферье, — сказал он, усевшись и сверля фермера взглядом из-под светлых ресниц, — мы, истинно верующие, были тебе добрыми друзьями.
We picked you up when you were starving in the desert, we shared our food with you, led you safe to the Chosen Valley, gave you a goodly share of land, and allowed you to wax rich under our protection.	Мы подобрали тебя в пустыне, где ты умирал от голода, мы разделили с тобой кусок хлеба, мы привезли тебя в Обетованную долину, наделили тебя хорошей землей и, покровительствуя тебе, дали возможность разбогатеть.
Is not this so?”	Разве не так?
“It is so,” answered John Ferrier.	— Так, — ответил Джон Ферье.
“In return for all this we asked but one condition: that was, that you should embrace the true faith, and conform in every way to its usages.	— И взамен мы потребовали только одного: чтобы ты приобщился к истинной вере и во всем следовал ее законам.
This you promised to do, and this, if common report says truly, you have neglected.”	Ты обещал, но если то, что говорят о тебе, правда, значит, ты нарушил обещание.
“And how have I neglected it?” asked Ferrier, throwing out his hands in expostulation.	— Как же я его нарушил? — протестующе поднял руки Ферье.
“Have I not given to the common fund?	— Разве я не вношу свою долю в общий фонд?
Have I not attended at the Temple?	Разве я не хожу и храм?
Have I not?”	Разве я…
“Where are your wives?” asked Young, looking round him.	— Где твои жены? — перебил Янг, оглядываясь вокруг.
“Call them in, that I may greet them.”	— Пусть придут, я хочу с ними поздороваться.
“It is true that I have not married,” Ferrier answered.	— Это верно, я не женат.
“But women were few, and there were many who had better claims than I.	Но женщин мало, и многие среди нас нуждаются в них больше, чем я.
I was not a lonely man: I had my daughter to attend to my wants.”	Я все-таки не одинок — обо мне заботится моя дочь.
“It is of that daughter that I would speak to you,” said the leader of the Mormons.	— Вот о дочери я и хочу поговорить с тобой, — сказал вождь мормонов.
“She has grown to be the flower of Utah, and has found favour in the eyes of many who are high in the land.”	— Она уже взрослая и слывет цветком Юты; она пришлась по сердцу некоторым достойнейшим людям.
John Ferrier groaned internally.	Джон Ферье насторожился.
“There are stories of her which I would fain disbelieve — stories that she is sealed to some Gentile.	— О ней болтают такое, чему я не склонен верить. Ходят слухи, что она обручена с каким-то язычником.
This must be the gossip of idle tongues.	Это, конечно, пустые сплетни.
What is the thirteenth rule in the code of the sainted Joseph Smith?	Что сказано в тринадцатой заповеди святого Джозефа Смита?
'Let every maiden of the true faith marry one of the elect; for if she wed a Gentile, she commits a grievous sin.'	«Каждая девица, исповедующая истинную веру, должна быть женой одного из избранных; если же она станет женой иноверца, то совершит тяжкий грех».
This being so, it is impossible that you, who profess the holy creed, should suffer your daughter to violate it.”	Я не могу поверить, чтобы ты, истинно верующий, позволил своей дочери нарушить святую заповедь.
John Ferrier made no answer, but he played nervously with his riding-whip.	Джон Ферье молчал, нервно теребя свой хлыст.
“Upon this one point your whole faith shall be tested — so it has been decided in the Sacred Council of Four.	— Вот это будет испытанием твоей веры — так решено на Священном Совете Четырех.
The girl is young, and we would not have her wed gray hairs, neither would we deprive her of all choice.	Девушка молода, мы не хотим выдавать ее за седого старика и не станем лишать ее права выбора.
We Elders have many heifers, but our children must also be provided.	У нас, старейшин, достаточно своих телок , но мы должны дать жен нашим сыновьям.
Stangerson has a son, and Drebber has a son, and either of them would gladly welcome your daughter to his house.	У Стэнджерсона есть сын, у Дреббера тоже, и каждый из них с радостью примет в дом твою дочь.
Let her choose between them.	Пусть она выберет одного из двух.
They are young and rich, and of the true faith.	Оба молоды, богаты и исповедуют нашу святую веру.
What say you to that?”	Что ты на это скажешь?
Ferrier remained silent for some little time with his brows knitted.	Ферье, сдвинув брови, молчал.
“You wil give us time,” he said at last.	— Дайте нам время подумать, — сказал он наконец.
“My daughter is very young — she is scarce of an age to marry.”	— Моя дочь еще очень молода, ей рано выходить замуж.
“She shall have a month to choose,” said Young, rising from his seat.	— Она должна сделать свой выбор за месяц, — ответил Янг, подымаясь с места.
“At the end of that time she shall give her answer.”	— Ровно через месяц она обязана дать ответ.
He was passing through the door, when he turned with flushed face and flashing eyes.	В дверях он обернулся; лицо его вдруг налилось кровью, глаза злобно сверкнули.
“It were better for you, John Ferrier,” he thundered, “that you and she were now lying blanched skeletons upon the Sierra Blanco, than that you should put your weak wills against the orders of the Holy Four!”	— Если ты, Джон Ферье, — почти закричал он, — вздумаешь о своими слабыми силенками противиться приказу Четырех, то ты ожалеешь, что твои и ее кости не истлели тогда на Сьерра-Бланка!
With a threatening gesture of his hand, he turned from the door, and Ferrier heard his heavy steps scrunching along the shingly path.	Погрозив ему кулаком, он вышел за дверь. Ферье молча слушал, как хрустит галька на дорожке под его тяжелыми сапогами.
He was still sitting with his elbow upon his knee, considering how he should broach the matter to his daughter, when a soft hand was laid upon his, and looking up, he saw her standing beside him. One glance at her pale, frightened face showed him that she had heard what had passed.	Он сидел, упершись локтем в колено, и раздумывал, как сообщить обо всем этом дочери, но вдруг почувствовал ласковое прикосновение руки и, подняв голову, увидел, что Люси стоит рядом.
“I could not help it,” she said, in answer to his look.	— Я не виновата, — сказала она, отвечая на его недоуменный взгляд.
“His voice rang through the house.	— Его голос гремел по всему дому.
Oh, father, father, what shall we do?”	Ах, отец, отец, что нам теперь делать?
“Don't you scare yourself,” he answered, drawing her to him, and passing his broad, rough hand caressingly over her chestnut hair.	— Ты только не бойся! — Он притянул девушку к себе и ласково провел широкой грубой ладонью по ее каштановым волосам.
“We'll fix it up somehow or another.	— Все уладится.
You don't find your fancy kind o' lessening for this chap, do you?”	Как тебе кажется, ты еще не начала остывать к этому малому?
A sob and a squeeze of his hand were her only answer.	В ответ послышалось горькое всхлипывание, и ее рука стиснула руку отца.
“No; of course not.	— Значит, нет.
I shouldn't care to hear you say you did.	Ну и слава Богу — не хотел бы я услышать, что ты его разлюбила.
He's a likely lad, and he's a Christian, which is morc than these folks here, in spite o' all their praying and preaching.	Он славный мальчик и настоящий христианин к тому же, не то, что здешние святоши, несмотря на все их молитвы и проповеди.
There's a party starting for Nevada to-morrow, and I'll manage to send him a message letting him know the hole we are in.	Завтра в Неваду едут старатели — я уж как-нибудь дам ему знать, что с нами приключилось.
If I know anything o' that young man, he'll be back with a speed that would whip electro-telegraphs.”	И насколько я понимаю, он примчится сюда быстрее, чем телеграфная депеша!
Lucy laughed through her tears at her father's description.	Это сравнение рассмешило Люси, и она улыбнулась сквозь слезы.
“When he comes, he will advise us for the best.	— Он приедет и посоветует, как нам быть, — сказала она.
But it is for you that I am frightened, dear.	— Но мне страшно за тебя, дорогой.
One hears — one hears such dreadful stories about those who oppose the Prophet; something terrible always happens to them.”	Говорят… говорят, что с теми, кто идет наперекор Провидцу, всегда случается что-то ужасное…
“But we haven't opposed him yet,” her father answered.	— Но мы еще не идем ему наперекор, — возразил отец.
“It will be time to look out for squalls when we do.	— А дальше видно будет, еще успеем поостеречься.
We have a clear month before us; at the end of that, I guess we had best shin out of Utah.”	У нас впереди целый месяц, а потом, мне думается, нам лучше всего бежать из Юты.
“Leave Utah!”	— Бросить Юту!
“That's about the size of it.”	— Да, примерно так.
“But the farm?”	— А наша ферма?
“We will raise as much as we can in money, and let the rest go.	— Постараемся продать, что можно, выручим немного денег, а остальное — что ж, пусть пропадает.
To tell the truth, Lucy, it isn't the first time I have thought of doing it.	По правде говоря, Люси, я уже не раз подумывал об этом.
I don't care about knuckling under to any man, as these folk do to their damed Prophet.	Ни перед кем я не могу пресмыкаться, как здешний народ пресмыкается перед этим чертовым Провидцем.
I'm a freeborn American, and it's all new to me.	Я свободный американец, и все это не по мне.
Guess I'm too old to learn.	А переделывать себя уже поздно.
If he comes browsing about this farm, he might chance to run up against a charge of buckshot travelling in the opposite direction.”	Если он вздумает шататься вокруг нашей фермы, то, чего доброго, навстречу ему вылетит хороший заряд дроби!
“But they won't let us leave,” his daughter objected.	— Но они нас не выпустят!
“Wait till Jefferson comes, and we'll soon manage that.	— Погоди, пусть приедет Джефферсон, и мы все устроим.
In the meantime, don't you fret yourself, my dearie, and don't get your eyes swelled up, else he'll be walking into me when he sees you.	А пока ни о чем не беспокойся, девочка, и не плачь, а то у тебя опухнут глазки, и мне от него здорово попадет!
There's nothing to be afeared about, and there's no danger at all.”	Бояться нечего, и никакая опасность нам не грозит.
John Ferrier uttered these consoling remarks in a very confident tone, but she could not help observing that he paid unusual care to the fastening of the doors that night, and that he carefully cleaned and loaded the rusty old shot-gun which hung upon the wall of his bedroom.	Джон Ферье успокаивал ее весьма уверенным тоном, но Люси не могла не заметить, что в этот вечер он с особой тщательностью запер все двери, а потом вычистил и зарядил старое, заржавленное охотничье ружье, которое висело у него над кроватью.
Chapter 4	Глава IV.
A FLIGHT FOR LIFE	Побег
0n the mornihg which followed his interview with the Mormon Prophet, John Ferrier went in to Salt Lake City, and having found his acquaintance, who was bound for the Nevada Mountains, he entrusted him with his message to Jefferson Hope.	На следующее утро после разговора с мормонским Провидцем Джон Ферье отправился в Солт-Лейк-Сити и, найдя знакомого, который уезжал в горы Невады, вручил ему письмо для Джефферсона Хоупа.
In it he told the young man of the imminent danger which threatened them, and how necessary it was that he should return.	Он написал, что им угрожает неминуемая опасность и что крайне необходимо, чтобы он приехал поскорее.
Having done thus he felt easier in his mind, and returned home with a lighter heart.	Когда Ферье отдал письмо, на душе у него стало легче, и, возвращаясь домой, он даже повеселел.
As he approached his farm, he was surprised to see a horse hitched to each of the posts of the gate.	Подойдя к ферме, он удивился, увидев, что к столбам ворот привязаны две лошади.
Still more surprised was he on the entering to find two young men in possession of his sitting-room.	Удивление его возросло, когда он вошел в дом: в гостиной весьма непринужденно расположились двое молодых людей.
One, with a long pale face, was leaning back in the rocking-chair, with his feet cocked up upon the stove. The other, a bull-necked youth with coarse, bloated features, was standing in front of the window with his hands in his pockets whistling a popular hymn.	Один, длиннолицый и бледный, развалился в кресле-качалке, положив ноги на печь; второй, с бычьей шеей и грубым, одутловатым лицом, стоял у окна, заложив руки в карманы, и насвистывал церковный гимн.
Both of them nodded to Ferrier as he entered, and the one in the rocking-chair commenced the conversation. “Maybe you don't know us,” he said.	Оба кивнули вошедшему Ферье. — Вы, вероятно, нас не знаете, — начал тот, что сидел в кресле-качалке.
“This here is the son of Elder Drebber, and I'm Joseph Stangerson, who travelled with you in the desert when the Lord stretched out His hand and gathered you into the true fold.”	— Это сын старейшины Дреббера, а я Джозеф Стэнджерсон, который странствовал с вами в пустыне, когда Господь простер свою руку и направил вас в лоно истинной церкви.
“As He will all the nations in His own good time,” said the other in a nasal voice;	— Как направит он всех людей на свете, когда придет время, — гнусавым голосом подхватил второй.
“He grindeth slowly but exceeding small.”	— У Бога для праведных места много.
John Ferrier bowed coldly.	Джон Ферье холодно поклонился.
He had guessed who his visitors were.	Он догадался, кто они, эти гости.
“We have come,” continued Stangerson, “at the advice of our fathers to solicit the hand of your daughter for whichever of us may seem good to you and to her.	— Мы пришли, — продолжал Стэнджерсон, — просить руки вашей дочери для того из нас, кто полюбится вам и ей.
As I have but four wives and Brother Drebber here has seven, it appears to me that my claim is the stronger one.”	Правда, поскольку у меня всего четыре жены, а у брата Дреббера — семь, то у меня есть некоторое преимущество.
“Nay, nay, Brother Stangerson,” cried the other; “the question is not how many wives we have, but how many we can keep.	— Ничего подобного, брат Стэнджерсон! — воскликнул Дреббер. — Дело вовсе не в том, сколько у кого жен, — главное, кто сможет их содержать.
My father has now given over his mills to me, and I am the richer man.”	Мне отец передал свои фабрики, стало быть, я теперь богаче тебя.
“But my prospects are better,” said the other, warmly.	— Зато виды на будущее у меня лучше! — запальчиво возразил Стэнджерсон.
“When the Lord removes my father, I shall have his tanning yard and his leather factory.	— Когда Господь призовет к себе моего отца, мне достанется его кожевенный завод и дубильня.
Then I am your elder, and am higher in the Church.”	Кроме того, я старше тебя и выше по положению!
“It will be for the maiden to decide,” rejoined young Drebber, smirking at his own reflection in the glass.	— Пусть девушка выберет сама, — усмехнулся Дреббер, любуясь своим отражением в зеркале.
“We will leave it all to her decision.”	— Мы предоставим решать ей.
During this dialogue John Ferrier had stood fuming in the doorway, hardly able to keep his riding-whip from the backs of his two visitors.	Джон Ферье слушал этот разговор у двери, кипя от злости и еле сдерживая желание обломать свой хлыст о спины гостей.
“Look here,” he said at last, striding up to them, “when my daughter summons you, you can come, but until then I don't want to see your faces again.”	— Ну, вот что, — сказал он, шагнув вперед. — Когда моя дочь вас позовет, тогда и придете, а до тех пор я не желаю видеть ваши физиономии!
The two young Mormons stared at him in amazement.	Молодые мормоны остолбенело воззрились на хозяина.
In their eyes this competition between them for the maiden's hand was the highest of honours both to her and her father.	По их понятиям, спор из-за девушки был высочайшей честью и для нее и для ее отца.
“There are two ways out of the room,” cried Ferrier; “there is the door, and there is the window.	— Из этой комнаты два выхода, — продолжал Ферье, — через дверь и через окно.
Which do you care to use?”	Который вы предпочитаете?
His brown face looked so savage, and his gaunt hands so threatening, that his visitors sprang to their feet and beat a hurried retreat.	Ярость, исказившая его лицо, и угрожающе поднятый кулак заставили гостей вскочить на ноги и поспешно обратиться в бегство.
The old farmer followed them to the door.	Старый фермер шел за ними до дверей.
“Let me know when you have settled which it is to be,” he said, sardonically.	— Когда договоритесь, кто из вас жених, дайте мне знать, — с издевкой сказал он.
“You shall smart for this!” Stangerson cried, white with rage.	— Ты за это поплатишься! — выкрикнул Стэнджерсон, побелев от злости.
“You have defied the Prophet and the Council of Four. You shall rue it to the end of your days.”	— Ты ослушался Провидца и Совет Четырех и будешь раскаиваться в этом до конца своих дней!
“The hand of the Lord shall be heavy upon you,” cried young Drebber;	— Тяжело тебя покарает десница Божья! — воскликнул Дреббер-младший.
“He will arise and smite you!”	— Мы сотрем тебя с лица земли!
“Then I'll start the smiting,” exclaimed Ferrier, furiously, and would have rushed upstairs for his gun had not Lucy seized him by the arm and restrained him.	— Еще посмотрим, кто кого, — взревел Ферье и бросился было за ружьем, но Люси удержала его, схватив за руку.
Before he could escape from her, the clatter of horses' hoofs told him that they were beyond his reach.	А за воротами уже слышался стук копыт, и Ферье понял, что их теперь не догнать.
“The young canting rascals!” he exclaimed, wiping the perspiration from his forehead;	— Ax, подлые ханжи! — бранился фермер, отирая со лба пот.
“I would sooner see you in your grave, my girl, than the wife of either of them.”	— Да лучше мне видеть тебя мертвой, чем женой кого-нибудь из них!
“And so should I, father.” she answered, with spirit; “but Jefferson will soon be here.”	— Я тоже предпочла бы умереть, отец, — твердо сказала девушка. — Но ведь скоро приедет Джефферсон.
“Yes.	— Да.
It will not be long before he comes.	Теперь уже скоро.
The sooner the better, for we do not know what their next move may be.”	И чем скорее, тем лучше: от них всего можно ожидать.
It was, indeed, high time that someone capable of giving advice and help should come to the aid of the sturdy old farmer and his adopted daughter.	И в самом деле, мужественный старый фермер и его приемная дочь сейчас отчаянно нуждались в совете и помощи.
In the whole history of the settlement there had never been such a case of rank disobedience to the authority of the Elders.	Среди мормонов еще не было случая, чтобы кто-нибудь оказывал открытое неповиновение старейшинам.
