Книги для чтения на английском языке, Онлайн библиотека. Воспоминания желтого пса

I don't suppose it will knock any of you people off your perch to read a contribution from an animal.	Думаю, что вы, люди, не очень-то удивитесь, прочтя литературное упражнение животного.
Mr. Kipling and a good many others have demonstrated the fact that animals can express themselves in remunerative English, and no magazine goes to press nowadays without an animal story in it, except the old-style monthlies that are still running pictures of Bryan and the Mont Pélee horror.	Мистер Киплинг и немало еще других писателей доказали — и не без материальной выгоды для себя, — что животные умеют изъясняться на недурном английском языке; в нынешнее время ни один иллюстрированный журнал не обходится без звериного рассказа, если не считать старинных ежемесячников, которые все еще угощают читателей изображениями Брайана и ужасами катастрофы на горе Пело.
But you needn't look for any stuck-up literature in my piece, such as Bearoo, the bear, and Snakoo, the snake, and Tammanoo, the tiger, talk in the jungle books.	Но не ищите в моем повествовании тех высокопарных фраз, которыми обмениваются в книгах джунглей Нума — лев, Шита — пантера и Хиста — змея.
A yellow dog that's spent most of his life in a cheap New York flat, sleeping in a corner on an old sateen underskirt (the one she spilled port wine on at the Lady Longshoremen's banquet), mustn't be expected to perform any tricks with the art of speech.	У Желтого Пса, проведшего большую часть своей жизни в дешевой нью-йоркской квартире, где он спал в углу на старой сатиновой нижней юбке (на той, которую его хозяйка облила портвейном во время банкета в клубе), нельзя ожидать особых фокусов по части слога.
I was born a yellow pup; date, locality, pedigree and weight unknown.	Родился я желтым щенком: время и место рождения, а также и родословная и вес — неизвестны.
The first thing I can recollect, an old woman had me in a basket at Broadway and Twenty-third trying to sell me to a fat lady.	Первое, что я помню, это старуху, которая стояла на углу Бродвея и Двадцать третьей; она держала корзинку, в которой я лежал, и пыталась продать меня толстой даме.
Old Mother Hubbard was boosting me to beat the band as a genuine Pomeranian-Hambletonian-Red-Irish-Cochin-China-Stoke-Pogis fox terrier.	Старая ведьма расхваливала меня на все лады и выдавала меня за чистокровного померанско-гамбльтонского красного ирландского кохинхинского фокстерьера.
The fat lady chased a V around among the samples of gros grain flannelette in her shopping bag till she cornered it, and gave up.	Толстая дама начала охотиться у себя в ридикюле за пятеркой; наконец, нашла ее в куче образчиков бумазеи и фланелета и расплатилась.
From that moment I was a pet — a mamma's own wootsey squidlums.	С того момента я стал любимой собачкой — маминым собственным дусиком-песиком.
Say, gentle reader, did you ever have a 200-pound woman breathing a flavour of Camembert cheese and Peau d'Espagne pick you up and wallop her nose all over you, remarking all the time in an Emma Eames tone of voice:	Скажите, любезный читатель, случалось ли когда-нибудь с вами, чтобы толстая двухсотфунтовая особа, пахнущая сыром и под'Эспанем, брала вас на руки и водила бы носом по вашей шерсти, приговаривая все время:
"Oh, oo's um oodlum, doodlum, woodlum, toodlum, bitsy-witsy skoodlums?"	— Ути, мой холосенький дусик-пупсик-мусик-кисик-мисик.
From a pedigreed yellow pup I grew up to be an anonymous yellow cur looking like a cross between an Angora cat and a box of lemons.	Из чистокровного желтого щенка я, выросши, превратился в безымянного желтого пса, похожего на помесь ангорского кота с целым ящиком лимонов.
But my mistress never tumbled.	Но моя хозяйка не огорчалась.
She thought that the two primeval pups that Noah chased into the ark were but a collateral branch of my ancestors.	Она твердо верила, что два первобытных щенка, которых Ной загнал себе в ковчег, являлись лишь боковой ветвью моих предков.