If minor errors were punished so sternly, what would be the fate of this arch rebel?	Если даже мелкие проступки карались столь сурово, чего же мог ждать такой бунтарь, как Ферье?
Ferrier knew that his wealth and position would be of no avail to him.	Он знал, что ни положение, ни богатство его не спасут.
Others as well known and as rich as himself had been spirited away before now, and their goods given over to the Church.	Люди не менее известные и состоятельные, чем он, внезапно исчезали навсегда, а все их имущество переходило к церкви.
He was a brave man, but he trembled at the vague, shadowy terrors which hung over him.	Ферье был далеко не труслив, и все же он трепетал, думая о нависшей над ним таинственной, неосязаемой угрозе.
Any known danger he could face with a firm lip, but this suspense was unnerving.	Любую явную опасность он встретил бы, не теряя присутствия духа, но его страшила неизвестность.
He concealed his fears from his daughter, however, and affected to make light of the whole matter, though she, with the keen eye of love, saw plainly that he was ill at ease.	Он скрывал этот страх от дочери и делал вид, будто все происшедшее — сущие пустяки, но любовь к отцу сделала ее прозорливой, и она подмечала все оттенки его настроения и ясно видела, что ему сильно не по себе.
He expected that he would receive some message or remonstrance from Young as to his conduct, and he was not mistaken, though it came in an unlooked-for manner.	Он ждал, что Янг возмутится его поведением и призовет его к ответу, и не ошибся, хотя это случилось совершенно неожиданным образом.
Upon rising next morning he found, to his surprise, a small square of paper pinned on to the coverlet of his bed just over his chest.	На следующее же утро он, проснувшись, с изумлением обнаружил маленький квадратный листок бумаги, пришпиленный к одеялу прямо у него на груди.
On it was printed, in bold, straggling letters: —	Крупным размашистым почерком на нем было написано:
“Twenty-nine days are given you for amendment, and then — ”	«На искупление вины тебе дается двадцать девять дней, а потом — ».
The dash was more fear-inspiring than any threat could have been.	Тире было страшнее всяких угроз.
How this warning came into his room puzzled John Ferrier sorely, for his servants slept in an outhouse, and the doors and windows had all been secured.	Ферье тщетно ломал голову, стараясь догадаться, как могла эта бумажка попасть к нему в комнату, Слуги спали в отдельном флигеле, а все окна и двери дома были накрепко заперты.
He crumpled the paper up and said nothing to his daughter, but the incident struck a chill into his heart.	Он уничтожил бумажку и ничего не сказал дочери, но сердце его холодело от ужаса.
The twenty-nine days were evidently the balance of the month which Young had promised.	Двадцать девять дней оставалось до конца месяца, то есть срока, назначенного Янгом.
What strength or courage could avail against an enemy armed with such mysterious powers?	Какое же мужество, какие силы нужны для борьбы с врагом, обладающим такой таинственной властью?
The hand which fastened that pin might have struck him to the heart, and he could never have known who had slain him.	Рука, приколовшая к его одеялу записку, могла нанести ему удар в сердце, и он так и не узнал бы, кто его убийца.
Still more shaken was he next morning.	На другое утро ему стало еще страшнее.
They had sat down to their breakfast, when Lucy with a cry of surprise pointed upwards.	Сидя с ним за завтраком, Люси вдруг удивленно вскрикнула и показала на потолок.
In the centre of the ceiling was scrawled, with a burned stick apparently, the number 28.	Там, на самой середине, было выведено — очевидно, обугленной палкой — число «28».
To his daughter it was unintelligible, and he did not enlighten her.	Для Люси это было загадкой, а Ферье не стал ей ничего объяснять.
That night he sat up with his gun and kept watch and ward.	Всю эту ночь он просидел с ружьем в руках, не смыкая глаз и навострив слух.
He saw and he heard nothing, and yet in the morning a great 27 had been painted upon the outside of his door.	Он ничего не увидел и не услышал, но утром снаружи на двери появилось число «27».
Thus day followed day; and as sure as morning came he found that his unseen enemies had kept their register, and had marked up in some conspicuous position how many days were still left to him out of the month of grace.	Так проходил день за днем, и каждое утро он неизменно убеждался, что незримые враги ведут точный счет и где-нибудь на виду обязательно оставляют напоминание о том, сколько дней осталось до конца назначенного срока.
Sometimes the fatal numbers appeared upon the walls, sometimes upon the floors, occasionally they were on small placards stuck upon the garden gate or the railings.	Иногда роковые цифры появлялись на стенах, иногда — на полу, а то и на листках бумаги, приклеенных к садовой калитке или к доскам забора.
With all his vigilance John Ferrier could not discover whence these daily warnings proceeded.	При всей своей бдительности Джон Ферье так и не мог обнаружить, каким образом появлялись эти ежедневные предупреждения.
A horror which was almost superstitious came upon him at the sight of them.	Каждый раз при виде цифр его охватывал почти суеверный ужас.
He became haggard and restless, and his eyes had the troubled look of some hunted creature.	Он потерял покой, исхудал, и в глазах его стоял тоскливый страх, как у затравленного зверя.
He had but one hope in life now, and that was for the arrival of the young hunter from Nevada.	Его поддерживала лишь единственная надежда на то, что вот-вот из Невады примчится молодой охотник.
Twenty had changed to fifteen, and fifteen to ten, but there was no news of the absentee.	Число двадцать постепенно сократилось до пятнадцати, пятнадцать до десяти, а от Джефферсона Хоупа все не было никаких вестей.
One by one the numbers dwindled down, and still there came no sign of him.	Количество оставшихся дней таяло, но Хоуп не появлялся.
Whenever a horseman clattered down the road, or a driver shouted at his team, the old farmer hurried to the gate, thinking that help had arrived at last.	Услышав на улице стук конских копыт или окрик возчика, погонявшего лошадей, старый фермер бросался к воротам, надеясь, что наконец-то пришла помощь.
At last, when he saw five give way to four and that again to three, he lost heart, and abandoned all hope of escape.	Но когда цифра пять сменилась четверкой, а четверка тройкой, он совсем пал духом и перестал надеяться на спасение.
Singlehanded, and with his limited knowledge of the mountains which surrounded the settlement, he knew that he was powerless.	Он понимал, что один, да еще плохо зная окружающие горы, он будет совершенно беспомощен.
The more frequented roads were strictly watched and guarded, and none could pass along them without an order from the Council.	Все проезжие дороги тщательно охранялись, и никто не мог выехать без пропуска, выданного Советом Четырех.
Turn which way he would, there appeared to be no avoiding the blow which hung over him.	Куда ни поверни, нигде не скрыться от нависшей над ним смертельной опасности.
Yet the old man never wavered in his resolution to part with life itself before he consented to what he regarded as his daughter's dishonour.	И все-таки ничто не могло поколебать его решения скорее расстаться с жизнью, чем обречь свою дочь на позор и бесчестие.
He was sitting alone one evening pondering deeply over his troubles, and searching vainly for some way out of them.	Однажды вечером он сидел один, уйдя в мысли о своей беде и тщетно стараясь найти какой-нибудь выход.
That morning had shown the figure 2 upon the wall of his house, and the next day would be the last of the allotted time: What was to happen then?	Утром на стене дома появилась цифра «2»; завтра — последний день назначенного срока. И что будет потом?
All manner of vague and terrible fancies filled his imagination.	Воображение смутно рисовало ему всякие ужасы.
And his daughter — what was to become of her after he was gone?	А дочь — что будет с ней, когда его не станет?
Was there no escape from the invisible network which was drawn all round them?	Неужели нет способа вырваться из этой паутины, плотно облепившей их обоих?
He sank his head upon the table and sobbed at the thought of his own impotence.	Он уронил голову на стол и заплакал от сознания своего бессилия.
What was that?	Но что это?
In the silence he heard a gentle scratching sound — low, but very distinct in the quiet of the night.	До него донесся легкий скребущий звук, отчетливо слышный в ночной тишине.
It came from the door of the house.	Звук этот шел от входной двери.
Ferrier crept into the hall and listened intently.	Ферье прокрался в прихожую и напряженно прислушался.
There was a pause for a few moments, and then the low, insidious sound was repeated.	Несколько секунд полной тишины, затем снова тот же чуть слышный и словно бы вкрадчивый звук.
Someone was evidently tapping very gently upon one of the panels of the door.	Очевидно, кто-то тихонько постукивал пальцем по дверной филенке.
Was it some midnight assassin who had come to carry out the murderous orders of the secret tribunal?	Быть может, ночной убийца, явившийся привести в исполнение приговор тайного судилища?
Or was it some agent who was marking up that the last day of grace had arrived?	Или это напоминание о том, что наступил последний день отпущенного ему срока?
John Ferrier felt that instant death would be better than the suspense which shook his nerves and chilled his heart.	Джон Ферье решил, что мгновенная смерть лучше мучительного ожидания, которое истерзало его сердце и заставляло трепетать каждый нерв.
Springing forward, he drew the bolt and threw the door open.	Бросившись вперед, он выдернул засов и распахнул дверь.
Outside all was calm and quiet.	Снаружи было тихо и спокойно.
The night was fine, and the stars were twinkling brightly overhead.	Стояла ясная ночь, в небе ярко переливались звезды.
The little front garden lay before the farmer's eyes bounded by the fence and gate, but neither there nor on the road was any human being to be seen.	Фермер оглядел маленький, огороженный решеткой садик перед домом — ни там, ни на улице не было ни души.
With a sigh of relief, Ferrier looked to right and to left, until, happening to glance straight down at his own feet, he saw to his astonishment a man lying flat upon his face upon the ground, with arms and legs all asprawl.	Облегченно вздохнув, Ферье посмотрел направо и налево и вдруг, случайно опустив глаза, увидел прямо у своих ног ничком распростертого на земле человека.
So unnerved was he at the sight that he leaned up against the wall with his hand to his throat to stifle his inclination to call out.	Ферье в ужасе отпрянул к стене и схватился за горло, чтобы подавить крик.
His first thought was that the prostrate figure was that of some wounded or dying man, but as he watched it he saw it writhe along the ground and into the hall with the rapidity and noiselessness of a serpent.	Первой его мыслью было, что человек на земле ранен или мертв; но тот вдруг быстро и бесшумно, как змея, пополз по земле прямо в дом.
Once within the house the man sprang to his feet, closed the door, and revealed to the astonished farmer the fierce face and resolute expression of Jefferson Hope.	Очутившись в прихожей, человек вскочил на ноги и запер дверь. Затем обернулся — и изумленный фермер узнал жесткое и решительное лицо Джефферсона Хоупа.
“Good God!” gasped John Ferrier.	— Господи! — задыхаясь, произнес Джон Ферье.
“How you scared me!	— Как ты меня напугал!
Whatever made you come in like that?”	Почему ты явился ползком?
“Give me food,” the other said, hoarsely.	— Дайте мне поесть, — прохрипел Хоуп.
“I have had no time for bite or sup for eight-and-forty hours.”	— Двое суток у меня не было во рту ни крошки.
He flung himself upon the cold meat and bread which were still lying upon the table from his host's supper, and devoured it voraciously.	— Он набросился на холодное мясо и хлеб, оставшиеся на столе после ужина, и жадно поглощал кусок за куском.
“Does Lucy bear up well?” he asked, when he had satisfied his hunger.	— Как Люси? — спросил он, утолив голод.
“Yes.	— Ничего.
She does not know the danger,” her father answered.	Она не знает, в какой мы опасности, — ответил Ферье.
“That is well.	— Это хорошо.
The house is watched on every side.	За домом следят со всех сторон.
That is why I crawled my way up to it.	Вот почему мне пришлось ползти.
They may be darned sharp, but they're not quite sharp enough to catch a Washoe hunter.”	Но как они ни хитры, а охотника из Уошоу им не поймать!
John Ferrier felt a different man now that he realized that he had a devoted ally.	Почувствовав, что теперь у него есть преданный союзник, Джон Ферье словно переродился.
He seized the young man's leathery hand and wrung it cordially.	Он схватил загрубевшую руку Хоупа и крепко стиснул.
“You're a man to be proud of,” he said.	— Таким, как ты, можно гордиться, — сказал он.
“There are not many who would come to share our danger and our troubles.”	— Не многие бы рискнули разделить с нами такую беду!
“You've hit it there, pard,” the young hunter answered.	— Что верно, то верно, — ответил молодой охотник.
“I have a respect for you, but if you were alone in this business I'd think twice before I put my head into such a hornet's nest.	— Я очень вас уважаю, но, по чести сказать, будь вы один, я бы еще дважды подумал, прежде чем совать голову в это осиное гнездо.
It's Lucy that brings me here, and before harm comes on her I guess there will be one less o' the Hope family in Utah.”	Я приехал из-за Люси, и пока Джефферсон Хоуп ходит по земле, с ней ничего не случится!
“What are we to do?”	— Что же мы будем делать?
“To-morrow is your last day, and unless you act to-night you are lost.	— Завтра — последний день, и если сегодня не скрыться, вы погибли.
I have a mule and two horses waiting in the Eagle Ravine.	В Орлином ущелье нас ждут две лошади и мул.
How much money have you?”	Сколько у вас денег?
“Two thousand dollars in gold, and five in notes.”	— Две тысячи долларов золотом и пять тысяч банкнотами.
“That will do.	— Достаточно.
I have as much more to add to it.	У меня примерно столько же.
We must push for Carson City through the mountains.	Надо пробраться через горы в Карсон-Сита.
You had best wake Lucy.	Разбудите Люси.
It is as well that the servants do not sleep in the house.”	Хорошо, что слуги спят не в доме.
While Ferrier was absent, preparing his daughter for the approaching journey, Jefferson Hope packed all the eatables that he could find into a small parcel, and filled a stoneware jar with water, for he knew by experience that the mountain wells were few and far between.	Пока Ферье помогал дочери собираться в путешествие, Джефферсон Хоуп собрал в узелок все съестное, что нашлось в доме, и наполнил глиняный кувшин водой — он знал по опыту, что в горах источников мало, к тому же они находятся далеко один от другого.
He had hardly completed his arrangements before the farmer returned with his daughter all dressed and ready for a start.	Едва он закончил сборы, как явился фермер с дочерью, уже одетой и готовой отправиться в путь.
The greeting between the lovers was warm, but brief, for minutes were precious, and there was much to be done.	Влюбленные поздоровались пылко, но торопливо: сейчас нельзя было терять ни минуты, а дел предстояло еще много.
“We must make our start at once,” said Jefferson Hope speaking in a low but resolute voice, like one who realizes the greatness of the peril, but has steeled his heart to meet it.	— Мы должны выйти немедленно, — сказал Джефферсон Хоуп тихо и твердо, как человек, сознающий, насколько велика опасность, но решивший не сдаваться.
“The front and back entrances are watched, but with caution we may get away through the side window and across the fields.	— За передним и черным ходом следят, но мы можем осторожно вылезти в боковое окно и пойти полями.
Once on the road we are only two miles from the Ravine where the horses are waiting.	Выйдем к дороге, а оттуда всего две мили до Орлиного ущелья, где нас ждут лошади.
By daybreak we should be halfway through the mountains.”	К рассвету мы проедем половину пути через горы.
“What if we are stopped?” asked Ferrier.	— А что, если нас задержат? — спросил Ферье.
Hope slapped the revolver butt which protruded from the front of his tunic.	Джефферсон похлопал по рукоятке револьвера, торчащей из-под его куртки.
“If they are too many for us, we shall take two or three of them with us,” he said with a sinister smile.	— Если их будет слишком много, то двух-трех мы возьмем с собой, — мрачно усмехнулся он.
The lights inside the house had all been extinguished, and from the darkened window Ferrier peered over the fields which had been his own, and which he was now about to abandon forever.	В доме потушили свет, и Ферье из темного окна поглядел на свои поля, которые он покидал навсегда.
He had long nerved himself to the sacrifice, however and the thought of the honour and happiness of his daughter outweighed any regret at his ruined fortunes.	Он давно уже приучал себя к мысли о том, что эта жертва неизбежна: честь и счастье дочери были для него дороже утраченного состояния.
All looked so peaceful and happy, the rustling trees and the broad silent stretch of grainland, that it was difficult to realize that the spirit of murder lurked through it all.	Вокруг стояла безмятежная тишь, чуть слышно шелестели деревья, широкие поля дышали покоем, и было трудно представить себе, что где-то там притаилась смерть.
Yet the white face and set expression of the young hunter showed that in his approach to thehouse he had seen enough to satisfy him upon that head.	Однако, судя по бледности и суровому выражению лица молодого охотника, пробираясь к дому, он видел достаточно и был осторожным не зря.
Ferrier carried the bag of gold and notes, Jefferson Hope had the scanty provisions and water, while Lucy had a small bundle containing a few of her more valued possessions.	Ферье взял мешок с деньгами, Джефферсон Хоуп — скудный запас еды и воду, а Люси — маленький сверток с несколькими дорогими ее сердцу вещицами.
Opening the window very slowly and carefully, they waited until a dark cloud had somewhat obscured the night, and then one by one passed through into the little garden.	Очень медленно и осторожно открыв окно, они подождали, пока черная туча не наползла на небо, закрыв собою звезды, и тогда один за другим спустились в маленький садик.