It took two policemen to keep her from entering me at the Madison Square Garden for the Siberian bloodhound prize.	Потребовалось вмешательство двух полицейских, чтобы не допустить ее на выставку в Мэдисон-сквер-гарден, куда она хотела записать меня на приз для сибирских лаек.
I'll tell you about that flat.	Я вам сейчас расскажу про эту самую квартиру.
The house was the ordinary thing in New York, paved with Parian marble in the entrance hall and cobblestones above the first floor.	Дом был обыкновенным нью-йоркским домом, выложенным мрамором у входа и булыжником повыше первого этажа.
Our flat was three — well, not flights — climbs up.	Чтобы добраться до нашей квартиры, нужно было подн... нет, не подняться — вскарабкаться на три лестницы.
My mistress rented it unfurnished, and put in the regular things — 1903 antique unholstered parlour set, oil chromo of geishas in a Harlem tea house, rubber plant and husband.	Моя хозяйка наняла ее без мебели и обставила ее как полагается, старинным, тысяча девятьсот третьего года, мягким гарнитуром, олеографией с изображением гейш, заседающих в гарлемской чайной, каучуковым деревом в кадке и мужем.
By Sirius! there was a biped I felt sorry for.	Клянусь созвездием Пса! Вот жалкое было двуногое!
He was a little man with sandy hair and whiskers a good deal like mine.	Это был маленький человечек с песочно-желтыми волосами и ушами, сильно смахивавшими на мои.
Henpecked? — well, toucans and flamingoes and pelicans all had their bills in him.	Он был заклеван, как будто все клювы всех туканов, фламинго и пеликанов всего мира щипали его.
He wiped the dishes and listened to my mistress tell about the cheap, ragged things the lady with the squirrel-skin coat on the second floor hung out on her line to dry.	Он всегда вытирал посуду и выслушивал рассказы моей хозяйки про дешевое и рваное белье, которое развешивала на веревке дама со второго этажа, у которой было, однако, беличье манто.
And every evening while she was getting supper she made him take me out on the end of a string for a walk.	И, кроме того, она заставляла выводить меня на веревочке, пока она готовила ужин.
If men knew how women pass the time when they are alone they'd never marry.	Если бы мужчины знали, как проводят время женщины, когда они одни, они ни за что бы не женились.
Laura Lean Jibbey, peanut brittle, a little almond cream on the neck muscles, dishes unwashed, half an hour's talk with the iceman, reading a package of old letters, a couple of pickles and two bottles of malt extract, one hour peeking through a hole in the window shade into the flat across the air-shaft — that's about all there is to it.	Романы Лауры Лин Джибби, щелканье орехов, натиранье мускулов шеи миндальным кремом, — причем посуда остается немытой, — получасовая беседа с поставщиком льда, перечитывание связки старых писем, закуска из парочки пикулей и двух бутылок мальц-экстракта, просиживание в течение часа у дырочки, выцарапанной в матовом стекле окна, чтобы посмотреть, что делается в квартире напротив, — пожалуй, вот и все их занятия.
Twenty minutes before time for him to come home from work she straightens up the house, fixes her rat so it won't show, and gets out a lot of sewing for a ten-minute bluff.	За двадцать минут до его прихода со службы они начинают прибирать, поправлять прическу, чтобы не торчала фальшивая подкладка, и вытаскивают ворох шитья — чтобы разыграть десятиминутную комедию.
I led a dog's life in that flat.	Собачью я вел жизнь в этой квартире.
'Most all day I lay there in my corner watching that fat woman kill time.	Большей частью я лежал в моем углу и смотрел, как толстая женщина убивает время.
I slept sometimes and had pipe dreams about being out chasing cats into basements and growling at old ladies with black mittens, as a dog was intended to do.	Иногда я спал и видел первоклассные сны о том, как я на дворе гоняюсь за кошками, а те прячутся в подвалы, или ворчу на старых дам с черными митенками, — одним словом, выполняю истинное назначение собаки.
Then she would pounce upon me with a lot of that drivelling poodle palaver and kiss me on the nose — but what could I do?	Тогда она набрасывалась на меня со всякими сопливыми телячьими нежностями и целовала меня в нос, — но что мне было делать?