With bated breath and crouching figures they stumbled across it, and gained the shelter of the hedge, which they skirted until they came to the gap which opened into the cornfield.	Пригнувшись и затаив дыхание, они прокрались к забору и бесшумно двинулись вдоль него к пролому, выходившему в пшеничное поле.
They had just reached this point when the young man seized his two companions and dragged them down into the shadow, where they lay silent and trembling.	Внезапно молодой человек толкнул своих спутников в тень, и все трое, дрожа, приникли к земле.
It was as well that his prairie training had given Jefferson Hope the ears of a lynx.	Жизнь в прериях развила у Джефферсона Хоупа острый, рысий слух.
He and his friends had hardly crouched down before the melancholy hooting of a mountain owl was heard within a few yards of them, which was immediately answered by another hoot at a small distance.	Едва он и его друзья успели растянуться на земле, как в нескольких шагах раздался заунывный крик горной совы; в ответ послышался такой же крик где-то неподалеку.
At the same moment a vague, shadowy figure emerged from the gap for which they had been making, and uttered the plaintive signal cry again, on which a second man appeared out of the obscurity.	И тотчас же в проломе, куда стремились беглецы, возникла неясная темная фигура; опять тот же жалобный условный крик — и из темноты выступил второй человек.
“To-morrow at midnight,” said the first, who appeared to be in authority.	— Завтра в полночь, — произнес первый, по-видимому, начальник.
“When the whippoorwill calls three times.”	— Когда трижды прокричит козодой.
“It is well,” returned the other.	— Хорошо, — ответил второй.
“Shall I tell Brother Drebber?”	— Сказать брату Дребберу?
“Pass it on to him, and from him to the others.	— Скажи ему, а он пусть передаст другим.
Nine to seven!”	Девять к семи!
“Seven to five!” repeated the other; and the two figures flitted away in different directions.	— Семь к пяти! — сказал второй, и они разошлись в разные стороны.
Their concluding words had evidently been some form of sign and countersign.	Последние слова, очевидно, были паролем и отзывом.
The instant that their footsteps had died away in the distance, Jefferson Hope sprang to his feet, and helping his companions through the gap, led the way across the fields at the top of his speed, supporting and half-carrying the girl when her strength appeared to fail her.	Когда шаги их затихли вдали, Джефферсон вскочил на ноги, помог своим спутникам пройти через пролом и побежал по полю, поддерживая девушку и почти неся ее на руках, когда она выбивалась из сил.
“Hurry on! hurry on!” he gasped from time to time.	— Скорей, скорей! — то и дело шептал он, задыхаясь.
“We are through the line of sentinels.	— Мы прошли линию часовых.
Everything depends on speed.	Теперь все зависит от быстроты.
Hurry on!”	Скорей!
Once on the high road, they made rapid progress.	Попав наконец на дорогу, где идти было легче, беглецы зашагали быстрее.
Only once did they meet anyone, and then they managed to slip into a field, and so avoid recognition.	Лишь однажды им кто-то попался навстречу, но им удалось вовремя броситься в поле, и они остались незамеченными.
Before reaching the town the hunter branched away into a rugged and narrow footpath which led to the mountains.	Не доходя до города, охотник свернул на узкую каменистую тропу, ведшую в горы.
Two dark, jagged peaks loomed above them through the darkness, and the defile which led between them was the Eagle Canon in which the horses were awaiting them.	В темноте над ними маячили две черные зубчатые вершины, разделенные узким ущельем, — это и было Орлиное ущелье, где беглецов ждали лошади.
With unerring instinct Jefferson Hope picked his way among the great boulders and along the bed of a dried-up water-course, until he came to the retired corner screened with rocks, where the faithful animals had been picketed.	С безошибочным чутьем Джефферсон Хоуп провел своих спутников между огромных валунов и затем по высохшему руслу потока к укромному месту среди скал, где были привязаны верные животные.
The girl was placed upon the mule, and old Ferrier upon one of the horses, with his money-bag, while Jefferson Hope led the other along the precipitous and dangerous path.	Девушку усадили на мула, старый Ферье со своим мешком сел на одну из лошадей, другую же Джефферсон Хоуп, взяв под уздцы, повел по крутой, обрывистой тропе.
It was a bewildering route for anyone who was not accustomed to face Nature in her wildest moods.	Это был трудный путь для тех, кто не привык к природе в самом первобытном ее состоянии.
On the one side a great crag towered up a thousand feet or more, black, stern, and menacing, with long basaltic columns upon its rugged surface like the ribs of some petrified monster.	С одной стороны на тысячу футов вверх вздымалась огромная скала, черная, суровая и грозная, с длинными базальтовыми столбами вдоль отвесной стены, похожими на ребра окаменевшего чудовища.
On the other hand a wild chaos of boulders and debris made all advance impossible.	С другой стороны — обрыв и дикий хаос внизу, нагромождение каменных глыб и обломков, по которым ни пройти, ни проехать.
Between the two ran the irregular tracks, so narrow in places that they had to travel in Indian file, and so rough that only practised riders could have traversed it at all.	А посредине беспорядочно петляла тропа, местами такая узкая, что ехать по ней можно было лишь гуськом; и такая скалистая, что одолеть ее мог только опытный наездник.
Yet, in spite of all dangers and difficulties, the hearts of the fugitives were light within them, for every step increased the distance between them and the terrible despotism from which they were flying.	И все же, несмотря на трудности и опасности, беглецы воспрянули духом, ибо с каждым шагом увеличивалось расстояние между ними и той страшной деспотической силой, от которой они пытались спастись.
They soon had a proof, however, that they were still within the jurisdiction of the Saints.	Однако вскоре им пришлось убедиться, что они еще не совсем ушли из-под власти святых.
They had reached the very wildest and most desolate portion of the pass when the girl gave a startled cry, and pointed upwards.	Они доехали до самого глухого места на всем пути, как вдруг девушка испуганно вскрикнула и указала наверх.
On a rock which overlooked the track, showing out dark and plain against the sky, there stood a solitary sentinel.	Там, над самой тропинкой, на темной скале четко выделялся на фоне неба силуэт одинокого часового.
He saw them as soon as they perceived him, and his military challenge of “Who goes there?” rang through the silent ravine.	И в ту же минуту часовой заметил их, и над безмолвным ущельем прогремел окрик: «Кто идет?»
“Travellers for Nevada,” said Jefferson Hope, with his hand upon the rifle which hung by his saddle.	— Путники в Неваду, — отозвался Джефферсон Хоуп, хватаясь за ружье, лежавшее поперек седла.
They could see the lonely watcher fingering his gun, and peering down at them as if dissatisfied at their reply.	Часовой, взведя курок, вглядывался в них сверху, видимо, не удовлетворенный ответом Хоупа.
“By whose permission?” he asked.	— Кто дал разрешение? — спросил он.
“The Holy Four,” answered Ferrier.	— Священный Совет Четырех, — сказал Ферье.
His Mormon experiences had taught him that that was the highest authority to which he could refer.	Живя среди мормонов, он знал, что Совет Четырех представляет собою высшую власть.
“Nine to seven,” cried the sentinel.	— Девять к семи! — крикнул часовой.
“Seven to five,” returned Jefferson Hope promptly, remembering the countersign which he had heard in the garden.	— Семь к пяти, — быстро ответил Джефферсон Хоуп, вспомнив подслушанный в саду пароль.
“Pass, and the Lord go with you,” said the voice from above.	— Проезжайте с Богом, — сказал голос сверху.
Beyond his post the path broadened out, and the horses were able to break into a trot.	За сторожевым постом дорога стала шире, и лошади перешли на рысь.
Looking back, they could see the solitary watcher leaning upon his gun, and knew that they. had passed the outlying post of the chosen people, and that freedom lay before them.	Оглянувшись, путники увидели одинокого человека, который стоял, опершись на ружье, и поняли, что благополучно миновали границу страны избранного народа. Впереди их ждала свобода!
Chapter 5	Глава V.
THE AVENGING ANGELS	Ангелы-мстители
All night their course lay through intricate defiles and over irregular and rockstrewn paths.	Всю ночь они ехали по извилистым ущельям, по петляющим каменистым тропам.
More than once they lost their way, but Hope's intimate knowledge of the mountains enabled them to regain the track once more.	Не раз они сбивались с пути, но Хоуп, отлично знавший горы, снова выводил их на правильную дорогу.
When morning broke, a scene of marvellous though savage beauty lay before them.	Когда рассвело, перед ними открылось зрелище удивительной, хотя и дикой красоты.
In every direction the great snow-capped peaks hemmed them in, peeping over each other's shoulders to the far horizon.	Со всех сторон их обступали огромные снежные вершины — каждая словно выглядывала из-за плеча другой, чтобы увидеть дальние горизонты.
So steep were the rocky banks on either side of them that the larch and the pine seemed to be suspended over their heads, and to need only a gust of wind to come hurtling down upon them.	Их скалистые склоны были так круты, что сосны и лиственницы как бы висели над головами проезжих и, казалось, первый же порыв ветра сбросит их вниз.
Nor was the fear entirely an illusion, for the barren valley was thickly strewn with trees and boulders which had fallen in a similar manner.	И, наверное, эти опасения были не напрасны: голая долина была сплошь усеяна деревьями и валунами, рухнувшими сверху.
Even as they passed, a great rock came thundering down with a hoarse rattle which woke the echoes in the silent gorges, and startled the weary horses into a gallop.	Когда беглецы проезжали долиной, где-то неподалеку сорвался огромный камень и с сиплым грохотом покатился вниз, будя эхо в гулких ущельях и перепугав усталых лошадей, которые вдруг понеслись вскачь.
As the sun rose slowly above the eastern horizon, the caps of the great mountains lit up one after the other, like lamps at a festival, until they were all ruddy and glowing.	Над горизонтом медленно вставало солнце, и снежные вершины загорались одна за другой, как фонарики на празднестве, пока все сразу не запылали красным пламенем.
The magnificent spectacle cheered the hearts of the three fugitives and gave them fresh energy.	Путники невольно залюбовались этим великолепным зрелищем — они даже ощутили прилив новых сил.
At a wild torrent which swept out of a ravine they called a halt and watered their horses, while they partook of a hasty breakfast.	Сделав привал у ручья, вытекавшего из какого-то ущелья, они наскоро перекусили и напоили лошадей.
Lucy and her father would fain have rested longer, but Jefferson Hope was inexorable.	Люси и ее отец охотно остались бы здесь подольше, но Джефферсон Хоуп был неумолим.
“They will be upon our track by this time,” he said.	— Они уже пустились в погоню за нами, — сказал он.
“Everything depends upon our speed.	— Теперь все зависит от быстроты.
Once safe in Carson, we may rest for the remainder of our lives.”	Доберемся до Карсона — и можем отдыхать хоть всю жизнь.
During the whole of that day they struggled on through the defiles, and by evening they calculated that they were more than thirty miles from their enemies.	Весь день они пробирались по ущельям и к вечеру, по их расчетам, были больше чем за тридцать миль от своих врагов.
At night-time they chose the base of a beetling crag, where the rocks offered some protection from the chill wind, and there, huddled together for warmth, they enjoyed a few hours' sleep. Before daybreak, however, they were up and on their way once more.	Они нашли себе приют на ночь под выступом скалы, где кое-как можно было укрыться от холодного ветра, и там, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, проспали несколько часов, но еще до рассвета снова пустились в путь.
They had seen no signs of any pursuers, and Jefferson Hope began to think that they were fairly out of the reach of the terrible organization whose enmity they had incurred.	Они не замечали никаких признаков погони, и Джефферсон Хоуп начал уже думать, что им удалось ускользнуть от страшной организации, гнев которой они навлекли на себя.
He little knew how far that iron grasp could reach, or how soon it was to close upon them and crush them.	Он не знал, как далеко простирается ее железная рука и как скоро она сожмет их в кулак и раздавит.
About the middle of the second day of their flight their scanty store of provisions began to run out.	В середине второго дня их странствий скудные запасы еды почти истощились.
This gave the hunter little uneasiness, however, for there was game to be had among the mountains, and he had frequently before had to depend upon his rifle for the needs of life.	Впрочем, это мало беспокоило охотника: в горах водилась дичь, а ему и прежде часто приходилось добывать себе пищу с помощью ружья.
Choosing a sheltered nook, he piled together a few dried branches and made a blazing fire, at which his companions might warm themselves, for they were now nearly five thousand feet above the sea level, and the air was bitter and keen.	Найдя укромный уголок, он собрал кучу валежника и разжег яркий костер, чтобы Люси и старый Ферье могли погреться. Они находились на высоте около пяти тысяч футов над уровнем моря, и воздух резко похолодал.
Having tethered the horses, and bid Lucy adieu, he threw his gun over his shoulder, and set out in search of whatever chance might throw in his way.	Привязав лошадей и кивнув на прощание Люси, он перебросил ружье через плечо и отправился на поиски какой-нибудь дичи.
Looking back, he saw the old man and the young girl crouching over the blazing fire, while the three animals stood motionless in the background.	Пройдя немного, он оглянулся: старик и девушка сидели у костра, а за ними неподвижно стояли привязанные лошади.
Then the intervening rocks hid them from his view.	Затем их заслонили собою скалы.
He walked for a couple of miles through one ravine after another without success, though, from the marks upon the bark of the trees, and other indications, he judged that there were numerous bears in the vicinity.	Он прошел мили две, блуждая по ущельям, но ничего не нашел, хотя по ободранной кое-где коре деревьев и по другим приметам он заключил, что где-то поблизости обитает множество медведей.
At last, after two or three hours' fruitless search, he was thinking of turning back in despair, when casting his eyes upwards he saw a sight which sent a thrill of pleasure through his heart.	Потратив на тщетные поиски часа два-три, он вконец отчаялся и хотел было повернуть обратно, как вдруг, подняв глаза, увидел нечто такое, от чего радостно забилось его сердце.
On the edge of a jutting pinnacle, three or four hundred feet above him, there stood a creature somewhat resembling a sheep in appearance, but armed with a pair of gigantic horns.	На выступе высокой скалы, футах в трехстах — четырехстах над ним стояло животное, с виду похожее на овцу, но с гигантскими рогами.
The big-horn — for so it is called — was acting, probably, as a guardian over a flock which were invisible to the hunter; but fortunately it was heading in the opposite direction, and had not perceived him.	Снежный баран — так называлось это животное — был, вероятно, вожаком стада, которого Хоуп не мог увидеть снизу. К счастью, баран смотрел в другую сторону и не заметил охотника.
Lying on his face, he rested his rifle upon a rock, and took a long and steady aim before drawing the trigger.	Джефферсон Хоуп бросился на землю, положил дуло ружья на камень и долго прицеливался, прежде чем спустить курок.
The animal sprang into the air, tottered for a moment upon the edge of the precipice, and then came crashing down into the valley beneath.	Наконец он выстрелил; животное подпрыгнуло, чуть-чуть задержалось на краю выступа и рухнуло вниз в долину.
The creature was too unwieldy to lift, so the hunter contented himself with cutting away one haunch and part of the flank.	Снежный баран оказался таким тяжеловесным, что охотник не стал тащить его на себе и отрезал лишь заднюю ногу и часть бока.
With this trophy over his shoulder, he hastened to retrace his steps, for the evening was already drawing in.	Взвалив свои трофеи на плечо, он поспешил в обратный путь, так как начинало уже смеркаться.
He had hardly started, however, before he realized the difficulty which faced him. In his eagerness he had wandered far past the ravines which were known to him, and it was no easy matter to pick out the path which he had taken.	Но не успел он пройти и нескольких шагов, как понял, что, увлекшись поисками, он забрел в незнакомые места и теперь будет не так-то легко отыскать дорогу обратно.
The valley in which he found himself divided and sub-divided into many gorges, which were so like each other that it was impossible to distinguish one from the other.	Долину окружали ущелья, ничем не отличавшиеся одно от другого.
He followed one for a mile or more until he came to a mountain torrent which he was sure that he had never seen before.	По какому-то из них он прошел около мили и наткнулся на горный поток, который, как он точно помнил, не встречался ему по пути в долину.
Convinced that he had taken the wrong turn, he tried another, but with the same result.	Убедившись, что он заблудился, охотник попробовал было пойти по другому ущелью — и опять ему пришлось повернуть обратно.
Night was coming on rapidly, and it was almost dark before he at last found himself in a defile which was familiar to him.	Быстро надвигалась ночь и почти уже стемнело, когда он наконец нашел ущелье, которое показалось ему знакомым.
Even then it was no easy matter to keep to the right track, for the moon had not yet risen, and the high cliffs on either side made the obscurity more profound.	Но и тут ему стоило большого труда не сбиться с пути: луна еще не взошла, и среди высоких скал царила полная тьма.
Weighed down with his burden, and weary from his exertions, he stumbled along, keeping up his heart by the reflection that every step brought him nearer to Lucy, and that he carried with him enough to ensure them food for the remainder of their journey.	Сгибаясь под тяжелой ношей, измученный бесконечными блужданиями, Джефферсон Хоуп брел вперед, подбадривая себя мыслью, что с каждым шагом он все ближе к Люси и что мяса, которое он несет, хватит им до конца путешествия.