A dog can't chew cloves.	Ведь собака не может жевать гвоздику, чтобы от нее разило, по крайней мере, за милю?
I began to feel sorry for Hubby, dog my cats if I didn't.	Я начал жалеть ее мужа (прособачьте всех моих кошек, если вру).
We looked so much alike that people noticed it when we went out; so we shook the streets that Morgan's cab drives down, and took to climbing the piles of last December's snow on the streets where cheap people live.	Мы были так похожи друг на друга, что это начали замечать люди на улице; и потому мы бросили ходить по тем местам, где разъезжает Морган в своем кебе, и предпочитали взбираться на кучи прошлогоднего снега на улицах, где живет бедный люд.
One evening when we were thus promenading, and I was trying to look like a prize St. Bernard, and the old man was trying to look like he wouldn't have murdered the first organ-grinder he heard play Mendelssohn's wedding-march, I looked up at him and said, in my way:	Как-то раз вечером, во время одной из наших прогулок, когда я старался изобразить из себя премированного сенбернара, а старик притворялся, что у него нет особого желания задушить первого шарманщика, которого он поймает за исполнением мендельсоновского "Свадебного марша", я взглянул на него вверх и по-своему сказал ему:
"What are you looking so sour about, you oakum trimmed lobster?	— Ну, чего это ты такой кислый, рак ты вареный?
She don't kiss you.	Ведь она тебя не целует.
You don't have to sit on her lap and listen to talk that would make the book of a musical comedy sound like the maxims of Epictetus.	Тебе не приходится сидеть у нее на коленях и выслушивать разговор, по сравнению с которым опереточное либретто покажется равным по мудрости афоризмам Эпиктета.
You ought to be thankful you're not a dog.	Ты должен радоваться, что ты не собака.
Brace up, Benedick, and bid the blues begone."	Бодрись и забудь тоску.
The matrimonial mishap looked down at me with almost canine intelligence in his face.	Матримониальное недоразумение посмотрело на меня вниз с почти собачьим выражением лица.
"Why, doggie," says he, "good doggie.	— Что, собачка? — говорит он. — Хорошая собачка.
You almost look like you could speak.	Ты так смотришь, точно говоришь.
What is it, doggie — Cats?"	В чем дело, песик?
Cats!	В кошках?
Could speak!	Кошки, я говорю.
But, of course, he couldn't understand.	Но, конечно, он понять меня не мог.
Humans were denied the speech of animals.	Людям ведь не дано разговаривать, как это делают животные.
The only common ground of communication upon which dogs and men can get together is in fiction.	Единственная область, где возможно общение между собакой и человеком, — это беллетристика.
In the flat across the hall from us lived a lady with a black-and-tan terrier.	В квартире напротив жила дама, у которой был черно-пегий терьер.
Her husband strung it and took it out every evening, but he always came home cheerful and whistling.	Каждый вечер ее муж выводил его на цепочке, но он возвращался домой всегда веселый и неизменно что-то насвистывал.
One day I touched noses with the black-and-tan in the hall, and I struck him for an elucidation.	Однажды мы с черно-пегим обнюхали друг друга на лестнице, и я попытался добиться у него разъяснения.
"See, here, Wiggle-and-Skip," I says, "you know that it ain't the nature of a real man to play dry nurse to a dog in public.	— Слушай-ка, Попрыгун, — говорю я ему, — ты знаешь, что ни один настоящий мужчина не любит разыгрывать на людях роль собачьей няньки.
I never saw one leashed to a bow-wow yet that didn't look like he'd like to lick every other man that looked at him.	Я еще ни одного не встречал, который, будучи прикреплен к собачке, не выражал бы всем своим видом желания проглотить всякого, кто на него смотрит.
But your boss comes in every day as perky and set up as an amateur prestidigitator doing the egg trick.	Но твой хозяин возвращается каждый раз веселеньким, точно фокусник-любитель, которому удался фокус с яйцом.
How does he do it?	Откуда это у него берется?
Don't tell me he likes it."	Не уверяй меня, что ему нравится.
"Him?" says the black-and-tan. "Why, he uses Nature's Own Remedy.	— У него-то? — говорит черно-пегий. — Он употребляет лучшее средство, указанное самой природой.