He had now come to the mouth of the very defile in which he had left them.	Наконец, он подошел ко входу в то самое ущелье, где оставил Люси и ее отца.
Even in the darkness he could recognize the outline of the cliffs which bounded it.	Даже в темноте Хоуп узнал очертания скал, окружавших долину.
They must, he reflected, be awaiting him anxiously, for he had been absent nearly five hours.	Должно быть, подумал он, о нем уже беспокоятся — ведь он ушел почти пять часов назад.
In the gladness of his heart he put his hands to his mouth and made the glen reecho to a loud halloo as a signal that he was coming.	У него стало радостно на душе; он приставил руки ко рту, и гулкое эхо далеко разнесло веселый клич, которым он оповещал о своем возвращении.
He paused and listened for an answer.	Он прислушался, ожидая ответа.
None came save his own cry, which clattered up the dreary, silent ravines, and was borne back to his ears in countless repetitions.	Ни звука, кроме его собственного голоса, прогремевшего в мрачных безмолвных ущельях и снова и снова повторяемого эхом.
Again he shouted, even louder than before, and again no whisper came back from the friends whom he had left such a short time ago.	Он крикнул еще раз, погромче прежнего, и опять не услышал никакого отклика от друзей, с которыми так недавно расстался.
A vague, nameless dread came over him, and he hurried onward frantically, dropping the precious food in his agitation.	В сердце его закралась неясная, беспричинная тревога; он в смятении ринулся вперед, сбросив с плеч свою ношу.
When he turned the corner, he came full in sight of the spot where the fire had been lit.	Обогнув скалу, он увидел площадку, где был разведен костер.
There was still a glowing pile of wood ashes there, but it had evidently not been tended since his departure.	Там еще дымилась куча золы, но, очевидно, никто не поддерживал огонь после его ухода.
The same dead silence still reigned all round.	Вокруг царила все та же мертвая тишина.
With his fears all changed to convictions, he hurried on.	Его смутные опасения превратились в уверенность; он подбежал ближе.
There was no living creature near the remains of the fire: animals, man, maiden all were gone.	Возле тлеющих остатков костра не было ни одного живого существа: девушка, старик, лошади — все исчезли.
It was only too clear that some sudden and terrible disaster had occurred during his absence — a disaster which had embraced them all, and yet had left no traces behind it.	Было ясно, что в его отсутствие сюда нагрянула страшная беда — беда, которая настигла их всех, не оставив никаких следов.
Bewildered and stunned by this blow, Jefferson Hope felt his head spin round, and had to lean upon his rifle to save himself from falling.	У Джефферсона Хоупа, потрясенного тяжким ударом, вдруг все поплыло перед глазами, и ему пришлось опереться на ружье, чтобы не упасть.
He was essentially a man of action, however, and speedily recovered from his temporary impotence.	Однако он был человеком действия и быстро преодолел свою слабость.
Seizing a half-consumed piece of wood from the smouldering fire, he blew it into a flame, and proceeded with its help to examine the little camp.	Выхватив из золы тлеющую головешку, он дул, пока она не запылала, и, светя себе этим факелом, принялся осматривать маленький лагерь.
The ground was all stamped down by the feet of horses, showing that a large party of mounted men had overtaken the fugitives, and the direction of their tracks proved that they had afterwards turned back to Salt Lake City.	Земля была истоптана конскими копытами, значит, на беглецов напал большой отряд всадников, а по направлению следов было видно, что отсюда они повернули обратно, к Солт-Лейк-Сити.
Had they carried back both of his companions with them?	Очевидно, они увезли с собой и старика и девушку.
Jefferson Hope had almost persuaded himself that they must have done so, when his eye fell upon an object which made every nerve of his body tingle within him.	Джефферсон Хоуп почти убедил себя, что это так, но вдруг сердце его дрогнуло и нервы напряглись до предела.
A little way on one side of the camp was a low-lying heap of reddish soil, which had assuredly not been there before.	Чуть поодаль он увидел нечто такое, чего здесь не было прежде, — небольшую кучку красноватой земли.
There was no mistaking it for anything but a newly dug grave.	Сомнений быть не могло — это недавно засыпанная могила.
As the young hunter approaehed it, he perceived that a stick had been planted on it, with a sheet of paper stuck in the cleft fork of it.	Молодой охотник подошел ближе: из земли торчала палка, в ее расщепленный конец был засунут листок бумаги.
The inscription upon the paper was brief, but to the point:	Джефферсон Хоуп прочел краткую, но исчерпывающую надпись:
JOHN FERRIER, FORMERLY OF SALT LAKE CITY. Died August 4th, 1860.	Джон Ферье из Солт-Лейк-Сити умер 4 августа 1860.
The sturdy old man, whom he had left so short a time before, was gone, then, and this was all his epitaph.	Значит, мужественного старого фермера, с которым он расстался так недавно, уже нет в живых и вот это — все, что написали на его могиле!
Jefferson Hope looked wildly round to see if there was a second grave, but there was no sign of one.	Джефферсон Хоуп дико огляделся вокруг, ища вторую могилу. Второй не оказалось.
Lucy had been carried back by their terrible pursuers to fulfil her original destiny, by becoming one of the harem of an Elder's son.	Люси увезли с собой эти чудовища, она обречена быть одной из жен в гареме сына старейшины.
As the young fellow realized the certainty of her fate, and his own powerlessness to prevent it, he wished that he, too, was lying with the old farmer in his last silent resting-place.	Поняв, что судьба ее решена и что он бессилен помешать мормонам, молодой человек горько пожалел, что не лежит вместе со стариком в этой тихой могиле.
Again, however, his active spirit shook off the lethargy which springs from despair.	Но деятельная натура снова преодолела апатию, которую порождает отчаяние.
If there was nothing else left to him, he could at least devote his life to revenge.	Если он не в силах помочь девушке, то по крайней мере может посвятить свою жизнь отмщению.
With indomitable patience and perseverance, Jefferson Hope possessed also a power of sustained vindictiveness, which he may have learned from the Indians amongst whom he had lived.	Наряду с безграничным терпением и настойчивостью в характере Джефферсона Хоупа была и мстительность — это, вероятно, передалось ему от индейцев, среди которых он вырос.
As he stood by the desolate fire, he felt that the only one thing which could assuage his grief would be thorough and complete retribution, brought by his own hand upon his enemies.	Стоя у потухшего костра, он чувствовал, что облегчить его горе может только полное возмездие врагам, совершенное его собственной рукой.
His strong will and untiring energy should, he determined, be devoted to that one end.	Отныне его сильная воля и неутомимая энергия будут посвящены только этой единственной цели.
With a grim, white face, he retraced his steps to where he had dropped the food, and having stirred up the smouldering fire, he cooked enough to last him for a few days.	Бледный и угрюмый, Джеффесон Хоуп пошел туда, где он бросил мясо убитого барана, потом развел огонь и приготовил себе еду на несколько дней.
This he made up into a bundle, and, tired as he was, he set himself to walk back through the mountains upon the track of the Avenging Angels.	Он сложил мясо в мешок и, несмотря на усталость, отправился в путь через горы, по следам ангелов-мстителей.
For five days he toiled footsore and weary through the defiles which he had already traversed on horseback.	Пять дней, чуть не падая от изнеможения, сбивая до крови ноги, брел он по тем же ущельям, где недавно проезжал верхом.
At night he flung himself down among the rocks, and snatched a few hours of sleep; but before daybreak he was always well on his way.	Ночью он забывался на несколько часов где-нибудь на земле среди скал, но еще до рассвета поднимался и снова шагал дальше.
On the sixth day, he reached the Eagle Canon, from which they had commenced their ill-fated flight.	На шестой день он дошел до Орлиного ущелья, откуда начался их неудачный побег.
Thence he could look down upon the home of the Saints.	Перед ним открылся вид на гнездо мормонов.
Worn and exhausted, he leaned upon his rifle and shook his gaunt hand fiercely at the silent widespread city beneath him.	Джефферсон Хоуп, обессилевший, изможденный, оперся на ружье и яростно погрозил кулаком широко раскинувшемуся внизу безмолвному городу.
As he looked at it, he observed that there were flags in some of the principal streets, and other signs of festivity.	Он увидел флаги на главных улицах: очевидно, там происходило какое-то торжество.
He was still speculating as to what this might mean when he heard the clatter of horse's hoofs, and saw a mounted man riding towards him.	Раздумывая, что бы это могло значить, он услышал топот копыт — к нему приближался какой-то всадник.
As he approached, he recognized him as a Mormon named Cowper, to whom he had rendered services at different times.	Хоуп узнал в нем мормона по имени Каупер, которому он не раз оказывал услуги.
He therefore accosted him when he got up to him, with the object of finding out what Lucy Ferrier's fate had been.	Он подошел к нему, надеясь выведать что-нибудь о судьбе Люси.
“I am Jefferson Hope,” he said.	— Я Джефферсон Хоуп, — сказал он.
“You remember me.”	— Вы меня помните?
The Mormon looked at him with undisguised astonishment — indeed, it was difficult to recognize in this tattered, unkempt wanderer, with ghastly white face and fierce, wild eyes, the spruce young hunter of former days.	Мормон уставился на него с нескрываемым изумлением. И в самом деле, трудно было узнать прежнего молодого щеголеватого охотника в этом грязном оборванце с мертвенно-бледным лицом и горящими глазами.
Having, however, at last satisfied himself as to his identity, the man's surprise changed to consternation.	Но когда он в конце концов убедился, что перед ним Джефферсон Хоуп, изумление на его лице сменилось ужасом.
“You are mad to come here,” he cried.	— Вы с ума сошли! Зачем вы сюда явились? — воскликнул он.
“It is as much as my own life is worth to be seen talking with you.	— Если кто увидит, что я с вами разговариваю, мне несдобровать!
There is a warrant against you from the Holy Four for assisting the Ferriers away.”	Священный Совет Четырех дал приказ арестовать вас за то, что вы помогли сбежать Ферье и его дочери!
“I don't fear them, or their warrant,” Hope said, earnestly.	— Не боюсь я ни вашего Совета, ни его приказов, — твердо сказал Хоуп.
“You must know something of this matter, Cowper.	— Вы, должно быть, что-нибудь о них знаете.
I conjure you by everything you hold dear to answer a few questions.	Заклинаю вас всем, что для вас дорого, ответите мне на несколько вопросов.
We have always been friends.	Мы же были друзьями.
For God's sake, don't refuse to answer me.”	Ради Бога, не отказывайте мне в этой просьбе!
“What is it?” the Mormon asked, uneasily.	— Ну, что вам нужно? — беспокойно озираясь, спросил мормон.
“Be quick.	— Скорее только.
The very rocks have ears and the trees eyes.”	У скал есть уши, а у деревьев — глаза.
“What has become of Lucy Ferrier?”	— Что с Люси Ферье?
“She was married yesterday to young Drebber.	— Ее вчера обвенчали с младшим Дреббером.
Hold up, man, hold up; you have no life left in you.”	Эй, эй, да что с вами такое? Вы просто помертвели!
“Don't mind me,” said Hope faintly. He was white to the very lips, and had sunk down on the stone against which he had been leaning.	— Пустяки, — побелевшими губами еле выговорил Хоуп и опустился на камень.
“Married, you say?”	— Вы говорите, обвенчали?
“Married yesterday — that's what those flags are for on the Endowment House.	— Да, вчера. Потому и флаги возле храма вывесили.
There was some words between young Drebber and young Stangerson as to which was to have her.	Младший Дреббер и младший Стэнджерсон все спорили, кому из них она достанется.
They'd both been in the party that followed them, and Stangerson had shot her father, which seemed to give him the best claim; but when they argued it out in council, Drebber's party was the stronger, so the Prophet gave her over to him.	Оба были в отряде, который помчался в погоню, и Стэнджерсон застрелил ее отца, и это вроде бы давало ему преимущество, но на Совете у Дреббера была сильная поддержка, и Провидец отдал девушку ему.
No one won't have her very long though, for I saw death in her face yesterday.	Только, думается мне, ненадолго, вчера по лицу ее было видно, что не жить ей на этом свете.
She is more like a ghost than a woman.	Не женщина стояла под венцом, а привидение.
Are you off, then?”	Вы что, уходите?
“Yes, I am off,” said Jefferson Hope, who had risen from his seat.	— Ухожу, — сказал Джефферсон Хоуп, поднимаясь.
His face might have been chiselled out of marble, so hard and set was its expression, while its eyes glowed with a baleful light.	Его застывшее, суровое лицо, казалось, было высечено из мрамора, и только глаза горели недобрым огнем.
“Where are you going?”	— Куда же вы идете?
“Never mind,” he answered; and, slinging his weapon over his shoulder, strode off down the gorge and so away into the heart of the mountains to the haunts of the wild beasts.	— Это неважно, — ответил он и, вскинув ружье на плечо, побрел в ущелье, а оттуда — в самое сердце гор, к логовам хищных зверей.
Amongst them all there was none so fierce and so dangerous as himself.	Среди них не было более опасного и свирепого зверя, чем он сам.
The prediction of the Mormon was only too well fulfilled.	Предсказание мормона сбылось.
Whether it was the terrible death of her father or the effects of the hateful marriage into which she had been forced, poor Lucy never held up heF head again, but pined away and died within a month.	Подействовала на нее ужасная смерть отца или ненавистный насильственный брак, но бедняжка Люси, ни разу не поднявшая глаз, стала чахнуть и через месяц умерла.
Her sottish husband, who had married her principally for the sake of John Ferrier's property, did not affect any great grief at his bereavement; but his other wives mourned over her, and sat up with her the night before the burial, as is the Mormon custom.	Вечно пьяный Дреббер, который женился на Люси главным образом из-за состояния Джона Ферье, не слишком скорбел о своей утрате. Ее оплакивали остальные его жены, по обычаю мормонов просидевшие у ее гроба всю ночь накануне погребения.
They were grouped round the bier in the early hours of the morning, when, to their inexpressible fear and astonishment, the door was flung open, and a savage-looking, weather-beaten man in tattered garments strode into the room.	А когда забрезжил рассвет, дверь вдруг распахнулась, и перепуганные, изумленные женщины увидели перед собой косматого одичалого человека в лохмотьях.
Without a glance or a word to the cowering women, he walked up to the white silent figure which had once contained the pure soul of Lucy Ferrier.	Не обращая внимания на сбившихся в кучу женщин, он подошел к бездыханному телу, в котором еще так недавно обитала чистая душа Люси Ферье.
Stooping over her, he pressed his lips reverently to her cold forehead, and then, snatching up her hand, he took the wedding ring from her finger.	Нагнувшись, он благоговейно прижался губами к ее холодному лбу, потом поднял ее руку и снял с пальца обручальное кольцо.
“She shall not be buried in that,” he cried with a fierce snarl, and before an alarm could be raised sprang down the stairs and was gone.	— Она не ляжет в могилу с этим кольцом! — гневно прорычал он и, прежде чем женщины успели поднять тревогу, бросился на лестницу и исчез.
So strange and so brief was the episode that the watchers might have found it hard to believe it themselves or persuade other people of it, had it not been for the undeniable fact that the circlet of gold which marked her as having been a bride had disappeared.	Все это было так диковинно и произошло так быстро, что женщины не поверили бы себе и не убедили других, если бы не один неоспоримый факт: маленький золотой ободок, символ брака, исчез с ее пальца.
For some months Jefferson Hope lingered among the mountains, leading a strange, wild life, and nursing in his heart the fierce desire for vengeance which possessed him.	Несколько месяцев Джефферсон Хоуп бродил по горам, вел странную полузвериную жизнь и лелеял в своем сердце свирепую жажду мести.
Tales were told in the city of the weird figure which was seen prowling about the suburbs, and which haunted the lonely mountain gorges.	В городе ходили слухи о таинственном существе, которое обитало в глухих горных ущельях и не раз прокрадывалось к окраинам города.
Once a bullet whistled through Stangerson's window and flattened itself upon the wall within a foot of him.	Однажды в окно Стэнджерсона влетела пуля и расплющилась о стену в каком-нибудь футе от его головы.
On another occasion, as Drebber passed under a cliff a great boulder crashed down on him, and he only escaped a terrible death by throwing himself upon his face.	Другой раз возле проходившего под скалой Дреббера пролетел огромный камень, — он избежал ужасной смерти лишь потому, что мгновенно бросился ничком на землю.
The two young Mormons were not long in discovering the reason of these attempts upon their lives, and led repeated expeditions into the mountains in the hope of capturing or killing their enemy, but always without success.	Оба молодых мормона сразу догадались, кто покушался на их жизнь, и неоднократно устраивали набеги в горы, надеясь поймать или убить своего врага, но все их попытки кончались безуспешно.
Then they adopted the precaution of never going out alone or after nightfall, and of having their houses guarded.	Тогда они решили из предосторожности не выходить из дома в одиночку, тем более вечером, а возле своих домов поставили караульных.
After a time they were able to relax these measures, for nothing was either heard or seen of their opponent, and they hoped that time had cooled his vindictiveness.	Но постепенно они перестали соблюдать осторожность, ибо враг больше не давал о себе знать, и они надеялись, что время остудило его мстительный пыл.
Far from doing so, it had, if anything, augmented it.	Это было далеко не так, оно скорее усилило его.
The hunter's mind was of a hard, unyielding nature, and the predominant idea of revenge had taken such complete possession of it that there was no room for any other emotion.	Охотник, упрямый и неподатливый по натуре, был так одержим навязчивой мыслью о мести, что не мог уже думать больше ни о чем другом.
He was, however above all things, practical.	Однако он обладал прежде всего практическим умом.
He soon realized that even his iron constitution could not stand the incessant strain which he was putting upon it.	Он вскоре понял, что даже его железный организм не выдержит постоянных испытаний, которым он себя подвергал.
Exposure and want of wholesome food were wearing him out.	Жизнь под открытым небом и отсутствие здоровой пищи подорвали его силы.
If he died like a dog among the mountains what was to become of his revenge then?	Но если он тут, в горах, околеет как собака, кто же отомстит негодяям?
And yet such a death was sure to overtake him if he persisted.	А его, конечно, ждет именно такая смерть, если он будет вести тот же образ жизни.
He felt that that was to play his enemy's game, so he reluctantly returned to the old Nevada mines, there to recruit his health and to amass money enough to allow him to pursue his object without privation.	Он знал, что это сыграет на руку его врагам, и поэтому заставил себя вернуться в Неваду, на свои рудники, чтобы восстановить здоровье и накопить денег, а потом снова добиваться своей цели, не терпя особых лишений.
His intention had been to be absent a year at the most, but a combination of unforeseen circumstances prevented his leaving the mines for nearly five.	Он намеревался прожить в Неваде не больше года, но всякие непредвиденные обстоятельства задержали его на пять лет.
At the end of that time, however, his memory of his wrongs and his craving for revenge were quite as keen as on that memorable night when he had stood by John Ferrier's grave.	Несмотря на долгий срок, он так же остро чувствовал свое горе и так же жаждал мести, как в ту памятную ночь, когда он стоял у могилы Джона Ферье.
Disguised, and under an assumed name, he returned to Salt Lake City, careless what became of his own life, as long as he obtained what he knew to be justice.	Он вернулся в Солт-Лейк-Сити, изменив свой облик и назвавшись другим именем. Его ничуть не заботила собственная участь — лишь бы удалось свершить справедливое возмездие.
There he found evil tidings awaiting him.	В городе его ждали плохие вести.
There had been a schism among the Chosen People a few months before, some of the younger members of the Church having rebelled against the authority of the Elders, and the result had been the secession of a certain number of the malcontents, who had left Utah and become Gentiles.	Несколько месяцев назад среди избранного народа произошел раскол: младшие члены церкви взбунтовались против власти старейшин. В результате некоторая часть недовольных отказалась от мормонской веры и покинула Юту.
Among these had been Drebber and Stangerson; and no one knew whither they had gone.	Среди них были Дреббер и Стэнджерсон; куда они уехали, никто не знал.
Rumour reported that Drebber had managed to convert a large part of his property into money, and that he had departed a wealthy man, while his companion, Stangerson, was comparatively poor.	Говорили, будто Дребберу удалось выручить за свое имущество немалые деньги и он уехал богачом, а его товарищ Стэнджерсон был сравнительно беден.
There was no clue at all, however, as to their whereabouts.	Однако никто не мог подсказать, где их следует разыскивать.
Many a man, however vindictive, would have abandoned all thought of revenge in the face of such a difficulty, but Jefferson Hope never faltered for a moment.	Многие даже самые мстительные люди, столкнувшись с таким препятствием, перестали бы и думать о возмездии, но Джефферсон Хоуп не колебался ни минуты.
With the small competence he possessed, eked out by such employment as he could pick up, he travelled from town to town through the United States in quest of his enemies.	Денег у него было немного, но он, хватаясь за любую возможность подработать и кое-как сводя концы с концами, ездил из города в город, разыскивая своих врагов.
Year passed into year, his black hair turned grizzled, but still he wandered on, a human bloodhound, with his mind wholly set upon the one object to which he had devoted his life.	Год проходил за годом, черные волосы Хоупа засеребрились сединой, а он, как ищейка, все рыскал по городам, сосредоточившись на той единственной цели, которой посвятил свою жизнь.
At last his perseverance was rewarded.	И наконец его упорство было вознаграждено.
It was but a glance of a face in a window, but that one glance told him that Cleveland in Ohio possessed the men whom he was in pursuit of.	Проходя по улице, он бросил всего лишь один взгляд на мелькнувшее в окне лицо, но этого было достаточно: теперь он знал, что люди, за которыми он гонится столько лет, находятся здесь, в Кливленде, штат Огайо.
He returned to his miserable lodgings with his plan of vengeance all arranged.	Он вернулся в свое жалкое жилище с готовым планом мести.
It chanced, however, that Drebber, looking from his window, had recognized the vagrant in the street, and had read murder in his eyes.	Случилось, однако, так, что Дреббер, выглянувший в окно, заметил бродягу на улице и прочел в его глазах свой смертный приговор.
He hurried before a justice of the peace accompanied by Stangerson, who had become his private secretary, and represented to him that they were in danger of their lives from the jealousy and hatred of an old rival.	Вместе со Станджерсоном, который стал его личным секретарем, он кинулся к мировое судье и заявил, что их из ревности преследует старый соперник и им угрожает опасность.
That evening Jefferson Hope was taken into custody, and not being able to find sureties, was detained for some weeks.	В тот же вечер Джефферсон Хоуп был арестован, и так как не нашлось никого, кто бы взял его на поруки, то он просидел в тюрьме несколько недель.
When at last he was liberated it was only to find that Drebber's house was deserted, and that he and his secretary had departed for Europe.	Выйдя на свободу, Хоуп обнаружил, что дом Дреббера пуст: он со своим секретарем уехал в Европу.
Again the avenger had been foiled, and again his concentrated hatred urged him to continue the pursuit.	Мститель снова потерял их следы, и снова ненависть заставила его продолжать погоню.
Funds were wanting, however, and for some time he had to return to work, saving every dollar for his approaching journey.	Но для этого необходимы были деньги, и он опять стал работать, стараясь сберечь каждый доллар для предстоящей поездки.
At last, having collected enough to keep life in him, he departed for Europe, and tracked his enemies from city to city, working his way in any menial capacity, but never overtaking the fugitives.	Наконец, скопив достаточно, чтобы не умереть с голода, он уехал в Европу и опять начал скитаться по городам, не гнушаясь никакой работой и выслеживая своих врагов. Догнать их, однако, не удавалось.
When he reached St. Petersburg, they had departed for Paris; and when he followed them there, he learned that they had just set off for Copenhagen.	Когда он добрался до Петербурга, Дреббер и Станджерсон уже уехали в Париж; он поспешил туда и узнал, что они только что отбыли в Копенгаген.
At the Danish capital he was again a few days late, for they had journeyed on to London, where he at last succeeded in running them to earth.	В столицу Дании он тоже опоздал — они отправились в Лондон, где наконец-то он и застиг их.
As to what occurred there, we cannot do better than quote the old hunter's own account, as duly recorded in Dr. Watson's Journal, to which we are already under such obligations.	О том, что там произошло, лучше всего узнать из показаний старого охотника, записанных в дневнике доктора Уотсона, которому мы и так уже многим обязаны.
Chapter 6	Глава VI.
A CONTINUATION OF THE REMINISCENCES OF JOHN WATSON, M.D.	Продолжение записок доктора Джона Уотсона
Our prisoner's furious resistance did not apparently indicate any ferocity in his disposition towards ourselves, for on finding himself powerless, he smiled in an affable manner, and expressed his hopes that he had not hurt any of us in the scuffle.	По-видимому, яростное сопротивление нашего пленника вовсе не означало, что он пылает ненавистью к нам, ибо, поняв бесполезность борьбы, он неожиданно улыбнулся и выразил надежду, что никого не зашиб во время этой свалки.
“I guess you're going to take me to the police-station,” he remarked to Sherlock Holmes	— Вы, наверное, повезете меня в участок, — обратился он к Шерлоку Холмсу.
“My cab's at the door.	— Мой кэб стоит внизу.
If you'll loose my legs I'll walk down to it.	Если вы развяжете мне ноги, я сойду сам.
I'm not so light to lift as I used to be.”	А то нести меня будет не так-то легко: я потяжелел с прежних времен.
Gregson and Lestrade exchanged glances, as if they thought this proposition rather a bold one; but Holmes at once took the prisoner at his word, and loosened the towel which we had bound round his ankles.	Грегсон и Лестрейд переглянулись, очевидно, считая, что это довольно рискованно, но Шерлок Холмс, поверив пленнику на слово, тотчас же развязал полотенце, которым были скручены его щиколотки.
He rose and stretched his legs, as though to assure himself that they were free once more.	Тот встал и прошелся по комнате, чтобы размять ноги.
I remember that I thought to myself, as I eyed him, that I had seldom seen a more powerfully built man; and his dark, sunburned face bore an expression of determination and energy which was as formidable as his personal strength.	Помню, глядя на него, я подумал, что не часто можно увидеть человека столь могучего сложения; выражение решимости и энергии на его смуглом, опаленном солнцем лице придавало его облику еще большую внушительность.
“If there's a vacant place for a chief of the police, I reckon you are the man for it,” he said, gazing with undisguised admiration at my fellow-lodger.	— Если случайно место начальника полиции сейчас не занято, то лучше вас никого не найти, — сказал он, глядя на моего сожителя с нескрываемым восхищением.
“The way you kept on my trail was a caution.”	— Как вы меня выследили — просто уму непостижимо!
“You had better come with me,” said Holmes to the two detectives.	— Вам тоже следовало бы поехать со мной, — сказал Холмс, повернувшись к сыщикам.
“I can drive you,” said Lestrade.	— Я могу быть за кучера, — предложил Лестрейд.
“Good! and Gregson can come inside with me.	— Отлично, а Грегсон сядет с нами в кэб.
You too, Doctor.	И вы тоже, доктор.
You have taken an interest in the case, and may as well stick to us.”	Вы ведь интересуетесь этим делом, так давайте поедем все вместе.
I assented gladly, and we all descended together.	Я охотно согласился, и мы спустились вниз.
Our prisoner made no attempt at escape, but stepped calmly into the cab which had been his, and we followed him.	Наш пленник не делал никаких попыток к бегству; он спокойно сел в принадлежавший ему кэб, а мы последовали за ним.
Lestrade mounted the box, whipped up the horse, and brought us in a very short time to our destination.	Взобравшись на козлы, Лестрейд стегнул лошадь и очень быстро доставил нас в участок.
We were ushered into a small chamber, where a police inspector noted down our prisoner's name and the names of the men with whose murder he had been charged. The official was a white-faced, unemotional man, who went through his duties in a dull, mechanical way.	Нас ввели в небольшую комнатку, где полицейский инспектор, бледный и вялый, выполнявший свои обязанности механически, со скучающим видом записал имя арестованного и его жертв.
“The prisoner will be put before the magistrates in the course of the week,” he said; “in the meantime, Mr. Jefferson Hope, have you anything that you wish to say?	— Арестованный будет допрошен судьями в течение недели, — сказал инспектор. — Джефферсон Хоуп, хотите ли вы что-либо заявить до суда?
I must warn you that your words will be taken down, and may be used against you.”	Предупреждаю: все, что вы скажете, может быть обращено против вас.
“I've got a good deal to say,” our prisoner said slowly.	— Я многое могу сказать, — медленно произнес наш пленник.
“I want to tell you gentlemen all about it.”	— Мне хотелось бы рассказать этим джентльменам все.
“Hadn't you better reserve that for your trial?” asked the inspector.	— Может, расскажете на суде? — спросил инспектор.
“I may never be tried,” he answered.	— А до суда я, наверное, и не доживу.
“You needn't look startled. It isn't suicide I am thinking of.	Не бойтесь, я не собираюсь кончать самоубийством.
Are you a doctor?” He turned his fierce dark eyes upon me as he asked this last question.	Вы ведь доктор? — спросил он, устремив на меня свои горячие черные глаза.
“Yes, I am,” I answered.	— Да, — подтвердил я.
“Then put your hand here,” he said, with a smile, motioning with his manacled wrists towards his chest.	— Ну, так положите сюда вашу руку, — усмехнулся Xoyп, указывая скованными руками на свою грудь.
I did so; and became at once conscious of an extraordinary throbbing and commotion which was going on inside.	Я так и сделал и тотчас же ощутил под рукой сильные, неровные толчки.
The walls of his chest seemed to thrill and quiver as a frail building would do inside when some powerful engine was at work.	Грудная клетка его вздрагивала и тряслась, как хрупкое здание, в котором работает огромная машина.
In the silence of the room I could hear a dull humming and buzzing noise which proceeded from the same source.	В наступившей тишине я расслышал в его груди глухие хрипы.
“Why,” I cried, “you have an aortic aneurism!”	— Да ведь у вас аневризма аорты! — воскликнул я.
“That's what they call it,” he said, placidly.	— Так точно, — безмятежно отозвался Хоуп.
“I went to a doctor last week about it, and he told me that it is bound to burst before many days passed.	— На прошлой неделе я был у доктора — он сказал, что через несколько дней она лопнет.
It has been getting worse for years.	Дело к тому идет уже много лет.
I got it from overexposure and under-feeding among the Salt Lake Mountains.	Это у меня оттого, что в горах Соленого озера я долго жил под открытым небом и питался как попало.
I've done my work now, and I don't care how soon I go, but I should like to leave some account of the business behind me.	Я сделал что хотел, и мне теперь безразлично, когда я умру, только прежде мне нужно рассказать, как это все случилось.
I don't want to be remembered as a common cut-throat.”	Не хочу, чтобы меня считали обыкновенным головорезом.
The inspector and the two detectives had a hurried discussion as to the advisability of allowing him to tell his story.	Инспектор и оба сыщика торопливо посовещались, не нарушат ли они правила, позволив ему говорить.
“Do you consider, Doctor, that there is immediate danger?” the former asked.	— Как вы считаете, доктор, положение его действительно опасно? — обратился ко мне инспектор.
“Most certainly there is,” I answered.	— Да, безусловно, — ответил я.
“In that case it is clearly our duty, in the interests of justice, to take his statement,” said the inspector.	— В таком случае наш долг — в интересах правосудия снять с него показания, — решил инспектор.
“You are at liberty, sir, to give your account, which I again warn you will be taken down.”	— Можете говорить, Джефферсон Хоуп, но еще раз предупреждаю, ваши показания будут занесены в протокол.
“I'll sit down, with your leave,” the prisoner said, suiting the action to the word.	— С вашего позволения, я сяду, — сказал арестованный, опускаясь на стул.
“This aneurism of mine makes me easily tired, and the tussle we had half an hour ago has not mended matters.	— От этой аневризмы я быстро устаю, да к тому же полчаса назад мы здорово отколошматили друг друга.
I'm on the brink of the grave, and I am not likely to lie to you.	Я уже на краю могилы и лгать вам не собираюсь.
Every word I say is the absolute truth, and how you use it is a matter of no consequence to me.”	Все, что я вам скажу, — чистая правда, а как вы к ней отнесетесь, меня не интересует.
With these words, Jefferson Hope leaned back in his chair and began the following remarkable statement.	Джефферсон Хоуп откинулся на спинку стула и начал свою удивительную историю.
He spoke in a calm and methodical manner, as though the events which he narrated were commonplace enough.	Рассказывал он подробно, очень спокойным тоном, будто речь шла о чем-то самом обыденном.
I can vouch for the accuracy of the subjoined account, for I have had access to Lestrade's notebook in which the prisoner's words were taken down exactly as they were uttered.	За точность приведенного ниже рассказа я ручаюсь, так как мне удалось раздобыть записную книжку Лестрейда, а он записывал все слово в слово.
“It don't much matter to you why I hated these men,” he said; “it's enough that they were guilty of the death of two human beings — a father and daughter — and that they had, therefore, forfeited their own lives.	— Вам не так уж важно знать, почему я ненавидел этих людей, — начал Джефферсон Хоуп, — достаточно сказать, что они были причиной смерти двух человеческих существ — отца и дочери — и поплатились за это жизнью.
After the lapse of time that has passed since their crime, it was impossible for me to secure a conviction against them in any court.	С тех пор, как они совершили это преступление, прошло столько времени, что мне уже не удалось бы привлечь их к суду.
I knew of their guilt though, and I determined that I should be judge, jury, and executioner all rolled into one.	Но я знал, что они убийцы, и решил, что сам буду их судьей, присяжными и палачом.
You'd have done the same, if you have any manhood in you, if you had been in my place.	На моем месте вы поступили бы точно так же, если только вы настоящие мужчины.
“That girl that I spoke of was to have married me twenty years ago.	Девушка, которую они сгубили, двадцать лет назад должна была стать моей женой.
She was forced into marrying that same Drebber, and broke her heart over it.	Ее силком выдали замуж за этого Дреббера, и она умерла от горя.
I took the marriage ring from ber dead finger, and I vowed that his dying eyes should rest upon that very ring, and that his last thoughts should be of the crime for which he was punished.	Я снял обручальное кольцо с пальца покойницы и поклялся, что в предсмертную минуту он будет видеть перед собой это кольцо и, умирая, думать лишь о преступлении, за которое он понес кару.