He gets spifflicated.	Насвистывается!
At first when we go out he's as shy as the man on the steamer who would rather play pedro when they make 'em all jackpots.	Вначале, когда мы выходили, он конфузился и робел.
By the time we've been in eight saloons he don't care whether the thing on the end of his line is a dog or a catfish.	Но после того, как мы обойдем восемь баров, ему уже все равно, что у него на удочке болтается, — собака или морская кошка.
I've lost two inches of my tail trying to sidestep those swinging doors."	У меня эти вращающиеся двери баров отхватили уже дюйма два от кончика хвоста, когда я пробовал проскользнуть через них.
The pointer I got from that terrier — vaudeville please copy — set me to thinking.	Указание, полученное мною от этого терьера, заставило меня призадуматься.
One evening about 6 o'clock my mistress ordered him to get busy and do the ozone act for Lovey.	Однажды вечером, часов около шести, хозяйка велела ему приготовиться, чтобы вывести Дусика для принятия обычной порции озона.
I have concealed it until now, but that is what she called me.	Да, я до сих пор это скрывал, но вот как она меня прозвала!
The black-and-tan was called "Tweetness."	А черно-пегого звали Тютюлькой.
I consider that I have the bulge on him as far as you could chase a rabbit.	Я считаю, что все-таки обогнал его на несколько зайцев.
Still "Lovey" is something of a nomenclatural tin can on the tail of one's self respect.	Но все же величать пса Дусиком ничуть не лучше, чем привязать ему пустую банку к хвосту.
At a quiet place on a safe street I tightened the line of my custodian in front of an attractive, refined saloon.	На тихой улице, в укромном месте, перед входом в заманчивый, приличного вида бар, я стал натягивать лесу, на которой болтался мой гувернер.
I made a dead-ahead scramble for the doors, whining like a dog in the press despatches that lets the family know that little Alice is bogged while gathering lilies in the brook.	Я ринулся очертя голову к дверям, царапал их и визжал не хуже собаки в отделе происшествий, когда она старается дать понять семье маленькой Алисы, что девочка увязла на топком месте, собирая цветы у ручья.
"Why, darn my eyes," says the old man, with a grin; "darn my eyes if the saffron-coloured son of a seltzer lemonade ain't asking me in to take a drink.	— Лопни мои глаза! — сказал, широко улыбаясь, муж. — Лопни мои глаза, если этот шафрановый потомок бутылки с лимонадом не приглашает меня войти и выпить стаканчик.
Lemme see — how long's it been since I saved shoe leather by keeping one foot on the foot-rest?	Постойте, да с каких это пор я не подходил вообще к стойке?
I believe I'll — "	Я, пожалуй...
I knew I had him.	Тут уж я понял, что он от меня не уйдет.
Hot Scotches he took, sitting at a table.	Он сел за стол и начал пить горячее шотландское виски.
For an hour he kept the Campbells coming.	Целый час кемпбелли [Шотландский гимн: "Вот идут Кемпбелли".] так и шли у него друг за дружкой.
I sat by his side rapping for the waiter with my tail, and eating free lunch such as mamma in her flat never equalled with her homemade truck bought at a delicatessen store eight minutes before papa comes home.	Я сидел рядом и вызывал лакея, стуча хвостом об пол и поглощая дорогую закуску, с которой отнюдь не могли сравниться яства мамаши, покупаемые в гастрономической лавке минут за восемь до прихода папаши со службы.
When the products of Scotland were all exhausted except the rye bread the old man unwound me from the table leg and played me outside like a fisherman plays a salmon.	Когда все шотландские продукты, кроме ржаного хлеба, были уничтожены, муж отвязал меня от ножки стола и повел меня к выходу, дергая за сворку, как рыбак, поймавший на удочку лосося.
Out there he took off my collar and threw it into the street.	На улице он снял с меня ошейник и выбросил его вон.
"Poor doggie," says he; "good doggie.	— Бедная собачка, — говорит он, — хорошая собачка.
She shan't kiss you any more.	Не будет она больше тебя целовать.
'S a darned shame.	А то чистый срам!
Good doggie, go away and get run over by a street car and be happy."	Собачка, милая, беги, попади под трамвай и будь счастлива.