I have carried it about with me, and have followed him and his accomplice over two continents until I caught them.	Я не расставался с этим кольцом и преследовал Дреббера и его сообщника на двух континентах, пока не настиг обоих.
They thought to tire me out, but they could not do it.	Они надеялись взять меня измором, но не тут-то было.
If I die to-morrow, as is likely enough, I die knowing that my work in this world is done, and well done.	Если я умру завтра, что очень вероятно, то умру я с сознанием, что дело мое сделано и сделано как следует.
They have perished, and by my hand.	Я отправил их на тот свет собственной рукой.
There is nothing left for me to hope for, or to desire.	Мне больше нечего желать и не на что надеяться.
“They were rich and I was poor, so that it was no easy matter for me to follow them.	Они были богачами, а я нищим, и мне было нелегко гоняться за ними по свету.
When I got to London my pocket was about empty, and I found that I must turn my hand to something for my living.	Когда я добрался до Лондона, у меня не осталось почти ни гроша; пришлось искать хоть какую-нибудь работу.
Driving and riding are as natural to me as walking, so I applied at a cab-owner's office, and soon got employment.	Править лошадьми и ездить верхом для меня так же привычно, как ходить по земле пешком; я обратился в контору наемных кэбов и вскоре пристроился на работу.
I was to bring a certain sum a week to the owner, and whatever was over that I might keep for myself.	Я должен был каждую неделю давать хозяину определенную сумму, а все, что я зарабатывал сверх того, шло в мой карман.
There was seldom much over, but I managed to scrape along somehow.	Мне перепадало немного, но кое-что удавалось наскрести на жизнь.
The hardest job was to learn my way about, for I reckon that of all the mazes that ever were contrived, this city is the most confusing.	Самое трудное для меня было разбираться в улицах — уж такой путаницы, как в Лондоне, наверное, нигде на свете нет!
I had a map beside me, though, and when once I had spotted the principal hotels and stations, I got on pretty well.	Я обзавелся планом города, запомнил главные гостиницы и вокзалы, и тогда дело пошло на лад.
“It was some time before I found out where my two gentlemen were living; but I inquired and inquired until at last I dropped across them.	Не сразу я разузнал, где живут эти мои господа; я справлялся везде и всюду и наконец выследил их.
They were at a boarding-house at Camberwell, over on the other side of the river.	Они остановились в меблированных комнатах в Камберуэлле, на той стороне Темзы.
When once I found them out, I knew that I had them at my mercy.	Раз я их нашел, значит, можно было считать, что они в моих руках.
I had grown my beard, and there was no chance of their recognizing me.	Я отрастил бороду — узнать меня было невозможно.
I would dog them and follow them until I saw my opportunity.	Оставалось только не упускать их из виду.
I was determined that they should not escape me again.	Я решил следовать за ними повсюду, чтобы им не удалось улизнуть.
“They were very near doing it for all that.	А улизнуть они могли в любую минуту.
Go where they would about London, I was always at their heels.	Мне приходилось следить за ними, куда бы они ни отправлялись.
Sometimes I followed them on my cab, and sometimes on foot, but the former was the best, for then they could not get away from me.	Иногда я ехал в своем кэбе, иногда шел пешком, но ехать было удобнее — так им трудно было бы скрыться от меня.
“It was only early in the morning or late at night that I could earn anything, so that I began to get behindhand with my employer.	Теперь я мог зарабатывать только рано по утрам или ночью и, конечно, задолжал хозяину.
I did not mind that, however, as long as I could lay my hand upon the men I wanted.	Но меня это не заботило; самое главное — они были у меня в руках!
“They were very cunning, though.	Они, впрочем, оказались очень хитры.
They must have thought that there was some chance of their being followed, for they would never go out alone, and never after nightfall.	Должно быть, они опасались слежки, поэтому никогда не выходили поодиночке, а в позднее время и вовсе не показывались на улице.
During two weeks I drove behind them every day, and never once saw them separate.	Я колесил за ними две недели подряд и ни разу не видел одного без другого.
Drebber himself was drunk half the time, but Stangerson was not to be caught napping.	Дреббер часто напивался, но Стэнджерсон всегда была настороже.
I watched them late and early, but never saw the ghost of a chance; but I was not discouraged, for something told me that the hour had almost come.	Я следил за ними днем и ночью, а удобного для меня случая все не выпадало; но я не отчаивался — что-то подсказывало мне, что скоро наступит мой час.
My only fear was that this thing in my chest might burst a little too soon and leave my work undone.	Я боялся только, что эта штука у меня в груди лопнет и я не успею сделать свое дело.
“At last, one evening I was driving up and down Torquay Terrace, as the street was called in which they boarded, when I saw a cab drive up to their door.	Наконец, как-то под вечер я ездил взад-вперед по Торки-Террас — так называется улица, где они жили, — и увидел, что к их двери подъехал кэб.
Presently some luggage was brought out and after a time Drebber and Stangerson followed it, and drove off.	Вскоре вынесли багаж, потом появились Стэнджерсон и Дреббер, сели в кэб и уехали.
I whipped up my horse and kept within sight of them, feeling very ill at ease, for I feared that they were going to shift their quarters.	У меня екнуло сердце — чего доброго, они уедут из Лондона! Я хлестнул лошадь и пустился за ними.
At Euston Station they got out, and I left a boy to hald my horse and followed them on to the platform.	Они вышли у Юстонского вокзала, я попросил мальчишку присмотреть за лошадью и пошел за ними на платформу.
I heard them ask for the Liverpool train, and the guard answer that one had just gone. and there would not be another for some hours.	Они спросили, когда отходит поезд на Ливерпуль; дежурный ответил, что поезд только что ушел, а следующий отправится через несколько часов.
Stangerson seemed to be put out at that, but Drebber was rather pleased than otherwise.	Стэнджерсон, как видно, был недоволен, а Дреббер вроде даже обрадовался.
I got so close to them in the bustle that I could hear every word that passed between them.	В вокзальной сутолоке я ухитрился незаметно пробраться поближе к ним и слышал каждое слово.
Drebber said that he had a little business of his own to do, and that if the other would wait for him he would soon rejoin him.	Дреббер сказал, что у него есть маленькое дело; пусть Стэнджерсон подождет его здесь, он скоро вернется.
His companion remonstrated with him, and reminded him that they had resolved to stick together.	Стэнджерсон запротестовал, напомнив ему, что они решили всюду ходит вместе.
Drebber answered that the matter was a delicate one, and that he must go alone.	Дреббер ответил, что дело его щекотливого свойства и он должен идти один.
I could not catch what Stangerson said to that, but the otber burst out swearing, and reminded him that he was nothing more than his paid servant, and that he must not presume to dictate to him.	Я не расслышал слов Стэнджерсона, но Дреббер разразился бранью и заявил, что Стэнджерсон, мол, всего лишь наемный слуга и не смеет ему указывать.
On that the secretary gave it up as a bad job, and simply bargained with him that if he missed the last train he should rejoin him at Halliday's Private Hotel; to which Drebber answered that he would be back on the platform before eleven, and made his way out of the station.	Стэнджерсон, видимо, решил не спорить и договорился с Дреббером, что, если тот опоздает к последнему поезду, он будет ждать его в гостинице «Холлидей». Дреббер ответил, что вернется еще до одиннадцати, и ушел.
“The moment for which I had waited so long had at last come.	Наконец-то настала минута, которой я ждал так долго.
I had my enemies within my power.	Враги были в моих руках.
Together they could protect each other, but singly they were at my mercy.	Пока они держались вместе, я бы не мог с ними справиться, но, очутившись врозь, они были бессильны против меня.
I did not act, however, with undue precipitation.	Я, конечно, действовал не наобум.
My plans were already formed.	У меня заранее был составлен план.
There is no satisfaction in vengeance unless the offender has time to realize who it is that strikes him, and why retribution has come upon him.	Месть не сладка, если обидчик не поймет, от чьей руки он умирает и за что несет кару.
I had my plans arranged by which I should have the opportunity of making the man who had wronged me understand that his old sin had found him out.	По моему плану тот, кто причинил мне зло, должен был узнать, что расплачивается за старый грех.
It chanced that some days before a gentleman who had been engaged in looking over some houses in the Brixton Road had dropped the key of one of them in my carriage.	Случилось так, что за несколько дней до того я возил одного джентльмена, он осматривал пустые дома на Брикстон-роуд и обронил ключ от одного из них в моем кэбе.
It was claimed that same evening, and returned; but in the interval I had taken a moulding of it, and had a duplicate constructed.	В тот же вечер он хватился пропажи, и ключ я вернул, но днем успел снять с него слепок и заказать такой же.
By means of this I had access to at least one spot in this great city where I could rely upon being free from interruption.	Теперь у меня имелось хоть одно место в этом огромном городе, где можно было не бояться, что мне помешают.
How to get Drebber to that house was the difficult problem which I had now to solve.	Самое трудное было залучить туда Дреббера, и вот сейчас я должен был что-то придумать.
“He walked down the road and went into one or two liquor shops, staying for nearly half an hour in the last of them.	Дреббер пошел по улице, заглянул в одну распивочную, потом в другую — во второй он пробыл больше получаса.
When he came out. he staggered in his walk, and was evidently pretty well on.	Оттуда он вышел пошатываясь — видно, здорово накачался.
There was a hansom just in front of me, and he hailed it. I followed it so close that the nose of my horse was within a yard of his driver the whole way.	Впереди меня стоял кэб: он сел в него, а я поехал следом, да так близко, что морда моей лошади была почти впритык к задку его кэба.
We rattled across Waterloo Bridge and through miles of streets, until, to my astonishment, we found ourselves back in the terrace in which he had boarded.	Мы проехали мост Ватерлоо, потом колесили по улицам, пока, к удивлению моему, не оказались у того дома, откуда он выехал.
I could not imagine what his intention was in returning there; but I went on and pulled up my cab a hundred yards or so from the house.	Зачем он туда вернулся. Бог его знает; на всякий случай я остановился ярдах в ста.
He entered it, and his hansom drove away. Give me a glass of water. if you please.	Он отпустил кэб и вошел… Дайте мне, пожалуйста, воды.
My mouth gets dry with the talking.”	У меня во рту пересохло.
I handed him the glass, and he drank it down.	Я подал ему стакан; он осушил его залпом.
“That's better,” he said.	— Теперь легче, — сказал он.
“Well, I waited tor a quarter of an hour, or more, when suddenly there came a noise like people struggling inside the house.	— Так вот, я прождал примерно с четверть часа, и вдруг из дома донесся шум, будто там шла драка.
Next moment the door was flung open and two men appeared, one of whom was Drebber, and the other was a young chap whom I had never seen before.	Потом дверь распахнулась, выбежали двое — Дреббер и какой-то молодой человек — его я видел впервые.
This fellow had Drebber by the collar, and when they came to the head of the steps he gave him a shove and a kick which sent him half across the road.	Он тащил Дреббера за шиворот и на верхней ступеньке дал ему такого пинка, что тот кувырком полетел на тротуару
'You hound!' he cried, shaking his stick at him:	«Мерзавец! — крикнул молодой человек, грозя ему палкой.
'I'll teach you to insult an honest girl!'	— Я тебе показу, как оскорблятьь честную девушку!»
He was so hot that I think he would have thrashed Drebber with his cudgel. only that the cur staggered away down the road as fast as his legs would carry him.	Он был до того взбешен, что я даже испугался, как бы он не пристукнул Дреббера своей дубинкой, но подлый трус пустился бежать со всех ног.
He ran as far as the corner, and then seeing my cab, he hailed me and jumped in.	Добежав до угла, он вскочил в мой кэб.
'Drive me to Halliday's Private Hotel,' said he.	«В гестницу „Холлидей“!» — крикнул он.
“When I had him fairly inside my cab, my heart jumped so with joy that I feared lest at this last moment my aneurism might go wrong.	Он сидит в моем кэбе! Сердце у меня так заколотилось от радости, что я начал бояться, как бы моя аневризма не прикончила меня тут же.
I drove along slowly, weighing in my own mind what it was best to do.	Я поехал медленно, обдумывая, что делать дальше.
I might take him right out into the country, and there in some deserted lane have my last interview with him.	Можно было завезти его куда-нибудь за город и расправиться с ним на безлюдной дороге.
I had almost decided upon this, when he solved the problem for me.	Я было решил, что другого выхода нет, но он сам пришел мне на выручку.
The craze for drink had seized him again, and he ordered me to pull up outside a gin palace. He went in, leaving word that I should wait for him.	Его опять, видно, потянуло на выпивку — он велел мне остановиться возле питейного заведения и ждать его.
There he remained until closing time. and when he came out he was so far gone that I knew the game was in my own hands.	Там он просидел до самого закрытия и так надрался, что, когда вышел, я понял — теперь все будет по-моему.
“Don't imagine that I intended to kill him in cold blood.	Не думайте, что я намеревался просто взять да убить его.
It would only have been rigid justice if I had done so, but I could not bring myself to do it.	Конечно, это было бы только справедливо, но к такому убийству у меня не лежала душа.
I had long determined that he should have a show for his life if he chose to take advantage of it.	Я давно уже решил дать ему возможность поиграть со смертью, если ой того захочет.
Among the many billets which I have filled in America during my wandering life, I was once janitor and sweeper-out of the laboratory at York College.	Во время моих скитаний по Америке я брался за любую работу, и среди всего прочего мне пришлось быть служителем при лаборатории Нью-Йоркского университета.
One day the professor was lecturing on poisons, and he showed his students some alkaloid, as he called it, which he had extracted from some South American arrow poison, and which was so powerful that the least grain meant instant death.	Там однажды профессор читал лекцию о ядах и показал студентам алкалоид — так он это назвал, — добытый им из яда, которым в Южной Америке отравляют стрелы. Этот алкалоид такой сильный, говорил он, что одна крупица его убивает мгновенно.
I spotted the bottle in which this preparation was kept, and when they were all gone, I helped myself to a little of it.	Я приметил склянку, в которой содержался препарат, и, когда все разошлись, взял немножко себе.
I was a fairly good dispenser, so I worked this alkaloid into small, soluble pills, and each pill I put in a box with a similar pill made without the poison.	Я неплохо знал аптекарское дело и сумел приготовить две маленькие растворимые пилюли с этим алкалоидом и каждую положил в коробочку рядом с такой же по виду, но совсем безвредной.
I determined at the time that when I had my chance my gentlemen should each have a draw out of one of these boxes, while I ate the pill that remained.	Я решил, что, когда придет время, я заставлю обоих моих молодчиков выбрать себе одну из двух пилюль в коробочке, а я проглочу ту, что останется.
It would be quite as deadly and a good deal less noisy than firing across a handkerchief.	Алкалоид убьет наверняка, а шуму будет меньше, чем от выстрела сквозь платок.
From that day I had always my pill boxes about with me. and the time had now come when I was to use them.	С того дня я всегда носил при себе две коробочки с пилюлями, и наконец-то настало время пустить их в ход.
“It was nearer one than twelve, and a wild, bleak night, blowing hard and raining in torrents.	Миновала полночь, время близилось к часу. Ночь была темная, ненастная, выл ветер, и дождь лил как из ведра.
Dismal as it was outside. I was glad within — so glad that I could have shouted out from pure exultation.	Но, несмотря на холод и мрак, меня распирала радость — такая радость, что я готов был заорать от восторга.
If any of you gentlemen have ever pined for a thing, and longed for it during twenty long years, and then suddenly found it within your reach, you would understand my feelings.	Если кто-либо из вас, джентльмены, когда-нибудь имел желанную цель, целых двадцать лет только о ней одной и думал и вдруг увидел бы, что она совсем близка, вы бы поняли, что со мной творилось.
I lit a cigar, and puffed at it to steady my nerves, but my hands were trembling and my temples throbbing with excitement.	Я закурил сигару, чтобы немного успокоиться, но руки у меня дрожали, а и висках стучало.
As I drove, I could see old John Ferrier and sweet Lucy looking at me out of the darkness and smiling at me, just as plain as I see you all in this room.	Я ехал по улицам, и в темноте мне улыбались старый Джон Ферье и милая моя Люси — я видел их так же ясно, как сейчас вижу вас, джентльмены.
All the way they were ahead of me, one on each side of the horse until I pulled up at the house in the Brixton Road.	Всю дорогу они были передо мной, справа и слева от лошади, пока я не остановился у дома на Брикстон-роуд.
“There was not a soul to be seen, nor a sound to be heard, except the dripping of the rain.	Кругом не было ни души, не слышно было ни единого звука, кроме шума дождя.
When I looked in at the window, I found Drebber all huddled together in a drunken sleep.	Заглянув внутрь кэба, я увидел, что Дреббер храпит, развалясь на сиденье.
I shook him by the arm,	Я потряс его за плечо.
'It's time to get out.' I said.	— Пора выходить, — сказал я.
“ 'All right, cabby.' said he.	— Ладно, сейчас, — пробормотал он.
“I suppose he thought we had come to the hotel that he had mentioned, for he got out without another word, and followed me down the garden.	Должно быть, он думал, что мы подъехали к его гостинице, — он молча вылез и потащился через палисадник.
I had to walk beside him to keep him steady, for he was still a little top-heavy.	Мне пришлось идти рядом и поддерживать его — хмель у него еще не выветрился.
When we came to the door, I opened it and led him into the front room.	Я отпер дверь и ввел его в переднюю.
I give you my word that all the way, the father and the daughter were walking in front of us.	Даю вам слово, что отец и дочь все это время шли впереди нас.
“ 'It's infernally dark,' said he, stamping about.	— Что за адская, тьма, — проворчал он, топчась на месте.
“ 'We'll soon have a light,' I said, striking a match and putting it to a wax candle which I had brought with me.	— Сейчас зажжем свет, — ответил я и, чиркнув спичкой, зажег принесенную с собой восковую свечу.
'Now, Enoch Drebber,' I continued, turning to him, and holding the light to my own face, 'who am l?'	— Ну, Енох Дреббер, — продолжал я, повернувшись к нему и держа свечку перед собой, — ты меня узнаешь?
“He gazed at me with bleared, drunken eyes for a moment, and then I saw a horror spring up in them, and convulse his whole features, which showed me that he knew me.	Он уставился на меня бессмысленным пьяным взглядом. Вдруг лицо его исказилось, в глазах замелькал ужас — он меня узнал!
He staggered back with a livid face, and I saw the perspiration break out upon his brow, while his teeth chattered in his head.	Побледнев, как смерть, он отпрянул назад, зубы его застучали, на лбу выступил пот.
At the sight I leaned my back against the door and laughed loud and long. I had always known that vengeance would be sweet, but I had never hoped for the contentment of soul which now possessed me.	А я, увидев все это, прислонился спиной к двери и громко захохотал, Я всегда знал, что месть будет сладка, но не думал, что почувствую такое блаженство.
“ 'You dog!' I said;	— Собака! — сказал я.
'I have hunted you from Salt Lake City to St. Petersburg, and you have always escaped me.	— Я гонялся за тобой от Солт-Лейк-Сити до Петербурга, и ты всегда удирал от меня.
Now, at last your wanderings have come to an end, for either you or I shall never see to-morrow's sun rise.'	Но теперь уж странствиям твоим пришел конец — кто-то из нас не увидит завтрашнего утра!
He shrunk still farther away as I spoke, and I could see on his face that he thought I was mad.	Он все отступал назад; по лицу его я понял, что он принял меня за сумасшедшего.
So I was for the time.	Да, пожалуй, так оно и было.
The pulses in my temples beat like sledgehammers, and I believe I would have had a fit of some sort if the blood had not gushed from my nose and relieved me.	В висках у меня били кузнечные молоты; наверное, мне стало бы дурно, если бы вдруг из носа не хлынула кровь — от этого мне полегчало.
“ 'What do you think of Lucy Ferrier now?' I cried, locking the door, and shaking the key in his face.	— Ну что, вспомнил Люси Ферье? — крикнул я, заперев дверь и вертя ключом перед его носом.
'Punishment has been slow in coming, but it has overtaken you at last.'	— Долго ты ждал возмездия, и наконец-то пришел твой час!
I saw his coward lips tremble as I spoke.	Я видел, как трусливо затрясся его подбородок.
He would have begged for his life, but he knew well that it was useless.	Он, конечно, стал бы просить пощады, но понимал, что это бесполезно.
“ 'Would you murder me?' he stammered.	— Ты решишься на убийство? — пролепетал он.
“ 'There is no murder,' I answered.	— При чем тут убийство? — ответил я.
'Who talks of murdering a mad dog?	— Разве уничтожить бешеную собаку значит совершить убийство?
What mercy had you upon my poor darling, when you dragged her from her slaughtered father, and bore her away to your accursed and shameless harem?'	А ты жалел мою дорогую бедняжку, когда оторвал ее от убитого вами отца и запер в свой гнусный гарем?
“ 'It was not I who killed her father,' he cried.	— Это не я убил ее отца! — завопил он.
“ 'But it was you who broke her innocent heart,' I shrieked, thrusting the box before him.	— Но ты разбил ее невинное сердце! — крикнул я и сунул ему коробочку.
'Let the high God judge between us.	— Пусть нас рассудит Всевышний.
Choose and eat.	Выбери пилюлю и проглоти.
There is death in one and life in the other.	В одной смерть, в другой жизнь.
I shall take what you leave.	Я проглочу ту, что останется.
Let us see if there is justice upon the earth, or if we are ruled by chance.'	Посмотрим, есть ли на земле справедливость или нами правит случай.
“He cowered away with wild cries and prayers for mercy, but I drew my knife and held it to his throat until he had obeyed me.	Скорчившись от страха, он дико закричал и стал умолять о пощаде, но я выхватил нож, приставил к его горлу, и в конце концов он повиновался.
Then I swallowed the other, and we stood facing one another in silence for a minute or more, waiting to see which was to live and which was to die.	Затем я проглотил оставшуюся пилюлю, с минуту мы молча стояли друг против друга, ожидая, кто из нас умрет.
Shall I ever forget the look which came over his face when the first warning pangs told him that the poison was in his system?	Никогда не забуду его лица, когда, почувствовав первые приступы боли, он понял, что проглотил яд!
I laughed as I saw it, and held Lucy's marriage ring in front of his eyes.	Я захохотал и поднес к его глазам кольцо Люси.
It was but for a moment, for the action of the alkaloid is rapid.	Все это длилось несколько секунд — алкалоид действует быстро.
A spasm of pain contorted his features; he threw his hands out in front of him, staggered, and then, with a hoarse cry, fell heavily upon the floor.	Лицо его исказилось, он выбросил вперед руки, зашатался и с хриплым воплем тяжело рухнул на пол.
I turned him over with my foot, and placed my hand upon his heart.	Я ногой перевернул его на спину и положил руку ему на грудь.
There was no movement.	Сердце не билось.
He was dead!	Он был мертв!
“The blood had been streaming from my nose, but I had taken no notice of it.	Из носа у меня текла кровь, но я не обращал на это внимания.
I don't know what it was that put it into my head to write upon the wall with it.	Не знаю, почему мне пришло в голову сделать кровью надпись на стене.
Perhaps it was some mischievous idea of setting the police upon a wrong track, for I felt lighthearted and cheerful.	Может, из чистого озорства мне захотелось сбить с толку полицию, — очень уж весело и легко у меня было тогда на душе!
I remember a German being found in New York with RACHE written up above him, and it was argued at the time in the newspapers that the secret societies must have done it.	Я вспомнил, что в Нью-Йорке нашли как-то труп немца, а под ним было написано слово «Rache»; газеты писали тогда, что это, должно быть, дело рук какого-то тайного общества.
I guessed that what puzzled the New Yorkers would puzzle the Londoners, so I dipped my finger in my own blood and printed it on a convenient place on the wall.	Что поставило в тупик Нью-Йорк, то поставит в тупик и Лондон, решил я и, обмакнув палец в свою кровь, вывел на видном месте это слово.
Then I walked down to my cab and found that there was nobody about, and that the night was still very wild.	Потом я пошел к кэбу — на улице было пустынно, а дождь лил по-прежнему.
I had driven some distance, when I put my hand into the pocket in which I usually kept Lucy's ring, and found that it was not there.	Я отъехал от дома, и вдруг, сунув руку в карман, где у меня всегда лежало кольцо, обнаружил, что его нет.
I was thunderstruck at this, for it was the only memento that I had of her.	Я был как громом поражен — ведь это была единственная памятка от Люси!
Thinking that I might have dropped it when I stooped over Drebber's body, I drove back, and leaving my cab in a side street, I went boldly up to the house — for I was ready to dare anything rather than lose the ring.	Подумав, что я обронил его, когда наклонялся к телу Дреббера, я оставил кэб в переулке и побежал к дому — я готов был на любой риск, лишь бы найти кольцо.
When I arrived there, I walked right into the arms of a policeofficer who was coming out, and only managed to disarm his suspicions by pretending to be hopelessly drunk.	Возле дома я чуть было не попал в руки выходящего оттуда полисмена и отвел от себя подозрение только потому, что прикинулся в стельку пьяным.
“That was how Enoch Drebber came to his end.	Вот, значит, как Енох Дреббер нашел свою смерть.
All I had to do then was to do as much for Stangerson, and so pay off John Ferrier's debt.	Теперь мне оставалось проделать то же самое со Стэнджерсоном и расквитаться с ним за Джона Ферье.
I knew that he was staying at Halliday's Private Hotel, and I hung about all day, but he never came out.	Я знал, что он остановился в гостинице «Холлидей», и слонялся возле нее целый день, но он так и не вышел на улицу.
I fancy that he suspected something when Drebber failed to put in an appearance.	Думается мне, он что-то заподозрил, когда Дреббер не явился на вокзал.
He was cunning, was Stangerson, and always on his guard.	Он был хитер, этот Стэнджерсон, и всегда держался начеку.
If he thought he could keep me off by staying indoors he was very much mistaken.	Но напрасно он воображал, будто убережется от меня, если будет отсиживаться в гостинице!
I soon found out which was the window of his bedroom, and early next morning I took advantage of some ladders which were lying in the lane behind the hotel, and so made my way into his room in the gray of the dawn.	Вскоре я уже знал окно его комнаты, и на следующий день, едва стало светать, я взял лестницу, что валялась в проулке за гостиницей, и забрался к нему.
I woke him up and told him that the hour had come when he was to answer for the life he had taken so long before.	Разбудив его, я сказал, что настал час расплатиться за жизнь, которую он отнял двадцать лет назад.
I described Drebber's death to him, and I gave him the same choice of the poisoned pills.	Я рассказал ему о смерти Дреббера и дал на выбор две пилюли.
Instead of grasping at the chance of safety which that offered him, he sprang from his bed and flew at my throat.	Вместо того, чтобы ухватиться за единственный шанс спасти свою жизнь, он вскочил с постели и стал меня душить.
In self-defence I stabbed him to the heart.	Защищаясь, я ударил его ножом в сердце.
It would have been the same in any case, for Providence would never have allowed his guilty hand to pick out anything but the poison.	Все равно ему суждено было умереть — Провидение не допустило бы, чтобы рука убийцы выбрала пилюлю без яда.
“I have little more to say, and it's as well, for I am about done up.	Мне уже немногое осталось рассказать, и слава Богу, а то я совсем выбился из сил.
I went on cabbing it for a day or so, intending to keep at it until I could save enough to take me back to America.	Еще день-два я возил седоков, надеясь немного подработать и вернуться в Америку.
I was standing in the yard when a ragged youngster asked if there was a cabby there called Jefferson Hope, and said that his cab was wanted by a gentleman at 22lB, Baker Street.	И вот сегодня я стоял на хозяйском дворе, когда какой-то мальчишка-оборванец спросил, нет ли здесь кучера по имени Джефферсон Хоуп. Его, мол, просят подать кэб на Бейкер-стрит, номер 221-б.
I went round suspecting no harm, and the next thing I knew, this young man here had the bracelets on my wrists, and as neatly shackled as ever I saw in my life.	Ничего не подозревая, я поехал, и тут вдруг этот молодой человек защелкнул на мне наручники, да так ловко, что я и оглянуться не успел.
That's the whole of my story, gentlemen.	Вот и все, джентльмены.
You may consider me to be a murderer; but I hold that I am just as much an officer of justice as you are.”	Можете считать меня убийцей, но я утверждаю, что я так же послужил правосудию, как и вы.
So thrilling had the man's narrative been and his manner was so impressive that we had sat silent and absorbed.	История эта была столь захватывающей, а рассказывал он так выразительно, что мы слушали, не шелохнувшись и не проронив ни слова.
Even the professional detectives, blase' as they were in every detail of crime, appeared to be keenly interested in the man's story.	Даже профессиональные сыщики, blase всеми видами преступлений, казалось, следили за его рассказом с острым интересом.
When he finished, we sat for some minutes in a stillness which was only broken by the scratching of Lestrade's pencil as he gave the finishing touches to his shorthand account.	Когда он кончил, в комнате стояла полная тишина, нарушаемая только скрипом карандаша, — это Лестрейд доканчивал свою стенографическую запись.
“There is only one point on which I should like a little more information,” Sherlock Holmes said at last.	— Мне хотелось бы выяснить еще одно обстоятельство, — произнес наконец Шерлок Холмс.
“Who was your accomplice who came for the ring which I advertised?”	— Кто ваш сообщник — тот, который приходил за кольцом?
The prisoner winked at my friend jocosely.	Джефферсон Хоуп шутливо подмигнул моему приятелю.
“I can tell my own secrets,” he said, “but I don't get other people into trouble.	— Свои тайны я могу уже не скрывать, — сказал он, — но другим не стану причинять неприятности.
I saw your advertisement, and I thought it might be a plant, or it might be the ring which I wanted.	Я прочел объявление и подумал, что либо это ловушка, либо мое кольцо и в самом деле найдено на улице.
My friend volunteered to go and see.	Мой друг вызвался пойти и проверить.
I think you'll own he did it smartly.”	Вы, наверное, не станете отрицать, что он вас ловко провел.
“Not a doubt of that,” said Holmes, heartily.	— Что верно, то верно, — искренне согласился Холмс.
“Now, gentlemen,” the inspector remarked gravely, “the forms of the law must be complied with.	— Джентльмены, — важно произнес инспектор, — надо все же подчиняться установленным порядкам.
On Thursday the prisoner will be brought before the magistrates, and your attendance will be required.	В четверг арестованный предстанет перед судом, и вас пригласят тоже.
Until then I will be responsible for him.”	А до тех пор ответственность за него лежит на мне.
He rang the bell as he spoke, and Jefferson Hope was led off by a couple of warders, while my friend and I made our way out of the station and took a cab back to Baker Street.	Он позвонил. Джефферсона Хоупа увели два тюремных стражника, а мыс Шерлоком Холмсом, выйдя из участка, подозвали кэб и поехали на Бейкер-стрит.
Chapter 7	Глава VII.
THE CONCLUSION	Заключение
We had all been warned to appear before the magistrates upon the Thursday; but when the Thursday came there was no occasion for our testimony. A higher Judge had taken the matter in hand, and Jefferson Hope had been summoned before a tribunal where strict justice would be meted out to him.	Всех нас предупредили, что в четверг мы будем вызваны в суд; но когда наступил четверг, оказалось, что наши показания уже не понадобятся — Джефферсона Хоупа призвал к себе Высший Судия, чтобы вынести ему свой строгий и справедливый приговор.
On the very night after his capture the aneurism burst, and he was found in the morning stretched upon the floor of the cell, with a placid smile upon his face, as though he had been able in his dying moments to look back upon a useful life, and on work well done.	Ночью после ареста его аневризма лопнула, и наутро его нашли на полу тюремной камеры с блаженной улыбкой на лице, словно, умирая, он думал о том, что прожил жизнь не зря и хорошо сделал свое дело.
“Gregson and Lestrade will be wild about his death,” Holmes remarked, as we chatted it over next evening.	— Грегсон и Лестрейд, наверное, рвут на себе волосы, — сказал Холмс вечером, когда мы обсуждали это событие.
“Where will their grand advertisement be now?”	— Он умер, и пропали все их надежды на шумную рекламу.
“I don't see that they had very much to do with his capture,” I answered.	— По-моему, они мало что сделали для поимки преступника, — заметил я.
“What you do in this world is a matter of no consequence,” returned my companion, bitterly.	— В этом мире неважно, сколько вы сделали, — с горечью произнес Холмс.
“The question is, what can you make people believe that you have done?	— Самое главное — суметь убедить людей, что вы сделали много.
Never mind,” he continued, more brightly, after a pause. “I would not have missed the investigation for anything.	Но все равно, — продолжал он после паузы, уже веселее, — я ни за что не отказался бы от этого расследования.
There has been no better case within my recollection.	Я не помню более интересного дела.
Simple as it was, there were several most instructive points about it.”	И как оно ни просто, все же в нем было немало поучительного.
“Simple!” I ejaculated.	— Просто?! — воскликнул я.
“Well, really, it can hardly be described as otherwise,” said Sherlock Holmes, smiling at my surprise.	Холмса рассмешило мое изумление. — Разумеется, его никак нельзя назвать сложным, — сказал он.
“The proof of its intrinsic simplicity is, that without any help save a few very ordinary deductions I was able to lay my hand upon the criminal within three days.”	— И вот вам доказательство — за три дня я без всякой помощи и только посредством самых обыкновенных умозаключений сумел установить личность преступника.
“That is true,” said I.	— Это верно!
“I have already explained to you that what is out of the common is usually a guide rather than a hindrance.	— Я уже как-то говорил вам, что необычное — скорее помощь, чем помеха в нашем деле.
In solving a problem of this sort, the grand thing is to be able to reason backward.	При решении подобных задач очень важно уметь рассуждать ретроспективно.
That is a very useful accomplishment, and a very easy one, but people do not practise it much.	Это чрезвычайно ценная способность, и ее нетрудно развить, но теперь почему-то мало этим занимаются.
In the everyday affairs of life it is more useful to reason forward, and so the other comes to be neglected.	В повседневной жизни гораздо полезнее думать наперед, поэтому рассуждения обратным ходом сейчас не в почете.
There are fifty who can reason synthetically for one who can reason analytically.”	Из пятидесяти человек лишь один умеет рассуждать аналитически, остальные же мыслят только синтетически.
“I confess,” said I, “that I do not quite follow you.”	— Должен признаться, я вас не совсем понимаю.
“I hardly expected that you would.	— Я так и думал.
Let me see if I can make it clearer.	Попробую объяснить это понятнее.