I refused to leave.	Но я отказался его покинуть.
I leaped and frisked around the old man's legs happy as a pug on a rug.	Я начал прыгать и резвиться вокруг него, счастливый и довольный, как щенок на коврике у камина.
"You old flea-headed woodchuck-chaser," I said to him — "you moon-baying, rabbit-pointing, egg-stealing old beagle, can't you see that I don't want to leave you?	— Эх ты, старый, блохастый охотник за воробьями, — сказал я ему, — только ты и умеешь, что выть на луну, да гоняться за зайцами, да яйца воровать, — а не видишь, что я вовсе не хочу уходить от тебя.
Can't you see that we're both Pups in the Wood and the missis is the cruel uncle after you with the dish towel and me with the flea liniment and a pink bow to tie on my tail.	Разве ты не понимаешь, что мы оба с тобой — заблудившиеся в лесу щенята, а хозяйка — жестокая мачеха, которая хочет нас извести: тебя — вытиранием посуды, а меня — мазью от блох и розовым бантом на хвосте.
Why not cut that all out and be pards forever more?"	Почему бы нам не бросить все и не стать навсегда товарищами?
Maybe you'll say he didn't understand — maybe he didn't.	Вы, может быть, будете утверждать, что он не понял. Не стану спорить.
But he kind of got a grip on the Hot Scotches, and stood still for a minute, thinking.	Но горячее шотландское виски ему точно жару поддало, и он остановился на минуту в размышлении.
"Doggie," says he, finally, "we don't live more than a dozen lives on this earth, and very few of us live to be more than 300.	— Собачка, — наконец сказал он, — мы больше дюжины жизней на земле не проживем, и мало кто из нас достигает трехсотлетнего возраста.
If I ever see that flat any more I'm a flat, and if you do you're flatter; and that's no flattery.	Назови меня чертом, если я когда-нибудь вернусь в этот ад; а ты будешь сукиным сыном, если нос туда покажешь.
I'm offering 60 to 1 that Westward Ho wins out by the length of a dachshund."	Держу пари на шестьдесят против одного, что Запад выиграет сегодня у Востока на корпус взрослой таксы.
There was no string, but I frolicked along with my master to the Twenty-third street ferry.	Сворки не было, но я, несмотря на это, добрался, весело прыгая, до парома на Двадцать третьей улице вместе с моим хозяином.
And the cats on the route saw reason to give thanks that prehensile claws had been given them.	И кошки, встречавшиеся нам по дороге, имели полное основание радоваться, что унаследовали от своих первобытных предков острые когти.
On the Jersey side my master said to a stranger who stood eating a currant bun:	Когда мы переехали на пароме на другую сторону, мой хозяин сказал какому-то незнакомцу, который стоял тут же, на вокзале, и ел булку с изюмом:
"Me and my doggie, we are bound for the Rocky Mountains."	— Мы с собачкой думаем махнуть в Скалистые горы.
But what pleased me most was when my old man pulled both of my ears until I howled, and said:	Но больше всего я обрадовался, когда мой гувернер, дернув меня за уши так больно, что я завыл, объявил мне:
"You common, monkey-headed, rat-tailed, sulphur-coloured son of a door mat, do you know what I'm going to call you?"	— Эх ты, обезьяноголовая, крысохвостая, желтошерстая дворняга, знаешь ли ты, как я отныне буду тебя звать?
I thought of	Я вспомнил
"Lovey," and I whined dolefully.	"Дусика" и жалобно завизжал.
"I'm going to call you 'Pete,'" says my master; and if I'd had five tails I couldn't have done enough wagging to do justice to the occasion.	— Барбосом буду тебя звать, — сказал мой хозяин; и я пожалел, что у меня не пять хвостов и я не могу достаточно намахаться, чтобы достойно отметить это нововведение.

LEWIS FOREMAN SCHOOL, 2018-2024. Сеть мини школ английского языка в Москве для взрослых и детей. Обучение в группах и индивидуально.

Товарный знак LEWISFOREMANSCHOOL зарегистрирован №880545 в Государственном реестре товарных знаков и знаков обслуживания Российской Федерации