Most people, if you describe a train of events to them will tell you what the result would be.	Большинство людей, если вы перечислите им все факты один за другим, предскажут вам результат.
They can put those events together in their minds, and argue from them that something will come to pass.	Они могут мысленно сопоставить факты и сделать вывод, что должно произойти то-то.
There are few people, however, who, if you told them a result, would be able to evolve from their own inner consciousness what the steps were which led up to that result.	Но лишь немногие, узнав результат, способны проделать умственную работу, которая дает возможность проследить, какие же причины привели к этому результату.
This power is what I mean when I talk of reasoning backward, or analytically. “	Вот эту способность я называю ретроспективными, или аналитическими, рассуждениями.
“I understand,” said I.	— Понимаю, — сказал я.
“Now this was a case in which you were given the result and had to find everything else for yourself.	— Этот случай был именно таким — мы знали результат и должны были сами найти все, что к нему привело.
Now let me endeavour to show you the different steps in my reasoning.	Я попытаюсь показать вам различные стадии моих рассуждений.
To begin at the beginning.	Начнем с самого начала.
I approached the house, as you know, on foot, and with my mind entirely free from all impressions.	Вам известно, что я, не внушая себе заранее никаких идей, подошел к дому пешком.
I naturally began by examining the roadway, and there, as I have already explained to you, I saw clearly the marks of a cab, which, I ascertained by inquiry, must have been there during the night.	Естественно, я прежде всего исследовал мостовую и, как я уже говорил вам, обнаружил отчетливые следы колес, а из расспросов выяснилось, что кэб мог подъехать сюда только ночью.
I satisfied myself that it was a cab and not a private carriage by the narrow gauge of the wheels. The ordinary London growler is considerably less wide than a gentleman's brougham.	По небольшому расстоянию между колесами я убедился, что это был наемный кэб, а не частный экипаж — обыкновенный лондонский кэб гораздо уже господской коляски.
“This was the first point gained.	Это было, так сказать, первое звено.
I then walked slowly down the garden path, which happened to be composed of a clay soil, peculiarly suitable for taking impressions.	Затем я медленно пошел через палисадник по дорожке; она была глинистая, то есть такая, на которой особенно заметно отпечатываются следы.
No doubt it appeared to you to be a mere trampled line of slush, but to my trained eyes every mark upon its surface had a meaning.	Вам, конечно, эта дорожка представлялась просто полоской истоптанной грязи, но для моего натренированного глаза имела значение каждая отметина на ее поверхности.
There is no branch of detective science which is so important and so much neglected as the art of tracing footsteps.	В сыскном деле нет ничего важнее, чем искусство читать следы, хотя именно ему у нас почти не уделяют внимания.
Happily, I have always laid great stress upon it, and much practice has made it second nature to me.	К счастью, я много занимался этим, и благодаря долгой практике умение распознавать следы стало моей второй натурой.
I saw the heavy footmarks of the constables, but I saw also the track of the two men who had first passed through the garden.	Я увидел глубоко вдавленные следы констеблей, но разглядел и следы двух человек, проходивших по садику до того, как явилась полиция.
It was easy to tell that they had been before the others, because in places their marks had been entirely obliterated by the others coming upon the top of them.	Определить, что эти двое проходили раньше, было нетрудно: кое-где их следы были совершенно затоптаны констеблями.
In this way my second link was formed, which told me that the nocturnal visitors were two in number, one remarkable for his height (as I calculated from the length of his stride), and the other fashionably dressed, to judge from the small and elegant impression left by his boots.	Так появилось второе звено. Я уже знал, что ночью сюда приехали двое — один, судя по ширине его шага, очень высокого роста, а второй был щегольски одет: об этом свидетельствовали изящные очертания его узких подошв.
“On entering the house this last inference was confirmed.	Когда я вошел в дом, мои выводы подтвердились.
My well-booted man lay before me.	Передо мной лежал человек в щегольских ботинках.
The tall one, then, had done the murder, if murder there was.	Значит, если это было убийством, то убийца должен быть высокого роста.
There was no wound upon the dead man's person, but the agitated expression upon his face assured me that he had foreseen his fate before it came upon him.	На мертвом не оказалось ран, но по ужасу, застывшему на его лице, я убедился, что он предвидел свою участь.
Men who die from heart disease, or any sudden natural cause, never by any chance exhibit agitation upon their features.	У людей, внезапно умерших от разрыва сердца или от других болезней, не бывает ужаса на лице.
Having sniffed the dead man's lips, I detected a slightly sour smell, and I came to the conclusion that he had had poison forced upon him.	Понюхав губы мертвого, я почувствовал чуть кисловатый запах и понял, что его заставили принять яд.
Again, I argued that it had been forced upon him from the hatred and fear expressed upon his face.	Это подтверждалось еще и выражением ненависти и страха на его лице.
By the method of exclusion, I had arrived at this result, for no other hypothesis would meet the facts.	Я убедился в этом с помощью метода исключения — известные мне факты не укладывались ни в какую другую гипотезу.
Do not imagine that it was a very unheard-of idea.	Не воображайте, что тут произошло нечто неслыханное.
The forcible administration of poison is by no means a new thing in criminal annals.	Насильственное отравление ядом вовсе не новость в уголовной хронике.
The cases of Dolsky in Odessa, and of Leturier in Montpellier, will occur at once to any toxicologist.	Каждый токсиколог тотчас вспомнил бы дело Дольского в Одессе или Летюрье в Монпелье.
“And now came the great question as to the reason why.	Теперь передо мной встал главный вопрос: каковы мотивы преступления?
Robbery had not been the object of the murder, for nothing was taken.	Явно не грабеж: все, что имел убитый, осталось при нем.
Was it politics, then, or was it a woman? That was the question which confronted me.	Быть может, это политическое убийство или тут замешана женщина?
I was inclined from the first to the latter supposition.	Я склонялся скорее ко второму предположению.
Political assassins are only too glad to do their work and to fly.	Политические убийцы, сделав свое дело, стремятся как можно скорее скрыться.
This murder had, on the contrary, been done most deliberately, and the perpetrator had left his tracks all over the room, showing that he had been there all the time.	Это убийство, наоборот, было совершено без спешки, следы преступника видны по всей комнате, значит, он пробыл там довольно долго.
It must have been a private wrong, and not a political one, which called for such a methodical revenge.	Причины, по-видимому, были частного, а не политического характера и требовали обдуманной, жестокой мести.
When the inscription was discovered upon the wall, I was more inclined than ever to my opinion.	Когда на стене была обнаружена надпись, я еще больше утвердился в своем мнении.
The thing was too evidently a blind.	Надпись была сделана для отвода глаз.
When the ring was found, however, it settled the question.	Когда же нашли кольцо, вопрос для меня был окончательно решен.
Clearly the murderer had used it to remind his victim of some dead or absent woman.	Ясно, что убийца хотел напомнить своей жертве о какой-то умершей или находящейся где-то далеко женщине.
It was at this point that I asked Cregson whether he had inquired in his telegram to Cleveland as to any particular point in Mr. Drebber's former career.	Тут-то я испросил Грегсона, не поинтересовался ли он, посылая телеграмму в Кливленд, каким-либо особым обстоятельством в жизни Дреббера.
He answered, you remember, in the negative.	Как вы помните, он ответил отрицательно.
“I then proceeded to make a careful examination of the room which confirmed me in my opinion as to the murderer's height, and furnished me with the additional details as to the Trichinopoly cigar and the length of his nails.	Затем я принялся тщательно исследовать комнату, нашел подтверждение моих догадок о росте убийцы, а заодно узнал о трихинопольской сигаре и о длине его ногтей.
I had already come to the conclusion, since there were no signs of a struggle, that the blood which covered the floor had burst from the murderer's nose in his excitement.	Так как следов борьбы не оказалось, я заключил, что у убийцы от волнения хлынула из носа кровь.
I could perceive that the track of blood coincided with the track of his feet.	Кровяные пятна на полу совпадали с его шагами.
It is seldom that any man, unless he is very full-blooded, breaks out in this way through emotion, so I hazarded the opinion that the criminal was probably a robust and ruddy-faced man.	Редко бывает, чтобы у человека шла носом кровь от сильных эмоций — разве только он очень полнокровен, поэтому я рискнул сказать, что преступник, вероятно, дюжий и краснолицый.
Events proved that I had judged correctly.	События доказали, что я рассуждал правильно.
“Having left the house, I proceeded to do what Gregson had neglected.	Выйдя из дома, я прежде всего исправил промах Грегсона.
I telegraphed to the head of the police at Cleveland, limiting my inquiry to the circumstances connected with the marriage of Enoch Drebber.	Я отправил телеграмму начальнику кливлендской полиции с просьбой сообщить факты, относящиеся к браку Еноха Дреббера.
The answer was conclusive.	Ответ был исчерпывающим.
It told me that Drebber had already applied for the protection of the law against an old rival in love, named Jefferson Hope, and that this same Hope was at present in Europe.	Я узнал, что Дреббер уже просил у закона защиты от своего старого соперника, некоего Джефферсона Хоупа, и что этот Хоуп сейчас находится в Европе.
I knew now that I held the clue to the mystery in my hand, and all that remained was to secure the murderer.	Теперь ключ к тайне был в моих руках — оставалось только поймать убийцу.
“I had already determined in my own mind that the man who had walked into the house with Drebber was none other than the man who had driven the cab.	Я уже решил про себя, что человек, вошедший в дом вместе с Дреббером, был не кто иной, как кэбмен.
The marks in the road showed me that the horse had wandered on in a way which would have been impossible had there been anyone in charge of it.	Следы говорили о том, что лошадь бродила по мостовой, чего не могло быть, если бы за ней кто-то присматривал.
Where, then, could the driver be, unless he were inside the house?	Где же, спрашивается, был кэбмен, если не в доме?
Again, it is absurd to suppose that any sane man would carry out a deliberate crime under the very eyes, as it were, of a third person who was sure to betray him.	К тому же нелепо предполагать, будто человек в здравом уме станет совершать задуманное преступление на глазах третьего лица, которое наверняка его выдало бы.
Lastly, supposing one man wished to dog another through London, what better means could he adopt than to turn cabdriver?	И, наконец, представим себе, что человек хочет выследить кого-то в Лондоне — можно ли придумать что-либо лучше, чем сделаться кэбменом?
All these considerations led me to the irresistible conclusion that Jefferson Hope was to be found among the jarveys of the Metropolis.	Все эта соображения привели меня к выводу, что Джефферсона Хоупа надо искать среди столичных кэбменов.
“If he had been one, there was no reason to believe that he had ceased to be.	Но если он кэбмен, вряд ли он бросил бы сейчас это занятие, рассуждал я.
On the contrary, from his point of view, any sudden change would be likely to draw attention to himself.	Наоборот, с его точки зрения, внезапная перемена ремесла привлекла бы к нему внимание.
He would probably, for a time at least, continue to perform his duties.	Вернее всего, он какое-то время еще будет заниматься своим делом.
There'was no reason to suppose that he was going under an assumed name.	И вряд ли он живет под другим именем.
Why should he change his name in a country where no one knew his original one?	Зачем ему менять свое имя в стране, где его никто не знает?
I therefore organized my street Arab detective corps, and sent them systematically to every cab proprietor in London until they ferreted out the man that I wanted.	Поэтому я составил из уличных мальчишек отряд сыскной полиции и гонял их по всем конторам наемных кэбов, пока они не разыскали нужного мне человека.
How well they succeeded, and how quickly I took advantage of it, are still fresh in your recollection.	Как они его доставили и как быстро я этим воспользовался, вы знаете.
The murder of Stangerson was an incident which was entirely unexpected, but which could hardly in any case have been prevented.	Убийство Стэнджерсона было для меня полной неожиданностью, но, во всяком случае, я не смог бы его предотвратить.
Through it, as you know, I came into possession of the pills, the existence of which I had already surmised.	В результате, как вам известно, я получил пилюли, в существовании которых не сомневался.
You see, the whole thing is a chain of logical sequences without a break or flaw.”	Вот видите, все расследование представляет собою цепь непрерывных и безошибочных логических заключений.
“It is wonderful!” I cried.	— Просто чудеса! — воскликнул я.
“Your merits should be publicly recognized.	— Ваши заслуги должны быть признаны публично.
You should publish an account of the case.	Вам нужно написать статью об этом деле.
If you won't, I will for you.”	Если вы не напишите, это сделаю я!
“You may do what you like, Doctor,” he answered.	— Делайте что хотите, доктор, — ответил Холмс.
“See here!” he continued, handing a paper over to me, “look at this!” It was the Echo for the day, and the paragraph to which he pointed was devoted to the case in question.	— Но сначала прочтите-ка вот это. Он протянул мне свежую газету «Эхо». Статейка, на которую он указал, была посвящена делу Джефферсона Хоупа.
“The public,” it said, “have lost a sensational treat through the sudden death of the man Hope, who was suspected of the murder of Mr. Enoch Drebber and of Mr. Joseph Stangerson.	«Публика лишилась возможности испытать острые ощущения, — говорилось в ней, — из-за скоропостижной смерти некоего Хоупа, обвинявшегося в убийстве мистера Еноха Дреббера и мистера Джозефа Стэнджерсона.
The details of the case will probably be never known now, though we are informed upon good authority that the crime was the result of an old-standing and romantic feud, in which love and Mormonism bore a part.	Теперь, наверное, нам никогда не удастся узнать все подробности этого дела, хотя мы располагаем сведениями из авторитетных источников, что преступление совершено на почве старинной романтической вражды, в которой немалую роль сыграли любовь и мормонизм.
It seems that both the victims belonged, in their younger days, to the Latter Day Saints, and Hope, the deceased prisoner, hails also from Salt Lake City.	Говорят, будто обе жертвы в молодые годы принадлежали к секте „Святых последних дней“, а скончавшийся в тюрьме Хоуп тоже жил в Солт-Лейк-Сити.
If the case has had no other effect, it, at least, brings out in the most striking manner the efficiency of our detective police force, and will serve as a lesson to all foreigners that they will do wisely to settle their feuds at home, and not to carry them on to British soil.	Если этому делу и не суждено иметь другого воздействия, то, во всяком случае, оно является блистательным доказательством энергии нашей сыскной полиции, а также послужит уроком для всех иностранцев: пусть они сводят свои счеты у себя на родине, а не на британской земле.
It is an open secret that the credit of this smart capture belongs entirely to the well-known Scotland Yard officials, Messrs. Lestrade and Gregson.	Уже ни для кого не секрет, что честь ловкого разоблачения убийцы всецело принадлежит известным сыщикам из Скотленд-Ярда, мистеру Грегсону и мистеру Лестрейду.
The man was apprehended, it appears, in the rooms of a certain Mr. Sherlock Holmes, who has himself, as an amateur, shown some talent in the detective line and who, with such instructors, may hope in time to attain to some degree of their skill.	Преступник был схвачен в квартире некоего мистера Шерлока Холмса, сыщика-любителя, который обнаружил некоторые способности в сыскном деле; будем надеяться, что, имея таких учителей, он со временем приобретет навыки в искусстве раскрытия преступлений.
It is expected that a testimonial of some sort will be presented to the two officers as a fitting recognition of their services.”	Говорят, что оба сыщика в качестве признания их заслуг получат достойную награду».
“Didn't I tell you so when we started?” cried Sherlock Holmes with a laugh.	— Ну, что я вам говорил с самого начала? — смеясь, воскликнул Шерлок Холмс.
“That's the result of all our Study in Scarlet: to get them a testimonial!”	— Вот для чего мы с вами создали этот этюд в багровых тонах, — чтобы обеспечить им достойную награду!
“Never mind,” I answered; “I have all the facts in my journal, and the public shall know them.	— Ничего, — ответил я, — все факты записаны у меня в дневнике, и публика о них узнает.
In the meantime you must make yourself contented by the consciousness of success, like the Roman miser —	А пока довольствуйтесь сознанием, что вы победили, и повторите вслед за римским скрягой:
“Populus me sibilat, at mihi plaudo	«Populus me sibilat, at mihi plaudo.
Ipse domi simul ac nummos contemplar in arca.”	Ipse domi sirnul ac nummos contemplar in arca».

PART I

Часть I.

Chapter 1

Глава I.

Chapter 2

Глава II.

Chapter 3

Глава III.

Chapter 4

Глава IV.

Chapter 5

Глава V.

Chapter 6

Глава VI.

Chapter 7

Глава VII.

PART 2

Часть II.

Chapter 1

Глава I.

Chapter 2

Глава II.

Chapter 3

Глава III.

Chapter 4

Глава IV.

Chapter 5

Глава V.

Chapter 6

Глава VI.

Chapter 7

Глава VII.

LEWIS FOREMAN SCHOOL, 2018-2024. Сеть мини школ английского языка в Москве для взрослых и детей. Обучение в группах и индивидуально.

Товарный знак LEWISFOREMANSCHOOL зарегистрирован №880545 в Государственном реестре товарных знаков и знаков обслуживания Российской Федерации